Максим Горький - Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

• Название: Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935
• Автор: Максим Горький
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1949

В восемнадцатый том включены пьесы, сценарии и инсценировки, написанные М. Горьким в 1921–1936 годах.

Пьесы «Егор Булычов и другие», «Достигаев и другие», «Васса Железнова (второй вариант)» были опубликованы при жизни автора в различных изданиях.

Пьеса «Сомов и другие», сценарии «Степан Разин», [Пропагандист], «По пути на дно», «Преступники», а также [Картины к инсценировке П.С. Сухотина «В людях»] при жизни автора не публиковались. Сценарий «Преступники» полностью публикуется впервые.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Глафира. Кушайте. (Пошла за водкой.)

Рябинин. Нацеливаюсь. Вот докурю и начну. (Шуре.) Хороший старикан — Донат! Прозрачный старикан. Продумал, пропустил сквозь себя кучу вреднейшей ерунды и — достиг настоящей правды. Во Христа веровал, в хозяев и царей, во Льва Толстого. «Для бога жил — толка не вышло, говорит, теперь попробую для бедных людей жить». Простой егерь, испытал власть помещика. Воля у него была к правде, и взнуздал он волю отлично! (Шура подошла к столу, села. Глафира принесла водку.) Хорошо он с молодёжью говорит, с рабочими. Самые трудные мысли от него легко входят в людей. (Указывая пальцем на Глафиру, Шуру, на себя.) Ты — сработал, я — купил, ей — продал, кто нажил? Я нажил! Ловко?

Шура. Этому учит Маркс.

Рябинин. Не только этому и не совсем так, но — именно это надобно понять прежде всего.

Глафира (вполголоса). Таисья идёт.

Шура. Ах… чёрт!

Глафира. Вы при ней поосторожнее.

Рябинин. Соображаю.

Таисья. Темно как!

Рябинин. Мы освещаемся мыслями, беседуем.

Таисья. А вы кто будете?

Рябинин. Водопроводчик. Молодая хозяйка чай пить пригласила меня.

Таисья. Александра Егоровна не хозяйка, хозяйка-то — Варвара, старшая сестра её.

Шура. Нижний этаж — мой и матери.

Рябинин. Так. Значит, ошибся я? Ну, что же? Теперь, заметно, молодёжь собирается хозяйничать везде, вот я и ошибся.

Таисья. Это — которая развращённая молодёжь-то, у которой ни бога, ни царя.

Рябинин. Вот что-о? А вы, значит, в бога верите?

Таисья. Конешно. А ты — нет, что ли?

Рябинин. Я как-то так… Неудобно как-то верить, бог у нас… сомнительный! Незаконнорождённый будто…

(Шура усмехается.)

Таисья. Ну, что это ты говоришь!

Рябинин (размышляет). Выдали девушку за старика Иосифа, а родила она как будто от архангела Гавриила…

Таисья. От бога-отца — что ты!

Рябинин. Да ведь он — бесплотен, бог-отец-то! Мы о Христе говорили, о боге, который пил, ел, по земле ходил. В местах, откуда я родом, на незаконнорождённых нехорошо смотрят. А у вас как?

(Шура хохочет, Глафира шьёт, наклонив голову.)

Таисья (ошеломлена, переходит на «вы»). Лысый вы, а… какое еретическое говорите!

Рябинин. Ну, что же особенное сказал я? Думаешь, думаешь… Все твердят: бог, бог, — а друг на друге верхом ездят.

Таисья. Бог… незаконнорождённый! Страшно слушать. В такое лютое время…

Рябинин. По-моему, в такое время надобно бесстрашным быть.

Таисья. Страшные вы все! Даже и старики. Будто не русские. Русские-то смирные.

Глафира. Это — смирные перетряхнули монастырь-то ваш?

Таисья. Там — солдаты были, они — с голода!

Рябинин. А если б голодные рабочие были?

Таисья. У рабочих-то ружей нет.

Рябинин. Значит — за малым дело, за ружьями? Так что, если голодный народ достанет ружья да потревожит сытых, богатых…

Таисья. А — мне что? У меня ничего нет. И не будет.

Тятин (входит). Игуменья приехала.

Шура. Чего же вы испугались?

Тятин. Я сообщаю неприятную новость.

(Таисья быстро уходит.)

Рябинин. Это — знаменитая Меланья?

Глафира. Да.

Рябинин. Может — мне уйти, а?

Шура (горячо). Почему?

Глафира. Таисья скажет игуменье…

Шура. Ну, и что же?

Рябинин. Что — скажет? Я — водопроводчик.

Тятин. Это — для детей. Она, вероятно, видела вас где-нибудь.

Рябинин. Значит — исчезнуть надобно? Эх, чёрт… А Донат сказал, что у вас ночевать можно…

Шура. Можно, можно! Глаша — на чердаке, да?

