Алексей Корепанов - В некотором царстве

• Название: В некотором царстве
• Автор: Алексей Корепанов
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Ну и рожа у тебя, Денис, - прищурившись, сказал он своему отражению в зеркале, висящем в прихожей. - Небось, "Сугоклеевскую" с пивом смешивал?

Да, вчера, слоняясь по "стометровке" - отрезку центральной улицы между парком и площадью, месту традиционного променада молодежи - он встретил знакомых еще по училищу ребят, направлявшихся попить пива в "сквозняке" - забегаловке напротив детской библиотеки. С деньгами у него было не очень, но тем не менее из "сквозняка" они как-то незаметно переместились в подвальчик "Крутые ступени" и засели там, о чем-то разговаривая и хлебая "Сугоклеевскую" - коричневое пойло местного производства. Потом оказались в пивбаре, потом в "Вареничной", и расстались, кажется, около полуночи, выйдя из ресторана "Центральный", где кто-то, то ли Ворон, то ли Саня, угостил компанию все той же "Сугоклеевской". Долго стояли на остановке, ведя беседу уже и вовсе неизвестно на какую тему, а дальше... А дальше он, наверное, все-таки не направился к Оксане, потому что Оксана была в командировке, а добрался до дома. И завел будильник, поскольку с чувством долга у него всегда было все в полном порядке. Даже если он никому ничего и не был должен.

- Ну и рожа-а, - повторил он, зевая, и в зевке поднимая руки и мотая головой.

Самое обычное движение рук отозвалось вдруг болью. Он повернулся к зеркалу боком, стараясь рассмотреть, что там такое у него на спине - и обнаружил под левой лопаткой солидный лилово-багровый кровоподтек, которого вчера еще - можно поклясться! - не было и в помине. А теперь кровоподтек был, словно накануне кто-то от всей души врезал ему между лопаток. Саня какой-нибудь или тот же Ворон.

Он стоял в прихожей перед бесстрастным зеркалом, хмуро разглядывая свое отражение, и что-то такое вспоминалось, что-то такое брезжило, всплывая из глубин, неуверенно оформляясь в нечеткие полуобразы, которые вроде бы и являлись ему когда-то, только забылись... Или и не было никаких образов, а что-то казалось ему после "Сугоклеевской" и пива?

- Что ж такое? - растерянно вопросил он отражение, осторожно трогая ноющий кровоподтек. Нет, совершенно непонятно было, откуда он взялся.

"Рут-Ат" - это слово, вернее, даже не слово, а определение чего-то бывшего, но словно бы и не бывшего, проявилось вдруг в туманном облаке каких-то других определений, и вспомнилось что-то бывшее или не бывшее, но настолько реальное и осязаемое, что было странно - почему это вот реальное и осязаемое уплыло вдруг, не оставив по себе хотя бы щепотки земли... хотя бы кусочка неба... отзвука... прикосновения...

- Рут-Ат... - пробормотал он, пробуя слово на вкус, вслушиваясь в его звучание.

И вспомнил свой сон. Долину. Черный лес. Овраг. Рут-Ата, Лил-Ола, Сергея, Максима и Валерика. Вспомнил шшатов.

Воспоминание было неярким, словно память о кинофильме, виденном давным-давно, в раннем детстве. Только одним из героев этого фильма был он сам, Денис Курбатов. Как всегда случается во сне.

Ощущение дыры в памяти почти исчезло и он, еще раз сокрушенно взглянув на кровоподтек, пошлепал по теплому линолеуму к холодильнику с желанной банкой. Видимо, думал он, вчера его основательно развезло и он мог и забыть, а то и вовсе не заметить после смеси настойки с пивом, как шарахнулся спиной о какой-нибудь острый выступ. Качнуло, знаете ли, а подходящий выступ всегда найдется. Взять хотя бы армейского дружка Юрку Дрему: вместе возвращались на дембель, отмечали это дело в компании соседей по плацкартному. Юрка отрубился, а потом ахнулся со своей верхней полки прямо на столик. Головой. Потер голову и полез себе обратно, а наутро ничего не помнил и выражал недоумение по поводу шишки. В общем, бывает такое.

Он расслабленно смотрел в пыльное окно - чадя, взревывали и бросались под ядовито-зеленое око светофора грузовики и автобусы, завывали троллейбусы, уже забитые рабочим людом, - и медленно, с передышкой потягивал воду, обеими руками придерживая скользкую банку. Вода текла по подбородку, выплескивалась на голый живот, вызывая озноб - но это было приятно. Притупился похмельный привкус во рту и начала стихать боль в висках. Он сидел у окна и с удовольствием вспоминал интересный сон. Надо же, шшаты какие-то, Круглые Чаши... Сказываются фантастические видики, что вечерами крутят по телевизору.

Он, наконец, опустил банку на подоконник и направился назад, на диван. Досыпать.

