Воспоминания и суждения современников - Ленин. Человек — мыслитель — революционер

• Название: Ленин. Человек — мыслитель — революционер
• Автор: Воспоминания и суждения современников
• Жанр: Публицистика

В этот сборник, приуроченный к 120-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, включены очерки, статьи и отдельные высказывания, раскрывающие многогранное содержание его идейною наследия и написанные в разные годы видными деятелями международного коммунистического и рабочего движения, известными отечественными и зарубежными учеными, писателями, журналистами. Многие материалы или неизвестны нашему читателю, или являются библиографической редкостью. Сборник снабжен справочным аппаратом.

Рассчитан на широкий круг читателей.

---

В Швейцарию он приехал по своему легальному паспорту и предполагал так же легально вернуться в Россию. Его частые встречи со мной могли обратить на него внимание. А между тем нам о многом еще хотелось переговорить. Мы условились поэтому уехать на несколько дней из Цюриха в деревню, где могли бы проводить целые дни вместе, не привлекая ничьих подозрительных взглядов.

Переехали в деревушку Афольтерн, в часе езды от Цюриха. Здесь мы провели с неделю. Был май, стояла прекрасная погода. Мы целыми днями гуляли, подымались вместе на гору около Цуга и все время беседовали о волновавших нас обоих вопросах.

И я должен сказать, что эти беседы с Ульяновым были для меня истинным праздником. Я и теперь вспоминаю о них как об одном из самых радостных, самых светлых моментов в жизни группы «Освобождение труда».

Переписка Г. В. Плеханова и П. Б Аксельрода. М., 1925. Т. 1. С. 269–271

Б. БАРКОВ ИЗ ВОСПОМИНАНИИ

Ленин был идеальным воплотителем великого коммунистического мировоззрения. Можно было не соглашаться с его тактикой, но нельзя отрицать того, что он был гениальным политиком и идейным коммунистом нашего времени. И если это, как мы видим сейчас, не отрицают империалисты, капиталисты, религиозники и даже лжесоциалисты, то идейные анархисты не отрицают уже давно, всегда чувствуя к Ленину необъяснимое чувство привязанности и симпатии. Я наблюдал это, когда являлся в среде анархистов активным участником революционной борьбы. Но если Ленин был признан гениальнейшим из людей и идейнейшим из коммунистов даже анархистами, то вполне понятно, что он должен быть всемирным вождем рабочего класса, так как последний, в силу своей революционно-коммунистической неподготовленности, безусловно нуждался и нуждается в твердом указании на пути к своей цели. И напрасно на этот счет появляются иллюзии у некоторых до сего времени заблуждающихся анархистов; пора понять, что без идейного и в то же время твердого путеводительства со стороны коммунистов, лучшим из которых был Ленин, пролетариат не в состоянии избавиться от эксплуатации тунеядцами.

Ленин один из первых учел это и после долгих и неимоверно тяжелых усилий коллективного сотрудничества создал первое рабоче-крестьянское государство, которое поставило себе задачей защищать интересы всех угнетенных и трудящихся. Вот почему анархисты, зная Ленина как честного, великого коммуниста, не смогут теперь отрицать правильность ленинского учения, проводимого не только в России, но и во всем мире.

Пусть Ленина нет, его дело — защита угнетенных и обездоленных — будет продолжаться его искренними единомышленниками.

У великой могилы. М., 1924. С, 28O

О. БАУЭР ИЗ ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ «ИЗВЕСТИЙ ЦИК СССР»

Я охотно следую приглашению редакции «Известий» и говорю русским рабочим, что социал-демократическая рабочая партия Австрии вместе с ними скорбит у гроба великого революционера. Он часто резко выступал против нас. Мы не согласны были с тем, что его дело осуществимо теми самыми путями, что в России, в совершенно другой социальной обстановке Запада. Однако у могилы Ленина молчат все эти разногласия, мы тоже склоняем наши знамена перед гением его воли, перед его революционизирующим весь мир делом.

И мы были его учениками. Гегемония пролетариата над крестьянством только одна является путем к власти. Так учил нас Ленин. Мы думаем, что эта гегемония может быть осуществима в Средней и Западной Европе другим путем и другими средствами, чем в России. Но что она должна быть и здесь осуществима — в этом величайший урок побед Владимира Ильича Ленина.

Дантон, Марат, Робеспьер, Гебер — все они страстно боролись друг с другом и посылали один другого на гильотину; но ныне Великая французская революция является нам как их общее дело. Точно так же настанет время, когда нашим потомкам великая революция нашего времени будет казаться общим делом нас всех, несмотря на все то, что разделяет ныне коммунистов и революционных социал-демократов. В духе этой общности и мы склоняемся перед памятью вашего бессмертного вождя.

