Максим Горький - Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

• Название: Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935
• Автор: Максим Горький
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1949

В восемнадцатый том включены пьесы, сценарии и инсценировки, написанные М. Горьким в 1921–1936 годах.

Пьесы «Егор Булычов и другие», «Достигаев и другие», «Васса Железнова (второй вариант)» были опубликованы при жизни автора в различных изданиях.

Пьеса «Сомов и другие», сценарии «Степан Разин», [Пропагандист], «По пути на дно», «Преступники», а также [Картины к инсценировке П.С. Сухотина «В людях»] при жизни автора не публиковались. Сценарий «Преступники» полностью публикуется впервые.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Ксения. Плевать мне на твою науку! Вот тебе! Ты тоже невежливо говоришь со мной.

Звонцов. Я говорю не о приличиях, а о вашей темноте…

Ксения. Сам не больно светел!

(Звонцов, махнув рукой, отошёл прочь. Глафира бежит.)

Ксения. Куда?

Глафира. Звонок из спальни…

(Ксения идёт вместе с ней к мужу.)

Звонцов. Не во время заболел тесть.

Башкин. Да. Стесняет. Время такое, что умные люди, как фокусники, прямо из воздуха деньги достают.

Звонцов. Н-да. К тому же революция будет.

Башкин. Это я не одобряю. Была она в пятом году. Бестолковое дело.

Звонцов. В пятом был — бунт, а не революция. Тогда крестьяне и рабочие дома были, а теперь — на фронтах. Теперь революция будет против чиновников, губернаторов, министров.

Башкин. Если бы так — давай бог! Чиновники хуже клещей, вцепятся, не оторвёшь…

Звонцов. Царь явно не способен править.

Башкин. Поговаривают об этом и в купечестве. Будто мужик какой-то царицу обошёл?

(Варвара на лестнице, слушает.)

Звонцов. Да. Григорий Распутин.

Башкин. Не верится в колдовство.

Звонцов. А — в любовников — верите?

Башкин. На сказку похоже. У неё — генералов — сотня.

Варвара. Глупости какие говорите вы.

Башкин. Все так говорят, Варвара Егоровна. Я всё-таки полагаю, что без царя — нельзя!

Звонцов. Царь должен быть не в Петрограде, а — в голове. Кончился спектакль?

Варвара. Отложили. Приехал какой-то ревизор, — вечером эшелон раненых будет, около пятисот. А места для них нет.

Глафира. Мокей Петрович, вас зовут.

(Башкин ушёл, оставив на столе тёплый картуз.)

Варвара. Что ты с ним откровенничаешь? Ты же знаешь, что он шпионит за нами для матери! Картуз этот он лет десять носит, жадюга! Просален весь. Не понимаю, почему ты с этим жуликом…

Звонцов. Ах, оставь! Хочу занять у него денег на взятку Бетлингу…

Варвара. Но я же тебе сказала, что всё это устроит Лиза Достигаева через Жанну! И обойдётся — дешевле…

Звонцов. Надует тебя Лизавета…

Ксения (из комнаты мужа). Уговорите вы его, чтобы лежал! Он там ходит и Мокея ругает… Ах, господи!..

Звонцов. Поди ты, Варя…

Булычов (в халате, в валяных туфлях). Ну, и что ещё? Несчастная война?

Башкин (идя за ним). Кто же спорит?

Булычов. Для кого несчастная?

Башкин. Для нас.

Булычов. Для кого — для нас? Ты же говоришь: от войны миллионы наживают? Ну?

Башкин. Для народа… значит…

Булычов. Народ — мужик, ему — всё равно: что жить, что умирать. Вот какая твоя правда!

Ксения. Да — не сердись ты! Вредно тебе…

Башкин. Ну, что вы? Какая же это правда?

Булычов. Самая настоящая! Это и есть правда. Я говорю прямо; моё дело — деньги наживать, а мужиково — хлеб работать, товары покупать. А какая другая правда есть?

Башкин. Конечно, это — так, а всё-таки…

Булычов. Ну, а что — всё-таки? Ты о чём думаешь, когда воруешь у меня?

Башкин. Зачем же вы обижаете?

Ксения. Ну, что ты, Варя, глядишь? Уговори его! Ему лежать велено.

Булычов. Ты — о народе думаешь?

Башкин. И — при людях обижаете! Ворую! Это надо доказать!

Булычов. Доказывать нечего. Всем известно: воровство дело законное. И обижать тебя — незачем. От обиды ты не станешь лучше, хуже станешь. И воруешь — не ты — рубль ворует. Он, сам по себе, есть главный вор…

Башкин. Это один Яков Лаптев может говорить.

Булычов. Вот он и говорит. Ну, ступай. А взятку Бетлингу не давать. Довольно давали, хватит ему на гроб, на саван, старому чёрту! Вы что тут собрались? Чего ждёте?

