Константин Феоктистов - Траектория жизни. Между вчера и завтра

• Название: Траектория жизни. Между вчера и завтра
• Автор: Константин Феоктистов
• Издательство: «Вагриус»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00383-1

Автобиографическая повесть летчика-космонавта СССР, Героя Советского Союза, доктора технических наук, профессора Константина Петровича Феоктистова (1926–2009).

---

Оборудование Центра управления, большая и оперативная информация, предоставляемая каждому оператору, и то, что управление полетом ведется той же организацией, которая разрабатывала проект корабля, произвело впечатление продуманности и четкого распределения обязанностей и ответственности. Наличие необходимой информации у каждого члена группы управления, возможность непрерывного обмена мнениями между членами группы и принятия решений на месте, позволяют избежать громоздких, приводящих к большим потерям времени, совещаний, передачи информации путем телеграмм, телеграфных докладов, переноса информации с регистрационных лент на плакаты-таблицы и графики.

Эта же схема организации управления полетами позже, в середине семидесятых годов, была реализована и у нас. Но тогда, в 1969 году, то, что мы увидели в Хьюстоне, казалось мне голубой мечтой, к которой можно было только стремиться. Прошло много лет, прежде чем я понял: для того времени это были прекрасные, передовые решения. Но на этом никак нельзя останавливаться. Недопустимо, чтобы во время полета большое количество самых лучших специалистов и разработчиков отвлекались от своей основной работы и занимались в принципе достаточно простым делом: анализом бортовых измерений, характера работы бортового оборудования и разработкой предложений для руководителя полета по выходу из неожиданно возникающих ситуаций. Если логику анализа, разбор возможных ситуаций можно изложить словами, формулами, таблицами или графиками, то все это реально записать и в виде алгоритмов работы бортовой вычислительной машины и передать ей эти контрольные функции, и даже функции принятия срочных, не терпящих отлагательств решений. Одновременно при такой схеме будут разгружаться и линии связи между космическим аппаратом и Центром управления. Появится возможность решительно сократить количество наземных пунктов связи, приема телеметрической информации и передачи информации на борт. Такая схема и существенно надежней и не столь разорительна. Сейчас затраты на подготовку ракеты и корабля к старту, на управление полетом соизмеримы с затратами на их изготовление.

Тренажеры для комплексной тренировки экипажей космических кораблей «Аполлон» по оснащенности, по методам имитации работы бортовых приборов и изменения видимой в иллюминаторы картины были близки к нашим корабельным тренажерам (например, для «Союзов») и находились примерно на одинаковом уровне.

Это вообще было характерно для технических средств управления сложными процессами, которые мы видели и в Центре управления, и на тренажерах, и в пультовой испытательной станции завода, где изготавливались основные блоки корабля «Аполлон»: инженеры, проектирующие пульты и вывод информации, не забывали о возможностях человека по надежной переработке информации, соответственно старались обеспечить достаточное количество рабочих мест и, главное, на каждом рабочем месте обеспечить возможность быстрого получения любой необходимой информации (но в виде ограниченных стандартных порций). Обеспеченность информацией — обязательное условие плодотворной, успешной работы. Внутри тренажеры, естественно, имитировали кабины кораблей, рабочие места членов экипажа. Приборные доски и пульты натурные.

В кабине корабля «Аполлон» явно нарушался принцип соответствия возможностей человека и поступающей к нему информации — стены кабины были покрыты сотнями тумблеров с надписями, стрелочными индикаторами и всякими прочими вещами. Здесь же находился и пульт вычислительной машины, существенно упрощающей управление, и тумблеры, и громоздкие и несоответствующие своему назначению ручки управления. Кабины кораблей очень напоминали кабины современных самолетов, и это не случайно — проектанты кораблей в США, насколько я понял, пришли в космическую технику в основном из авиации и невольно принесли с собой и некоторые не лучшие методы отображения информации и управления. Как это ни странно, наземные пульты испытаний и управления (с точки зрения методичности построения) были сделаны у них на более современном уровне. По-видимому, эта «второстепенная» работа была поручена людям, не слишком обремененным традицией и догмами.

Наши корабельные средства отображения, выдачи команд и управления, позволяющие концентрировать информацию, группировать команды, резко сокращать число элементов, используемых для выдачи команд (например, для выдачи нескольких сотен команд на корабле «Союз» используются лишь несколько десятков клавиш) представляются мне более удобными, более перспективными. Впрочем, объективности ради должен добавить, что мой спутник Береговой был другого мнения. Ему понравилось, что кабина корабля «Аполлон» похожа на кабину самолета, одобрительно отнесся он и к тумблерам и большим рычагам управления, он считал, что мы напрасно уходим от авиации.