Глафира. Там — хорошо, только не топлено.

Рябинин (Шуре). Ну, решайте: уходить или оставаться.

Шура. Оставаться! Послушайте, вы — замечательный! Я не думала, что вы такой хитрый, весёлый… такой простой… как шар! Я…

Рябинин (Тятину). Расхвалила, точно покойника…

Шура. Страшно рада, что вы такой!

Рябинин. И я рад, что не хуже.

Глафира. Пойдёмте. Я вам кушать туда принесу.

Рябинин. Минуточку. Товарищ Тятин, — листовку вы написали слишком мягко да и вычурно! Ведь это — не для студентов. Надо писать так, чтоб малограмотный понял и безграмотному смог всё точно рассказать. Чуете? И — вот что. Этот ваш — Любимов, что ли? — дрянь! Он — кто? Студент?

Тятин. Коммерческое училище кончил.

Рябинин. Дрянь. На лесопилке какой-то попик, замухрышка, выступал, очень злой, так ваш приятель…

Тятин. Он не приятель мне.

Рябинин. Ну, — всё равно! Он предложил мне пристрелить попа. Спрашиваю: зачем? Для возбуждения храбрости, говорит. Вот, — свинья! Для возбуждения храбрости, идиот! Вы его отшейте, нам таких — не надо! Обязательно — к чёрту! К эсерам… Ну, я готов на чердак… (Уходит с Глафирой.)

Шура. Какой… милый! Вот — настоящий!

Тятин. Готово.

Шура. Что? Что готово?

Тятин. Опьянение восторгом.

Шура. Что это значит?

Тятин. Это значит, что отец ваш был сумасброд.

Шура. Не смейте об отце!

Тятин. И сумасбродство отца передалось вам.

Шура. И что же?

Тятин. Вы избалованная, капризная девица.

Шура. Купеческая дочь. Ну-с?

Тятин. Вы не хотите серьёзно учиться…

Шура. Это мне уже говорили сегодня. Ещё что?

Тятин (махнув рукой). Бесполезно говорить. До свиданья.

Шура. Тятин, — становитесь на колени.

Тятин. Что?

Шура. Станьте на колени.

Тятин. Зачем? Что такое?

Шура. Станьте. Живо! А то — начну посуду бить, заору на весь дом и вообще… наделаю ужасов. Ставай!

Тятин. Конечно, вы можете наскандалить…

Шура. Ставай на колени, Степан Тятин! (Толкает его.)

Тятин (опускаясь). Напрасно вы делаете из меня шута…

Шура. Повторяйте за мной: «Шура, я тебя люблю…»

Тятин (угрюмо). Перестаньте дурить. Уеду я из этого проклятого города!

Шура. Повторяйте: «Я люблю тебя, Шура, дефективная купецкая дочь, взбалмошная девица…»

Тятин (хочет подняться). Да перестаньте же… с ума вы сошли!

Шура (с яростью). «Люблю, но жульнически боюсь сказать тебе это!» (Толкает его в плечи.) Не сметь подниматься! Повторяй: «Я благодарю тебя за то, что ты меня заставила…»

Тятин. Идите вы к чёрту!

Шура. Сейчас начну бить посуду! Считаю до трёх, раз…

(Шум в прихожей, кто-то запнулся.)

Шура (уходя, грозит кулаком). Это не кончено! Это повторится.

Достигаев (в двери). Ты что это, Степаша, ползаешь?

Тятин. Потерял…

Достигаев. Что — потерял?

Тятин. Н-не знаю. Вынул платок, а оно упало. В общем — чепуха…

Достигаев. Похоже. Да, да, — если карман полон — не знаешь, что теряешь. Как живём? Жарок у тебя, температурка?

Тятин. Голова… немножко… В общем — ничего…

Достигаев. Немножко голова-то? Ну, это — пройдёт. Раньше ты по правде да по чести говорил, а теперь всё говоришь в общем. Новеньким присловьем обзавёлся. А — в чём, в общем? Мы все будто в общем живём.

Тятин (угрюмо). Чаю — хотите?

Достигаев. Благодарствую. Самовар-то холодный. Павлин рассказывает, что в Петрограде неладно, — ты ничего не слыхал?

Тятин. Нет.

Достигаев. Наверно, слышал, да сказать не хочешь. Мелания — приехала? (Тятин кивает головой.) Имею желание видеть Меланию. А ты, Степаша, к большевикам приспособился, к пр-ролетариям? Ну — как? Удобно с ними?

Тятин. Подите вы к чёрту!

Достигаев. Зачем сердиться, душа моя? Сам — к пролетариату, а меня — к чёрту? (Идёт.) Рыба ищет — где глубже… селёдка — где солонее…

Тятин (стоит, окаменев. Бормочет). Дурак ты, Степан… До слёз дурак… (Сел к столу, налил чаю в стакан, захлопнул «Ниву».)