Варвара. Мы ничего не ждём…

Булычов. Будто — ничего? Когда — так, идите по своим делам. Дело-то у вас — есть? Аксинья, скажи, чтоб у меня проветрили. Душно там, кислыми лекарствами пахнет. Да — пускай Глафира квасу клюковного принесёт.

Ксения. Нельзя тебе квасу-то.

Булычов. Иди, иди! Я сам знаю, чего нельзя, что можно.

Ксения (уходя). Кабы знал…

(Все ушли.)

Булычов (обошёл вокруг стола, придерживаясь за него рукой. Смотрит в зеркало, говорит почти во весь голос). Плохо твоё дело, Егор. И рожа, брат, у тебя… не твоя какая-то!

Глафира (с подносом, на нём стакан молока). Вот вам молоко.

Булычов. Тащи кошке. А мне — квасу. Клюковного.

Глафира. Квасу вам не велят давать.

Булычов. Они не велят, а ты — принеси. Стой! Как по-твоему — умру я?

Глафира. Не может этого быть.

Булычов. Почему?

Глафира. Не верю.

Булычов. Не веришь? Нет, брат, дело мое — плохо! Очень плохо, я знаю!

Глафира. Не верю.

Булычов. Упряма. Ну, давай квасу! А я померанцевой выпью… Она — полезная. (Идёт к буфету.) Заперли, черти. Эки свиньи! Оберегают. Похоже, что я заключённый. Арестант… вроде.

Занавес

Второй акт

Гостиная Булычовых. Звонцов и Тятин — в углу, за маленьким круглым столом, на столе бутылка вина.

Звонцов (закуривая). Понял?

Тятин. По чести говоря, Андрей, не нравится мне это…

Звонцов. А — деньги нравятся?

Тятин. Деньги, к сожалению, нравятся.

Звонцов. Ты — кого жалеешь?

Тятин. Себя, разумеется…

Звонцов. Есть чего жалеть!

Тятин. Всё-таки, знаешь, я сам себе — единственный друг.

Звонцов. Ты бы не философствовал, а — думал.

Тятин. Я — думаю. Девица она избалованная, трудно будет с ней.

Звонцов. Разведёшься.

Тятин. А деньги-то у неё останутся…

Звонцов. Сделаем так, что у тебя будут. А Шурку я берусь укротить.

Тятин. По чести сказать…

Звонцов. Так, что её поторопятся выдать замуж и приданое будет увеличено.

Тятин. Это ты… остроумно! А какое приданое?

Звонцов. Пятьдесят.

Тятин. Тысяч?

Звонцов. Пуговиц.

Тятин. Верно?

Звонцов. Но ты подпишешь мне векселей на десять.

Тятин. Тысяч?

Звонцов. Нет, рублей! Чудак!

Тятин. Мно-ого…

Звонцов. Тогда — прекратим беседу.

Тятин. А ты… всё это серьёзно?

Звонцов. Несерьёзно о деньгах только дураки говорят…

Тятин (усмехаясь). Чёрт возьми… Замечательно придумано.

(Входит Достигаев.)

Звонцов. Рад, что ты, кажется, что-то понимаешь. Тебе, интеллигенту-пролетарию, нельзя в эти лютые дни…

Тятин. Да, да, конечно! Но — мне пора в суд.

Достигаев. Чем ты расстроен, Степаша?

Звонцов. Мы — о Распутине вспомнили.

Достигаев. Вот — участь, а? Простой, сибирский мужик — с епископами, министрами в шашки играл! Сотнями тысяч ворочал! Меньше десяти тысяч взятки — не брал! Из верных рук знаю — не брал! Вы что пьёте? Бургонское? Это винцо тяжёлое, его за обедом надо пить, некультурный народ!

Звонцов. Как вы нашли тестя?

Достигаев. А — чего же его искать, — он не прятался. Ты, Степаша, принёс бы стаканчик мне. (Тятин, не торопясь, уходит.) А Булычов, надо прямо сказать, в плохом виде! В опасном положении он…

Звонцов. Мне тоже кажется, что…

Достигаев. Да, да! Это самое. И при этом боится он умереть, а потому — обязательно умрёт. И ты этот факт — учти! Дни нашей жизни такие, что ротик разевать нельзя, ручки в карманах держать — не полагается. Государственный плетень со всех сторон свиньи подрывают, и что будет революция, так это даже губернатор понимает…

Тятин (входит). Егор Васильевич в столовую вышел.

Достигаев (берёт стакан). Спасибо, Степаша. Вышел, говоришь? Ну, и мы туда.

Звонцов. Промышленники, кажется, понимают свою роль…

(Идут — Варвара, Елизавета.)

Достигаев. Московские-то? Ещё бы не понимали!

Елизавета. Они пьют, как воробушки, а там Булычов рычит — слушать невозможно!

Достигаев. Почему Америка процветает? Потому, что там у власти сами хозяева…