...На этот раз его разбудили крики под окном. Репертуар был обычный ("Мужчина, вы здесь не стояли, куда ты прешься?" "Продавец, отпускайте в очередь!" "По одной в руки, а то всем не хватит!"), потому что на первом этаже находился магазин, и каждый день выносная торговля собирала под его стенами сотни страждущих горожан.

Он насвистывал что-то почти оптимистическое, стоя под душем и радуясь, что воду до сих пор не отключили на весь день (а такое случалось все чаще и чаще). С самочувствием все уже было в полном порядке, даже тот непонятный кровоподтек почти не болел, и наступало время соорудить легкий завтрак: яйцо всмятку, кусок хлеба и чаек покрепче (если еще осталась заварка) - и подумать, чем занять очередной длинный нерабочий день.

В кухне было совсем уже душно, радио разносило по просторам независимой державы очередную парламентскую перебранку. Денис жевал, устроившись на табурете у окна. О своем интересном сне он почти забыл и думал совсем о другом. Хорошо было бы пойти с Оксаной на пляж. Или попытать счастья на товарном дворе: при наличии неразгруженных вагонов, которые требовалось срочно разгрузить, там платили сразу - это он помнил еще со времен учебы в профтехучилище. Или одолжить у мамы. А то плюнуть на все и завалиться на диван с книгой. Или хлебнуть пива в "сквозняке", а там видно будет...

Но Оксана возвращалась только завтра, а если бы даже и вернулась сегодня - пляж все равно отпадал, потому что Оксану еще не сократили и она сидела бы в своей лаборатории. Ведь не суббота же, не воскресенье, а всего лишь пятница нависала зноем над грохочущим проспектом. Диван тоже отпадал читать в духоте было не самым лучшим занятием. Насчет товарного двора... Денис представил эти проклятые вагоны, битком набитые какой-нибудь слежавшейся солью или там ящиками с гвоздями - и поморщился. Товарный двор нужно оставить на крайний случай, решил он. Когда не то что пива, хлеба не на что будет купить. Одолжить у мамы?..

Некоторое время он размышлял, перебирая яичную скорлупу в тарелке. Нет, не время, не тот случай. Деньги-то еще имелись. Неловко просить у мамы - машинисткам зарплату вроде бы не прибавляли. Вот у Альки бы он занял, у сестрички родной, педагогам после забастовок накинули - но далеко была Алька, уехала со своим очкариком-историком сеять разумное, доброе, вечное...

Денис со вздохом поднялся, пошарил на полочке над холодильником, выбрал "бычок" средних размеров и вновь вернулся к подоконнику. "Спад производства продолжается, - уныло констатировал радиоголос. - Налицо экономический кризис". "Позвольте, что такое кризис? - возражал другой от своего третьего, восьмого или там двадцатого микрофона. - Надо определиться в дефинициях. Что есть спад и что есть кризис? Имеет ли место спад, переходящий в кризис, или кризис трансформируется в спад? Перманентен ли этот процесс? Это принципиальный вопрос. Надо определиться с процессом, с понятием процесса. Что есть процесс? Голосовать надо!"

"Голосуй, не голосуй - все равно получишь ша-ай-бу-у, ша-ай-бу-у..." - мимоходом подумал Денис, дымя окурком "Ватры".

Мама наконец-то воспользовалась свободой. То бишь, его, Дениса, пребыванием в армии. Чуть ли не два десятка лет горбатилась ради своих ненаглядных - что там те несчастные алименты? - но вырастила-таки и решила устроить, наконец, и свою личную жизнь. И устроила, оставив квартиру ему, Денису, а Алька в квартире не нуждалась, она со своим очкариком-историком угнездилась в райцентровской глубинке и жила себе, припеваючи. И слава Богу...

Мама вышла замуж, Ирка, любимая-прелюбимая, родная-преродная, тоже выскочила, не дождалась. Появились, конечно, после армии другие. Оксана появилась, но Оксана это Оксана, не Ирка ненаглядная. А какие письма он ей писал, а какие она ему писала... Потом все реже и реже, а когда дело уже шло к дембелю - и вовсе замолчала. Выбрала себе судьбу - в виде шпака, выпускника летного училища - и отправилась вместе с ним на юг, жить у моря. Конечно, выпускник летного - это не выпускник ПТУ, хотя он, Денис, тоже мог пойти в летчики. Если бы захотел. Не дурнее ведь других, шпаков этих высокомерных. Только жизнь вот заставила пойти в профтех, на гособеспечение. Кстати, токарь-фрезеровщик - совсем неплохо: отпахал смену как робот, руки заняты одним, а голова другим или вообще ничем не занята, отключена - и свободен, словно гордый буревестник. Правда, "Красный молот" встал из-за этой всеобщей дуристики, но ведь не навсегда же! А если и навсегда , - придется податься в какую-нибудь коммерческую контору, к этим новоявленным бизнесменам. В конце концов, на кружку пива себе заработает, хотя дорожает, чуть ли не каждую неделю дорожает эта кружечка...