Илья Тё - Абсолютная альтернатива

• Название: Абсолютная альтернатива
• Автор: Илья Тё
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9942-0694-2

Только империя, единое планетарное правительство, спасет человечество от бесконечных распрей в эпоху высоких технологий, ведущих к гибели цивилизации.

Об этом знает Каин — странное существо в обличье робота, оживившее последнего, чудом сохранившегося жителя Земли. Каин видел много миров, где жители упустили возможность создать планетарную империю до вступления в технологическую эру — и потому погибли в пожарах термоядерных войн.

Каин умеет открывать двери в прошлое. И с его помощью последний землянин Ники получает второй шанс для своей планеты. Он сможет попытаться еще раз сделать то, что не смогли его предки — объединить планету и сохранить цивилизацию.

Мощной рукой императора… Всея Земли.

---

К вечеру появились большие торосы — целые горы ледяных глыб. Они образовались из осенней шуги перед ледоставом и теперь представляли целые крепости, еще более замедляя и без того ничтожную скорость нашего продвижения. Фарватер пришлось прокладывать змейкой.

Третья ночь застала флот между островами Гогланд и Лавенсари. Здесь Непенин провел осмотр повреждений. Эсминцы и гражданские корабли, к моему немалому удивлению, оказались повреждены меньше — как выяснилось, пробитый сверхдредноутами фарватер был для них очень широк. Максимальные повреждения обнаружились именно на линкорах, ведь фарватер небольших ледоколов оказался для них слишком тесен. К неописуемому страданию экипажей, не обошлось без потерь. На героической «Полтаве», дольше всех линкоров выдерживавшей натиск льда, обнаружилась сильная течь. Корпус треснул. Посовещавшись с Непениным, дредноут решили оставить во льдах с небольшой командой.

Утром вынесли новый вердикт: сцепить ледоколы и действовать двумя тягами, чтобы разбивать ледяные горы. Попробовали — получилось. Новый способ принес некоторое облегчение: он позволил расширить фарватер, и огромные линейные корабли наконец смогли идти чуть свободней. Это, впрочем, продолжалось недолго. На залив стал опускаться густой туман, который скоро охватил все вокруг. Стемнело так, будто вернулась ночь. Почти до полудня корабли застыли на месте. Когда к обеду туман рассеялся, и мы снова двинулись — медленно, останавливаясь то и дело. «Гангут» с «Севастополем», опять ставшие «передовыми» за ледоколами, давали задний ход, затем с разбега крошили заторы! Между кораблями сновали «Ермак» и «Тармо», помогая колоннам продвигаться по узкому коридору, края которого подчас возвышались над палубой эсминцев и гражданских судов. Не шли по морю — ползли словно по тоннелю. Каждый метр давался с чудовищным напряжением, изматывая нервы командам, сминая броню кораблям.

К полуночи наконец вожделенное совершилось. Передовые колоны вышли к траверзу Толбухинского маяка, а вскоре, освященный луной и звездами, передо мной открылся золоченый купол Кронштадтского Морского собора. Весть с мостика мгновенно разнеслась по судам, скользя к трюмам от радиорубок. Узнав о приближении цели, замученные изнурительным трудом, люди вздохнули с облегчением, словно набрались свежих сил. Пугающие ледяные торосы под бронированными бортами вдруг застучали для нас победным грохотом, а на мачтах боевых кораблей торжествующе заполыхал триколор.

В пять вечера передовой «Петропавловск» миновал траверз Большого Кронштадтского рейда. Еще часом позже мой флот оставил Кронштадт за кормой.

Вскоре показался Васильевский остров и вместе с ним, о чудо, свободная водная полоса — прибрежный фарватер, пробитый питерскими ледоколами между торговым столичным портом и устьем Большой Невы.

В преддверии схватки три колонны выстроились в одну. Избитые сверхдредноуты, с мятой броней и потерявшие ход, вышли в конец походного ордера. Впереди, обогнав ледоколы, линкоры и транспортные суда, теперь шли быстроходные крейсера. Первыми — «Рюрик», «Макаров», затем «Олег» и «Баян».

Замыкали передовую партию устаревшие «Аврора» с «Дианой». Мы с Непениным перебрались на «Аврору» — старый рейдер, весь путь из Ревеля шедший в конце походного строя, а потому наименее пострадавший от битвы со льдом. Наименее боеспособная по сравнению с прочими военными кораблями, она должна была стать моим штабом. На клотике ее мачты над серым морем и городом взвился штандарт Императора.

В одиннадцать ночи действующий флагман Балтфлота бронепалубный крейсер-разведчик I ранга «Рюрик» пересек бронированным форштевнем условную границу Санкт-Петербурга.

Императорский флот бесшумно входил в бунтующую столицу.

15 марта 1917 года. Дворцовая набережная

Черными глыбами корабли вползали в Неву. Движение их казалось мне медленным, однако для царящего вокруг неспешного века скольжение стальных туш было скорым необычайно. Электричество в Петрограде отсутствовало уже месяц, а потому в домах вдоль Набережной и Галерной горели освещенные лучиной окошки. Жители наверняка заметили наш визит. Возможно, некто расторопный из сочувствующих революции обывателей уже спешил предупредить моего врага о приходе эскадры. Только вот некого было предупреждать в этот час!

