Екатерина Соловьева - Ведьма 2

• Название: Ведьма 2
• Автор: Екатерина Соловьева
• Жанр: Фэнтези

Продолжение приключений ведьмы Надежды. Много любви и магии.

---

— Да тебя невозможно не любить. Ты же чудесная. Даже если он не увидел этого до сих пор, он обязательно это поймет.

— Мужчина любит женщину, которая любит его, — в комнату зашел отец, собственническим жестом обнимая маму за талию.

Она вся так и потянулась к нему. Их глаза сияли друг другу навстречу, между ними искрило, несмотря на возраст и прожитые вместе годы. Я видела окутывающую их ауру любви, яркую, алую, с нежными розоватыми вкраплениями, пульсирующую, живую, обнимающую их тела с небывалой осторожностью. Я плохая дочь, просто отвратительная. Мне стало завидно. Я отвернулась, быстро-быстро допивая из бокала и наполняя его следующей порцией вермута и сока.

Мама что-то почувствовала, какие-то перемены во мне, она протянула ко мне руку, и я увидела, как облако их любви, меняя цвет, поползло ко мне. Я не была здесь лишней. Они любили меня, просто по-другому. Я обняла их обоих, устыдившись. Совсем уже с этой любовью крыша едет! Позавидовать собственным родителям! И пусть папа не был мне родным, я давно приняла его, безоговорочно и целиком, и полюбила, как родного отца. Больше, чем родного отца.

— Па, что ты там говорил про мужчину, когда женщина его любит?

— Ну, вот смотри. В тебе очень много достоинств, это очевидно для каждого мужчины. И, конечно, они хотят обладать такой женщиной. Но… В тебе слишком много достоинств. Многих мужчин это может испугать, они могут почувствовать себя слабыми и неспособными соответствовать такой женщине. Вот, понимаешь? Я уверен, что ты не могла полюбить плохого человека. А значит, он умный, сильный и понимает, что когда такая женщина любит, то искать больше нечего. Найти лучшего нельзя.

— Па, а я не хочу, чтобы он понимал, я хочу, чтобы он любил.

— Может, я тебя расстрою. Но… Эмоции проходят, разум остается.

— Разум? — всхлипнула я. — Значит, он всегда будет понимать, что я лучшая, но никогда…Никогда не будет смотреть на меня так, как ты смотришь на маму, нежно, страстно и трепетно.

Я бурно зарыдала, но все же еще успела заметить, что родители густо покраснели, и их разнесло по разным углам гостиной.

Все-таки, я напилась. Хотелось, как хотелось, чтобы он любил, обожал, боготворил, хотел, скучал, страдал и так далее и тому подобное. Хотелось залезть к нему в голову или в сердце, чтобы понять его чувства к себе. Изрыдавшись в конец, я заснула на полу, в обнимку с ножкой журнального столика. Отец, видимо обнаружил меня в такой экстремальной позе утром, потому что очнулась я у него на руках, когда он переносил меня в кровать. Странно, но почему-то утром мне плакать уже не хотелось, я счастливо улыбнулась папе, обняла его за шею и снова благополучно заснула.

11. Грегори

Я просто верила ему,

непонятно, почему,

и еще, что было силы

просто так его любила…

Мы гуляли с родителями и детьми по Люксембургским садам и паркам, наслаждались красотой города, болтали, смеялись, заходили в маленькие уютные кафе. Мама иногда бросала на меня сбоку пристальные взгляды. Видимо, выражение моего лица не внушало ей доверия, относительно стабильности моего состояния. А я, на самом деле, неожиданно успокоилась. На смену истерикам пришли апатия и почти полное равнодушие. Я шла, автоматически улыбаясь, отвечала на какие-то вопросы, скользя взглядом по окружающим меня людям. В какой-то момент мама решительно чмокнула меня в щеку, громко объявила, что детям пора домой и, многозначительно взглянув на папу, потащила всех к машине. Видя, что я покорно пошла вместе со всеми, подтолкнула меня и прошептала:

— Погуляй. Тебе надо немного побыть одной.

Я послушно кивнула и поплелась в сторону придорожного кафе, гостеприимно манящего расставленными у дороги столиками и нарядными зонтиками.

Заказала кофе и уткнулась носом в веселенькой расцветки скатерть. Меня одолевали грустные мысли. Впереди предстояла поездка в Сибирь. Что делать с Мирославом, непонятно. Оставалась надежда, что Ратмир просветит меня, есть ли вообще возможность снять со Славки проклятье. Мысли о Владе я честно старалась отгонять подальше. Я очнулась, когда прямо над собой услышала мужской голос. Возле моего столика стоял молодой худощавый мужчина, что-то приветливо мне говоря. Включив свой магический лингвистический разговорник, и, быстро настроившись на него, я поняла, что молодой человек говорит на французском. Он просил разрешение составить мне компанию за столом. Я улыбнулась, указывая ему на свободный стул.

— Вы не говорите на французском?

— Нет, почему же? Говорю, — бодро ответила я.

Маги могут говорить на любом языке мира, это очень легко и просто. Конечно, все зависит от степени продвинутости мага. Но мне, с моей Силой, подвластно практически все. Это я так думаю. Хи-хи. Мы, конечно, не ставили экспериментов, но, думаю, мой сын тоже легко поймет, если с ним будут разговаривать на иностранном языке. Правда, сказать сможет только то, что знает на русском.