После тренажеров мы осмотрели установку для тренировки ходьбы в скафандре в условиях лунной тяжести и сам скафандр. Скафандр произвел впечатление своей подвижностью. Это достигалось за счет тонкой гермооболочки (кстати, гермооболочка — одна), шарниров и гофров во всех местах, где возможно движение частей человеческого тела.

В Хьюстоне мы видели специальный тренажер для отработки причаливания. Это огромное сооружение, в котором натурный (по размерам и внешней форме) макет основного блока «Аполлона» и макет лунной кабины с двумя тренирующимися космонавтами могут совершать перемещения в пространстве (используются подъемники и тележки, включаемые по командам с ручки управления координатными перемещениями). Макет лунной кабины подвешен в карданном подвесе и во время имитации процесса сближения, в соответствии с командами, идущими с ручки управления ориентацией, кабина с пилотами вращается в пространстве. Это приводит к тому, что во время управления экипаж то стоит вертикально, то лежит на животе, то на боку (чтобы не свалиться, экипаж закреплялся специальной системой на растяжках). Изменение положения тела относительно направления силы тяжести, конечно, вносит помехи в работу и никак не соответствует условиям полета. С моей точки зрения, это дорогостоящее сооружение американские специалисты сделали зря — наверное, были лишние средства. Наш специальный тренажер для отработки ручного управления причаливанием кораблей «Союз» был сделан проще — перемещалась только модель корабля, а на средствах визуального контроля эта модель выглядит так же, как натуральный корабль.

Лаборатория, где космонавты, вернувшиеся с Луны, проходили карантин, как смеясь рассказывали американские специалисты, была, по-видимому, построена также зря. Как и следовало ожидать, никаких микробов, вирусов или каких-либо других признаков органической жизни, «привезенных с Луны», обнаружить, естественно, не удалось, да и откуда было бы им там взяться? Тем более на Луне не обнаружилось никаких чудес.

Однажды, в конце восьмидесятых или, может быть, в начале девяностых годов, мне пришлось слышать рассказ, кажется, Джеймса Ирвина, о случае, который был с ним во время высадки на Луну. В какой-то день он должен был установить на поверхности Луны прибор и оставить его там. Прибор был в виде чемоданчика, который нужно было положить на поверхность в выбранном месте, раскрыть этот «чемоданчик» и развернуть антенну или что-то в этом роде. Астронавт вышел на поверхность, подошел к выбранному месту, положил «чемоданчик» и начал раскрывать его. Открыл замки. А «чемоданчик» не раскрывается! Вроде бы и обычное дело: в скафандре работать очень трудно, но прошло, как ему показалось, несколько часов, а раскрыть не удается! Уже сто потов сошло. То ли ноги у него подогнулись, то ли сознательно стал на колени. Посмотрел вверх. Может быть, даже помолился. Опустил глаза на «чемоданчик» и вдруг заметил, что один из замков не открыт! Легко открыл замок, и все получилось: «С тех пор я поверил в Господа». Вроде бы говорил он всерьез, но мне показалось, что по губам его скользнула скрытая усмешка. То ли давало о себе знать хорошо развитое чувство юмора, то ли уже устоявшийся прием рассказчика. Насколько я понял, он с этим рассказом объехал весь мир. Надо же как-то зарабатывать на жизнь!

А вот Стаффорд мгновенно заводился, как только разговор заходил о летающих тарелках или о чем-нибудь подобном. Сыпал ругательствами (из которых самое мягкое — «бред собачий» или «бред идиота») и проклятьями. То ли его уже «достали» подобными вопросами, то ли собеседники нарочно выводили его из равновесия.

Некоторые из наших любили устроить розыгрыш и затеять в присутствии посторонних спор между собой о том, сколько «тарелок» гналось за ними — четыре или пять, или летели прямо навстречу.

Конечно, никто — ни наши, ни американские, ни другие космонавты никаких «тарелок» или иных чудес не видели. Несмотря на то, что очень хотелось. Необычное иногда наблюдать случалось, но всегда этому находилось вполне разумное объяснение. Например, наблюдаемое иногда над освещенной стороной Земли хаотическое движение звезд, когда смотришь через иллюминатор наружу. Стукнешь по стенке — и количество звезд в поле зрения заметно увеличивается: это всего лишь пылинки, освещенные солнцем, отделившиеся от поверхности корабля. Или слои яркости над горизонтом перед выходом корабля из тени земли.