Максим Горький - Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

• Название: Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935
• Автор: Максим Горький
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1949

В восемнадцатый том включены пьесы, сценарии и инсценировки, написанные М. Горьким в 1921–1936 годах.

Пьесы «Егор Булычов и другие», «Достигаев и другие», «Васса Железнова (второй вариант)» были опубликованы при жизни автора в различных изданиях.

Пьеса «Сомов и другие», сценарии «Степан Разин», [Пропагандист], «По пути на дно», «Преступники», а также [Картины к инсценировке П.С. Сухотина «В людях»] при жизни автора не публиковались. Сценарий «Преступники» полностью публикуется впервые.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Павлин. Но, простите, вопрос, насколько я могу понять, касается вообще… верований ваших…

Достигаев (обозлился). Верую в бога, но — предпочитаю коньяк. Это сказал один полковник, — очень хорошо сказал! И что значит — вообще? Сарай, что ли, куда всякую дрянь складывают за ненужностью её? Вообще!.. С кем — вообще? Для чего — вообще? Вы просите у меня совета? По какому делу? Вы что намерены делать?

Губин. Отсиживаться. Обороняться.

Достигаев. Люди есть у вас для этого?

Губин. Вот — Перфил… говори ты, Перфил.

Нестрашный. Офицера есть. Люди — найдутся.

Достигаев. В каком числе? И — кроме количества, — качество надо знать!

Губин. Он — выспрашивает, а сам ничего не говорит.

Достигаев. Заметно, что около вас Мокроусов крепко трётся, а всем известно, что он — жулик.

Губин. Честного дёшево не купишь.

Нестрашный (решительно). Ну, вот что, Василий Ефимов, довольно вертеть хвостом…

Елизавета (вбегает, останавливается и смотрит на всех молча, определяя: как, каким тоном сказать то, что она знает? Она — подавлена, но не очень огорчена и не испугана. Говорит негромко, как бы с трудом). Вася… Василий Ефимыч… Нет… это — невозможно!

Достигаев (сердито). Что? Ну, что такое?

Губин (Нестрашному — ворчит). Подстроено что-то… фокус какой-то… Я те говорил…

Елизавета. Тоня умирает…

Достигаев. Ты — что? Бредишь?

Нестрашный. Разве она хворала?

Павлин. Но — позвольте! Как же это? Полчаса тому назад… она…

Губин. Видал? Даже Павлин… не верит…

Елизавета. Застрелилась.

Достигаев. Антонина? Не… может быть!

Елизавета. Ещё дышит… Алексей… за доктором…

Достигаев. Где? (Бежит в тёмную комнату.)

Елизавета. В угловой… (Идёт за Достигаевым, оглядываясь на всех.)

Нестрашный (Елизавете). Какая же причина? Надо причину объяснить…

Губин. Нет — каково? Я тебя, Перфил, предупреждал — толку не будет!

Павлин. Не могу не сказать: весьма… необычное событие! Вполне здоровая девица…

Нестрашный. Ну, положим, она была взбалмошная, капризная…

Губин. Ах, Васька, Васька… Вот как, Павлин, а? Всё, брат… лопается…

Павлин. Высокоумие, атеистическая мечтательность — причины таких и подобных фактов.

Губин. Ну, что ж будем делать здесь, Перфил?

Нестрашный. Подождём. Надо посмотреть.

Губин. На дочь-то? (Налил вина, пьёт.) Я — не пойду, не хочу. Не люблю я покойников в доме.

Нестрашный. Кто их любит…

Губин. Надо так: помер, и сразу неси его в церковь, пускай там стоит. Верно, Павлин?

Павлин. Допустимо.

Губин (вздохнув). Фальшивый ты человек всё-таки! Все вы, попы, ябедники богу на нас, грешных.

Нестрашный (думает вслух). Как же это произошло? Жили-жили, строили дома, города, фабрики, церкви… и — оказались чужие всем. И даже — друг другу.

Губин. То-то вот. Жаден был ты на власть, на славу…

Нестрашный (тоскуя). Армию поили-кормили, чиновников, судей, губернаторов… полиции сколько…

Губин. А — попов? Попов развели, будто — крыс. Мы, старообрядцы, беспоповцы… Впрочем… ладно! Не обижайся, Павлин, давай выпьем! {Павлин молча кланяется, чокнулись, пьют.)

Нестрашный. А помнишь, Лексей Матвеев, как мы в шестом году забастовщиков смяли? Как отрезвел народ? Меня сам губернатор слушался. Я тут всех властей взнуздал…

Губин. Да-а… размахнулся ты широко… Большую обнаружил ярость.

Нестрашный. Теперь — понял? А тогда орал на меня в городской думе, человекоубийцей называл.

Губин. Ну… Ладно. Было, прошло, да — снова пришло. С каторги-то всех воротили.

