Николай Киселев - Ночной визит

• Название: Ночной визит
• Автор: Николай Киселев
• Издательство: Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1963

Трое пробирались по тихому ночному лесу. Они шли, далеко обходя деревни и поселки. Их пугал каждый шорох, звук человеческого голоса. К рассвету они вышли на лесную опушку. Вдали мерцали огни большого просыпающегося города. И три вражеских лазутчика вздохнули с облегчением: ведь в лабиринте улиц можно затеряться, бесследно исчезнуть, чтобы потом начать действовать. Кажется, все опасности миновали…

Но советским чекистам уже было известно, что границу родной страны нарушил неизвестный чужеземный самолет, И поиск начался…

---

— Что же вам помешало?

— Он ушел, и я видела, что он следит за домом… Я боялась его спугнуть… Но я тогда уже решила рассказать вам обо всем.

— Где он сейчас?

— Не знаю. Он ушел сегодня утром.

Эльвира Леоновна с недоумением глядела на полковника. Каждое его слово, сказанное мягко, как бы по-дружески, прибавляло ей смелости, уверенности в том, что она поступила правильно, придя сюда. А сколько часов борьбы, сколько бессонных ночей стоил ей этот шаг!.. И Телегин, задавая вопросы, записывая ответы женщины, думал о том, что многих, многих людей вот так же покалечила война. Излюбленный метод иностранных разведок вербовать агентов почти всегда сводится к запугиванию, к нажиму, к угрозам. Ошибется человек, оступится — и хватай его, держи в постоянном страхе, угрожай разоблачением…

— Скажите, Эльвира Леоновна, — произнес он, — вы думаете, этот Валентин еще придет, вернется к вам?

— Думаю, что да. По тому, как он себя вел, я поняла: ему негде жить. А у меня — удобно. К тому же… — Она улыбнулась. — К тому же я держала себя с ним так, чтобы ничем его не напугать.

Глава семнадцатая СОЗНАТЬСЯ ИЛИ МОЛЧАТЬ?

Занятые розысками вдали от города, Васильев и Кротов еще не вернулись в управление. Допросить задержанного было поручено Коротичу.

— Вам известно, какое наказание вас ожидает? — Этой фразой, сказанной со злостью, старший лейтенант начал допрос.

И первые же слова сразу оттолкнули от него Владимира. Он взглянул на следователя угрюмо.

— Мне неизвестно, за что меня надо наказывать.

— Мы знаем все. Назовите сообщников.

— Каких сообщников?

— Не валяйте дурака. А то… — Коротич сделал вид, что едва сдерживается, чтобы не ударить допрашиваемого. Владимир сжался. — У вас было оружие.

— Ну и что? Было.

Владимиру страстно хотелось жить. Но какой ценой может быть сохранена жизнь? Сознаться?.. Сразу вспомнились слова инструктора: «Сознание равносильно смерти…» Значит, молчать? Да, только молчать! Ведь у него при обыске нашли только пачку денег, пару рубашек, перочинный нож… Да! Пистолет. Можно сказать, что нашел… Молчать, только молчать!..

— Откуда у вас оружие?

— Нашел.

— Нашел! Интересно — где же это?

Владимир молчал.

— Тебе не удастся отмолчаться. Я заставлю тебя говорить! Думаешь, ты у нас первый?

«Неужели Сергей и Николай тоже попались?» — подумал Владимир.

— Ты будешь говорить, в конце концов? — закричал старший лейтенант, багровея и стуча по столу кулаком.

Владимир сжался, ожидая удара. Но в этот миг распахнулась дверь и в кабинет вошел полковник Телегин.

— Товарищ старший лейтенант, — едва сдерживая гнев, сказал он. — Распорядитесь, чтобы арестованного увели.

Владимира увели. И больше он никогда не видел своего первого следователя.

Всю ночь Владимир не мог уснуть. Шаги надзирателя за прочной дверью… Звяканье ключей… Где-то в трубе журчание воды. Эти едва различимые звуки, казалось, били в уши.

«Нет, молчание — это не выход, — думал Владимир. — Следователь прав — не отмолчаться. Но что же делать?..» Под утро пришло решение — запутать следствие, отвечать на все вопросы. Ответы пусть звучат как можно правдоподобнее, но на самом деле будут вымыслом. Все равно это вскроется на суде…

В кабинет следователя Владимир вошел осунувшимся после бессонной ночи. За столом сидел незнакомый человек, светловолосый, с высоким умным лбом и не по-мужски маленькими руками.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Кротов.

Голос его звучал мягко, глаза смотрели сочувственно.

— Я не спал всю ночь.

— Значит, у вас было достаточно времени, чтобы подумать, — улыбнулся Кротов.

— Да я и в самом деле думал.

— Ну и что же?

— Я решил говорить правду.

Кротов пристально взглянул на арестованного.

— Правду? Это хорошо. Правдивое признание облегчит вашу участь. — Капитан подвинул к себе бланк протокола допроса, обмакнул перо в чернильницу, посмотрел на его кончик. — Назовите людей, выброшенных вместе с вами на парашютах.