Политики и писатели Запада а Востока о В. И. Ленине М, 1924. С. 19

И. М. ГЕЙЦМАН ОПТИМИСТ РЕВОЛЮЦИИ (Из записок бывшего анархиста)

1

Во все времена все народы много говорили о своих великих людях. Особенно много говорят у свежей могилы великого человека. Это естественно и понятно, ибо великий человек заставляет всех пошевелить мозгами о нем. Немного в мире остается партий, групп или даже отдельных лиц, которые не высказали своего непосредственного чувства или сознательной оценки Ленина в час смерти его.

Не будет ли назойливым соваться и мне, сравнительно постороннему человеку, со своим мнением к гробу гения? В самом деле, человек, которого близко знает созданная им миллионная партия, о котором говорят и пишут во всех уголках земного шара! Не будет ли слишком самонадеянным думать, что я могу высказать слово, не сказанное другими?

Однако такие и подобные вопросы полностью отпадают, когда речь идет о гениальном человеке. Гений в истории никогда не повторяется. Понятие гений для людей в их представлении всегда бывает исключительным, своеобразным, строго индивидуальным.

Кто имел уши и слышал Ленина хоть раз, тот знает, о чем я говорю, ибо у него осталось в наличности совершенно особое впечатление от соприкосновения с Лениным, впечатление, которое никогда не изгладится и не смешается с другими подобными впечатлениями.

Современники гения должны быть весьма осторожны в оценке его. Мало кричать: я люблю его, — нужно знать, за что любишь. Мало знать, за что любишь и что ты полон им, нужно помнить и крепко помнить, что не исчерпал ты его, несмотря на свою полноту… Наоборот, эта самая полнота-то и есть самое опасное в буквальном и переносном смысле слова. Ибо сам гений никогда полон не бывает. Он легко отказывается от вчерашнего дня, от пройденного опыта во имя синтеза будущего.

Кто знает, какие лозунги, какие крылья Ленин дал бы нам сегодня? И тем не менее знать это необходимо и, что еще важнее, знать это возможно. Ибо плох тот гений, который не понят своей эпохой. Нужно только исходить не с точки зрения вчерашнего дня Ленина, а с точки зрения задач всей эпохи, в которой должно и может завершиться историческое действие Ленина. Гений немыслим без эпохи. Выполнение гениальной задачи требует всегда длительного исторического периода. Сущность такого периода никогда не находится во вчерашнем дне. Ибо гений не переживает самого себя. Он никогда не обращает свой взор ко вчерашнему дню. Хотя также никуда не спешит, всегда спокоен, не боясь опоздать. Ибо путь гения ведет вперед, а не назад. Ведь обыкновенно спешат только те, кто остается позади.

Вот почему Ленин никогда не производил впечатления торопящегося человека. Независимо от океана дел своих, он никогда не знал суеты торопливости, тем не менее везде бывал, нигде не опаздывал. Он годами сидел за границей, терпеливо нащупывал пульс эпохи, спокойно выжидая сигнала истории. Момент наступил, набат ударил, революция громко зовет своих сынов. И Ленин, не торопясь, садится в запломбированный вагон, мчится через поля и леса, и в нужный момент он — на месте. На месте он находит смятение, брожение, измену и хаос. Все суетятся, торопятся, болтают о «бескровной революции». На деле же все без исключения испуганы революцией. Последняя успела кое-где показать свои острые зубы, не книжную болтовню, а свое голое естество, и этим самым успела оттолкнуть от себя своих лжепророков, своих рыцарей и апостолов на час. Ленин спокоен, он знает эпоху в которой живет, он видит начало и конец длительного исторического действия и дает ему название: «самоопределение наций», «уничтожение купли и продажи людского труда», «вся власть Советам». Даны крылья эпохе, и Ленин спокойно, не торопясь занимается образованием, даже шлифовкой ядра революции. Эта задача первой важности. Нужно пересоздать людей, нужно передать стальную диктатуру в руки вчерашних и вековых рабов. Задача неимоверно трудная. Революционеры всех стран, всех революций до сих пор кончали на этом самом месте, и тут-то гений Ленина сказывается во всем его объеме, по крайней мере для нашей эпохи.

Для нас крайне важно выяснить действительное величие, действительный гений Ленина. Важно для продолжения начатого дела, для продолжения дела пролетариата, важно для всего человечества. В чем же оно, это велнчие, выражается? Ленин, говорят одни, — великий ученый, великий революционер, великий бунтарь. Ленин— гениальный организатор, прибавляют другие. Это, конечно, так, но всеми такими качествами гений Ленина не исчерпывается. За сто лет революции мы имели много ученых. много революционеров, бунтарей, даже гениальных организаторов.