Теоретически революционная Дума заседала всю ночь и, действительно, кто-то из депутатов толкался в Таврическом до утра. Однако министры Временного правительства, от которых зависело сейчас все, в поздний час находились в собственных роскошных квартирах. Бдительность мятежного гарнизона также соответствовала представлениям «солдат революции» о дисциплине. Оставшихся в живых офицеров заставляли согласовывать приказы с «Комитетом избранных депутатов» не только полковых, но даже батальонных и ротных. Каждый боец мог пристрелить командира любого ранга без разговоров. В этих условиях речь о дисциплинарных взысканиях, послушании и субординации, разумеется, не велась. Дозорных с грехом пополам высылали, но занимались дозоры и патрули в основном грабежами и мародерством. Пока царские корабли выходили к траверзу Зимнего, большая часть гарнизонных войск почивали или пьянствовали в бараках.

Наименее разложившиеся отряды охраняли южные подступы к столице, с которых ожидалось вторжение карательных корпусов Келлера и Нахичеванского. На Витебском и Московском шоссе, что протянулись к Питеру от южных его границ, Временные и Советы каким-то чудом умудрились поставить боеспособные патрули. Менее боеспособные, но многочисленные и мощные армейские подразделения размещались в казармах по всей столице. Однако в центре многомиллионного города наличные силы бунтовщиков ограничивались Преображенским полком, квартировавшим в эти суетливые дни в Петропавловской крепости. От преображенцев выделялись караульные группы для охраны Зимнего, Адмиралтейства, Генерального штаба, почты, телеграфа и прочих наиболее важных строений.

Дальнейшие события разворачивались молниеносно по заранее прописанному нами с Непениным плану. Крейсера разошлись по реке, заняв входы в притоки Невы и каналы. Линкоры вползли степенно, встав в Центре позиции, напротив Заячьего и Васильевского островов, вдоль Дворцовой набережной и Сенатской.

С мостика «Авроры» я видел, как комендоры боковых орудий «Севастополя» и «Гангута» разворачивают стволы к Петропавловской крепости и Зимнему дворцу. Вслед за бортовой артиллерией развернулся и главный калибр линкоров — великолепные 305-миллиметровки. Однако гигантские башенные орудия уткнулись взором только в одну сторону — в стены Петропавловской крепости, игнорируя прочие строения вдоль Невы. Эскадра замерла, как готовящийся к прыжку хищник.

Непенин неспешно поднес к губам рожок громкоговорителя и четко отдал команду. Повинуясь негромкому слову, пронесшемуся мгновенно сквозь переплетение проводов, стальные громады барбетов взорвались громовым раскатом. Боковые орудия молчали, однако главного калибра мне с лихвой хватило для впечатлений. Рывок зарядов отдался в свинцовом небе вспышками пламени и гулкой вибрацией бронированных корпусов. Чудовищные шестиметровые стволы качнулись дружною колоннадой, и с ужасающим грохотом фугасы в железных рубашках умчались к цели!

В первые мгновения Петрова крепость окуталась густым дымом и пыльным маревом из осколков каменных стен и поднятого в воздух песка. Когда же коричнево-серая эта туча рассеялась, я увидел, что бастионы и стены знаменитой цитадели осели, обрушились внутрь слоями, как будто песочный замок, омытый шальной волной. Бастионы лишились привычной своей угловатости, контрфорсы оплыли и обрушились внутрь.

Стоящий рядом Непенин пояснил, что бомбардировка крепости не ставит целью ее разрушение или уничтожение засевших преображенцев. Задача поставлена значительно уже — подавить крепостную артиллерию и пулеметы. В противном случае даже легкие орудия Петропавловки, глядя жерлами стволов в стоящую на Неве эскадру, могли стрелять по кораблям прямой наводкой, в упор. Дело, впрочем, решилось с первым же залпом. При виде чадящих пылью руин, в обломках которых покоился сейчас шпиль собора Петра и Павла, могилы царственных предков Николая и знаменитый Монетный двор, не хотелось даже думать о том, что творится сейчас внутри уничтоженной цитадели.

Тем временем Непенин проговорил в трубку очередную команду, и орудия стали медленно разворачиваться. Абордажные команды с эсминцев, транспортов и торговых судов заспешили к гранитным набережным Невы, к Васильевскому острову и Зимнему. Десантные боты, дружно работая веслами, стремительно понеслись по воде. Массивное тело «Гангута» продвинулось чуть вперед, и орудия титанического линкора, способные выдавать по четыре гигантских снаряда в минуту, тупыми обрубками дул уставились на пустующий Невский проспект. Великий царь Петр когда-то планировал улицы «идеально», то есть ровными линиями. Стволы корабельных орудий смотрели сейчас только вдоль этих линий, простреливая столицу практически насквозь. Спустя секунду на «Гангуте» включился морской прожектор, и погруженный в грязно-снежную дрему Невский проспект осветился электрическим светом.