Владимир насторожился. «Значит, все-таки нас заметили. А по рации сообщили, что летчики не обнаружили ничего подозрительного…»

— В своей кабине в самолете я был один.

— О какой кабине вы говорите?

— В самолете было несколько кабин. Брезентом разгорожено.

— А в других кабинах кто-нибудь был?

— Мне это неизвестно… У меня было свое задание.

— Какое?

— Любыми средствами приобрести подлинный советский паспорт. Я это задание выполнил. Купил паспорт у какого-то парня в пивной.

Владимир замолчал и отвернулся к окну. Но, глядя на плывшие по небу облака, он чувствовал на себе внимательный, испытующий взгляд следователя.

Кротов встал, вышел из-за стола, медленно несколько раз прошелся по ковровой дорожке. Ему было ясно, что арестованный не хочет выдавать сообщников. Потребуется еще много усилий, чтобы добиться правды. А время не ждет. Один из шпионов еще не обезврежен. Каждый затянувшийся день розыска может стоить жертв.

Подойдя к двери, Кротов приоткрыл ее и что-то тихо сказал. В кабинет внесли вещи, найденные в лесу: сапоги, котелок, десантные сумки. Владимир оторопел.

— Вы обещали говорить правду, — сказал Кротов.

Арестованный смутился и опустил голову.

Кротов знал, что сейчас в душе этого темноволосого скуластого парня происходит перелом. Сапоги, сумки — все это уличало его во лжи. И, чтобы дать ему понять, что лживые ответы его же самого завели в тупик, капитан открыл ящик стола, достал конверт, вытащил из него фотографию отравившегося в лесу человека и подал ее Владимиру.

— А этот был с вами?

С карточки, словно привидение, глядел на него Николай. Все закружилось перед глазами. В ушах зазвенело. И ему показалось, будто сквозь этот звон зловещим гулом вплывает голос инструктора Джона: «Сознание на допросе не избавит от мученической смерти…» Постепенно этот гул утих. Стены перед глазами перестали кружиться. Да, скрываться больше невозможно. Он уличен, прижат…

— Да, — тихо ответил Владимир. — Он тоже был сброшен на парашюте вместе со мной. Это Николай.

Каждый день Владимира водили на допрос. Медленно, робко, словно он шел по зыбкой трясине, Владимир подходил к раскаянию. В его ответах следователю с каждым днем было все больше правды.

Кротов был терпелив. Он пользовался любым случаем, чтобы уверить молодого человека, что для него еще не все кончено, что путь к честной жизни перед ним не закрыт. И, наконец, Владимир рассказал все.

— Вы сказали, что ваших сообщников зовут Николай и Сергей. Николай — этот. — Кротов указал на фотокарточку отравившегося в лесу человека. — Что вы знаете о них?

— Почти ничего. Очень немного. Мы только учились вместе.

— Они не рассказывали вам ничего о себе?

— Тоже очень немного. Николай служил в полку «Десна». Это я знаю. Сергей уже получал задания от разведки раньше. Он как-то хвастался — еще там, в Баварии, что попортил много крови русским. Действовал он в Новой Зеландии. Выступал по радио с антисоветскими речами, в порту подбрасывал листовки на советские суда… Говорил, что жил припеваючи…

— Как у вас осуществлялась связь?

— Мы договорились, что будем встречаться в условленное время на рынке в Южнокаменске.

— Можете показать на карте, где закопаны ваши рации?

— Да. Вот здесь. А тут — тайник. Это дупло. Наш «почтовый ящик». На всякий случай.

Если раньше часы, проведенные Владимиром в кабинете следователя, казались ему бесконечными, то теперь минуты мчались стремительно. Он говорил захлебываясь. Торопился, рассказывая о том, как их троих обучали на даче в Баварии, как в назначенный день переправили из Баварии в Грецию, а с греческого аэродрома в самолете без опознавательных знаков послали к границам Советского Союза. Он рассказал, ничего не утаивая, все, что происходило с ним и его сообщниками с того дня, когда они приземлились в лесу, и до того дня, когда расстались. Да, он решил сначала легализоваться в Советской стране, чтобы затем начать свою преступную деятельность — сообщать по радио за границу о замеченных им аэродромах, воинских частях, выведывать настроения граждан, добывать документы…

А в часы одиночества, которое теперь ему казалось невыносимым, он с ненавистью вспоминал о Беттере, об инструкторе Джоне, о долговязом Гансе, о тупоголовом Майке — «Нокауте». Не раз вспоминались ему слова следователя, сказанные во время одного из допросов: «Тем людям, которые послали вас сюда, нет никакого дела до вас и до ваших сообщников. Их не волнует ваша участь, ваша судьба…» Да, судьбы Сергея, Николая, его собственная их не волновали.

Снова и снова вставало перед его взором родное лицо матери, и голос ее звучал у него в ушах: «Теперь со светом живем…» Да, весь Советский Союз был озарен этим счастливым светом. А он, Сергей, Николай — они все трое, подстрекаемые Беттером, полковником Шиллом, «Нокаутом», Гансом, Джоном, — они хотели, чтобы этот свет погас.