Мужчина сделал заказ, радостно улыбнулся мне и задал дежурный вопрос:

— Очаровательная мисс скучает?

— Очаровательная мисс грустит, — рассмеялась я. Настроение почему-то стремительно улучшалась.

— О, неужели у такой потрясающей девушки может быть безответная любовь?

Я нейтрально пожала плечами, не желая вдаваться в подробности. Он вдруг сделал неопределенный жест рукой, и в его пальцах появилась роскошная алая роза. Я удивленно подняла брови, быстро прощупывая его ауру. На мага он похож не был. Тогда как это получилось?

— Вы волшебник? — лукаво прищурилась я.

— Я фокусник, — улыбнулся он в ответ, протягивая мне цветок.

К нам тут же подскочила официантка с вазочкой.

— Профессиональный? — спросила я, вдыхая нежный аромат розы.

— Нет, но для вас готов стать профессионалом.

Я рассмеялась. Он мне нравился все больше и больше. Умное лицо с тонкими чертами, лукавые серые глаза, белозубая улыбка. Нам принесли заказ. Увидев красное вино, я удивленно вскинула брови. День только перевалил за полдень. Не слишком ли рано пить спиртные напитки? Все же мы не в России, где начинают потреблять алкоголь с самого утра.

— А вы чем занимаетесь?

— Я поэтесса.

— О! — воскликнул он в восторге. — И о чем вы пишете?

— Ну, о чем может писать грустная девушка? — засмеялась я. — Конечно, о любви.

— Почитаете мне?

Я немного замялась.

— Дело в том, что я пишу на родном языке. Боюсь, перевод сможет передать только смысл, но никак не стиль и не рифму.

— И какой же ваш родной язык? Вы так говорите на французском, что я был уверен, это — ваш родной язык.

Я была бы польщена, если бы действительно владела языком.

— Я — русская.

— О! — Снова воскликнул он, приходя в еще большее воодушевление. — Вы здесь живете?

— Нет, я приехала в гости к родителям. Они живут здесь, а я в Москве, — и чтобы сразу расставить все точки над И, пояснила. — Я привезла им в гости внуков.

Он изумленно взирал на меня, медленно приходя в себя и тщательно подбирая слова.

— У такой ослепительной красавицы есть дети?

— Да, два мальчика. Младший мой, а старший — сын погибшего друга.

— О, — он прижал руку к сердцу, — вы взяли приемного ребенка. Как это благородно!

Я поморщилась:

— Это не благородно. Просто, просто… так было надо.

— Вы настоящая русская женщина!

Я скептически ухмыльнулась. Вряд ли он знал, что такое настоящая русская женщина. Признаться, я и сама не очень понимала значение этого выражения. Он вдруг вскочил на ноги и поклонился.

— Простите мне мою невежливость. Позвольте представиться. Грегори.

— Надежда.

Молодой человек облобызал мне ручку, попутно рассыпаясь в комплиментах мне и моему дивному имени. Затем он поднял бокал, произнес витиеватый тост, мы выпили и принялись болтать о всякой всячине. Грегори оказался художником. Он пригласил меня на выставку своих работ и не отставал, пока не получил уверений, что я посещу ее со всей своей семьей. С ним было очень легко и интересно. Он рассказывал об архитектуре Люксембурга, его мостах, дворцах и парках. Он говорил о цветах так, словно понимал, что они живые. Я расслабилась, отдаваясь мелодии его низкого голоса, мечтами уносясь далеко-далеко, в Россию. Я смотрела на его улыбающийся рот и вспоминала другие губы, такие нежные, такие соблазнительные, манящие, уговаривающие, обещающие. Я вспоминала Влада. Грегори коснулся моей руки, а я ощутила прикосновение совсем другого мужчины, моего любимого, единственного, предназначенного мне богами. Только он умел дотрагиваться до меня так, что кровь начинала бешено стучать в висках, тело наливалось истомой, а глаза сами собой прикрывались от нахлынувшего желания. Я сделала глоток, пробуя отогнать наваждение, и уставилась на бокал в руке Грегори. О, Мрак! Густое красное вино, налитое в бокале, напомнило мне о совершенно другой жидкой субстанции, похожей по цвету на вино. Не знаю, то ли я слишком пристально смотрела на бокал, используя бесконтрольную магическую Силу, то ли Грегори чересчур сильно сжал хрупкий сосуд в руке, но бокал лопнул. Вино хлынуло на скатерть, осколки разлетелись по столу. Острый край хрустальной ножки воткнулся мужчине в палец, и появилась капелька крови. Грегори отпрянул от стола, я тут же вскочила, хватая его за руку, и, пальцами свободной руки выдергивая из ранки осколок. Он полез за платком, а к нам уже бежала официантка. Пока он промокал палец, пока убирали со стола, я рухнула на стул, заворожено разглядывая его кровь на своих пальцах и судорожно вдыхая неуловимый для людей, но такой пьянящий для меня разливающийся запах крови. Плохо соображая, что же я делаю, я слизнула кровь с руки. Взрыв в моей голове заставил все мое тело содрогнуться. Я лихорадочно вцепилась в край стола, не оставляя себе возможности грохнуться в обморок. Впрочем, нет, обморок мне не грозил. Яркие картинки вспыхивали в моей голове.