Павлин. Справедливость жестокости доказывается библией… Идут…

Достигаев (в одной руке платок, в другой — конверт). Надо милицию, Лиза… Засвидетельствовать надо.

Елизавета. Глаша побежала.

Достигаев. Скончалась дочь моя… Порфирий Петрович… Да. Освободите меня. Не в силах я беседовать о делах посторонних…

Нестрашный. Посторонних? Та-ак…

Губин. Видал, Перфил? Вася и на покойнице играет… Идём, брат.

Достигаев. Что болтаешь, Губин, дикое чудовище? Что значит — играет? Поставь себя, Порфирий Петров, на моё место, — подумай, что Виктор твой погиб.

Губин. Ну, чего там? Идём!

Елизавета (вбегает). Солдаты!

Нестрашный (угрюмо). Это — наши. Это Виктор за мной прислал.

(Елизавета шепчет о чём-то мужу.)

Достигаев (громко). Однако — позволь! Как же это? Как же ты, Порфирий Петров, призываешь солдат в чужой — в мой дом, какое у тебя право?

Нестрашный. Теперь правами не стесняются.

(Павлин незаметно скрылся в тёмную комнату.)

Достигаев (возвышая голос). Что это значит: ваши солдаты? Чьи — ваши? Для чего?

Губин. Трусишь, Васька? Хо-хо…

Достигаев. Вы явились ко мне с-с-с фантазиями, которые я отказался даже выслушать, чему есть свидетель отец Павлин…

(Нестрашный, стукнув палкой в пол, медленно встаёт, выпрямляется, изумлён; а Губин хотел встать и — развалился, расплылся в кресле, глядя на всех по очереди непонимающими, вытаращенными глазами. В этой позе он остается до поры, пока его уводят, лишь изредка громко всхрапывая, как бы желая сказать что-то и не находя сил. Яков Лаптев стоит в правой двери, с револьвером в руке. Рядом с ним Бородатый солдат, лет 40, с винтовкой, две гранаты у пояса, он в лаптях. Вперед Якова протискивается молодой рабочий, смазчик вагонов или масленщик, чумазый, выпачканный нефтью, маслом, тоже с винтовкой. Несколько секунд молчания. Достигаев, приложив платок к лицу, опёрся плечом на Елизавету.)

Нестрашный (сначала бормочет, потом визжит). Свидетель? А-га-а… Значит, ловушка? Ловушку ты устроил мне, Васька, Иуда, сукин сын, а? Ло-овко…

Достигаев (тоже визжит). Я тебя — звал? Звал я тебя? Ты сам пришёл! Павлин — знает! Где он? Лиза!

(Лаптев говорит что-то Бородатому, тот счастливо ухмыляется, кивает головой.)

Нестрашный. Губин! Верно ты сказал, тут что-то подстроено… Даже не поймёшь — как?

Лаптев. Вы, Порфирий Петров Нестрашный, — арестованы.

Нестрашный. Чего-о? Кем это? Ты кто? Какая власть?

Лаптев. Это вы узнаете там, куда вас отведут.

Елизавета (быстро). Яков Егорович, подумайте, какое несчастье у нас: Антонина застрелилась!

Нестрашный (усмехаясь, Губину). Слышишь? Власть-то Достигаевым знакомая…

Лаптев (удивлённо, не веря). Как это? Случайно?

Елизавета. Нарочно, письмо есть для Шуры Булычовой, не знаете — где она?

Нестрашный. Всё — свои…

Лаптев (Елизавете). Позвольте… Это — потом. Губин Алексей Матвеев тоже подлежит аресту…

Нестрашный. А — Достигаев? Он — тоже купец, хозяин…

Лаптев. Товарищ Кузьмин, позовите конвой, — троих.

Нестрашный. Всё-таки ты кто же? Кем поставлен в командиры?

Лаптев. Ну, вы — не притворяйтесь, вы знаете, кто я. В списке людей, которых вы решили завтра уничтожить, я — на шестом месте. Сын ваш и Мокроусов — арестованы, нам всё известно. Разговоры здесь излишни, завтра поговорите.

Нестрашный (грузно сел). Так… Завтра? Ладно. (Кричит.) Ну — арестовал, ну? А… а ещё что? Каким судом судить будешь?

Бородатый. Ты — не ори! Мы на тебя не орём. Суд у нас будет правильный, не беспокойся. Ты, поди-ка, не помнишь меня? А я тебя с седьмого года помню…

Нестрашный. Конюх… Харя…

Бородатый. Вот те и харя! И — конюх!

Нестрашный. Всё-таки… Лаптев… Я вас знаю… Крестник Булычова. Всё-таки — за что?

(Входят Кузьмин и три солдата.)

Лаптев (пожимая плечами). Будет вам дурить! Вы подготовили вооружённое нападение на совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов… Ну, теперь удовлетворены?

Бородатый. Он, видишь, не знал этого! Делать — делал, а — не знал, дитё! Он — как дитё, играет, а чем? Того не понимает.