Жак-Ив Кусто - Лососи, бобры, каланы

• Название: Лососи, бобры, каланы
• Автор: Жак-Ив Кусто
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

Действие книги разворачивается на Великом Севере — на Аляске, в Канаде, на острове Кадьяк и у берегов Калифорнии. Французские исследователи погружались в ледяные воды озера Фрезер и водопадов Аляски, чтобы зафиксировать на пленке миграционный ход лососей; зимовали вместе с бобрами на севере Канады; наблюдали и снимали на пленку уникальное морское млекопитающее — калана. Все это нашло отражение в тексте и великолепном иллюстративном материале. Рассчитана на широкий круг читателей.

---

И проделав все это, вы получите портрет наяды.

Длинная мантия императрицы

Калан, хоть и охраняемый законом в большинстве мест своего обитания, остается еще под угрозой. Отсрочка… Одна из многих, скажете вы. Да! Мы сами сделали это, мы, люди, кто разрушает все нас окружающее, то ли по неведению, то ли из-за жажды наживы.

Причиной исчезновения калана является его мех — мягкий, темный, блестящий, необыкновенно теплый и тонкий, который позволяет ему выживать в самых холодных водах.

И именно потому, что мех его стоит целое состояние, калан очень и очень прочно связан с историей открытия самых больших территорий по северным берегам Тихого океана.

Императоры и мандарины Старого Китая, аристократы Японии платили полновесным золотом за удовольствие закутать свои драгоценные тела в мех этого красивого животного. Когда в 1733 году испанцы (миссионеры и торговцы одновременно) в первый раз купили шкурки каланов у индейцев Южной Калифорнии, они были далеки от того, чтобы усомниться в той цене, которая называлась тогда на рынках Востока.

В Европе, к несчастью для этого красивого хищника, калан появился на арене после злосчастного 1741 года, когда экипаж исследователя Витуса Беринга вынужден был зазимовать на одном из Командорских островов (ныне — остров Беринга). Члены затерянной экспедиции выжили во льдах и буранах только благодаря калану — мясо его шло им в пищу, а шкурой они укрывали тело. Натуралист экспедиции, Георг Вильгельм Стеллер, впервые описал этот вид для науки. Моряки привезли мех для своего обогащения. Это было началом бойни.

По возвращении Беринга русские (на которых он работал) ринулись на штурм этой неизведанной удачи, этого сумасшествия, этого живого золота моря, которое они называли каланом [30]. Они уничтожили за несколько лет наиболее доступные колонии животных на Камчатке и Аляске, дойдя до Алеутской гряды. Нет сомнения в том, что именно из-за калана они продвинулись в своих исследованиях на юг, вплоть до Калифорнии, где основали в 1812 году Форт-Росс.

Котики Стеллера на пляже.

В конце XVIII века Екатерина Великая, соблазнившись невероятно мягким и сверкающим мехом, который охотники доставляли с берегов и затерянных островов Тихого океана, повелела сшить себе легендарную мантию, ниспадавшую с ее плеч до самой земли…

Англичане устремились на промысел калана после того, как члены экспедиции Джеймса Кука в 1779 году в северной части Тихого океана приобрели в Кантоне (за очень дорогую плату) шкурки этих животных, пойманных на берегах острова Ванкувер.

А дальше все пошло очень быстро. Десятки, сотни тысяч каланов были убиты и ободраны за весь XIX век на Камчатке, на островах Беринга и в Калифорнии, то есть там, где они были еще изобильны (особенно около мелких островов Фаралон, а также в заливе Сан-Франциско, в проливе Санта-Барбара и в различных точках южного побережья Северной Америки).

Они живут гаремом, как многие ластоногие.

Но самые страшные бойни были организованы на Аляске и Алеутских островах: несколько цифр достаточно, чтобы подтвердить это. По частичной переписи натуралиста Эдны Фишер (1940), за период от 1740 по 1916 год там было „собрано“ 359 375 шкур каланов. По сведениям Американского бюро рыболовства (U. S. Bureau of Fisheries), которое подсчитало только лишь перевоз мехов, там за период с 1745 по 1910 год было убито 368 151 животное (1745–1867: 260 790; 1868–1905: 107 121; 1906–1910: всего 240, что свидетельствует о том, насколько уменьшилась популяция). А если прибавить к этому цифры (приблизительные) отлова каланов русскими и канадцами, то окажется, что по меньшей мере 500 000 каланов (некоторые натуралисты увеличивают эту цифру до 900 000) пали жертвой жестокой резни на Аляске и Алеутских островах, чтобы стать шубами и шапками наших совсем недалеких предков. Почти полное истребление животного на этих берегах привело, как говорят, русских к решению продать всю эту территорию Соединенным Штатам Америки в 1867 году за смехотворную сумму в 7 200 000 долларов.

К 1750 году шкурка калана стоила 20 рублей (10 долларов) на Камчатке и 100 рублей (50 долларов) на китайской границе. Та же шкурка в Лондоне (1880 г.) продавалась по цене от 100 до 165 долларов (в зависимости от качества). В 1900 году цена поднялась уже до 1000 долларов за шкурку. Между 1920 и 1930 каждая шкурка шла уже по цене от 2500 до 3000 долларов.

Страшная инфляция; она свидетельствует о драматическом уменьшении наличного состава вида.

Снежные пики Аляски

Пока „Калипсо“ проникает в ледяные воды Аляски, я размышляю об этих убийствах…

Вдали снежные пики, что образуют северную оконечность великой трансамериканской горной цепи, вырисовываются на безоблачном лазурном небе с четкостью восточной гравюры. Сверкающие ледники спадают в темные воды. Вчера еще кровь струилась по скалистым берегам, где птицы чертят в воздухе свои арабески. Обманчиво мирный пейзаж…

Мы идем старым морским путем охотников за мехами. Мы отошли от мыса, взяв направление к Алеутским островам, этому гигантскому ожерелью девственных земель, которые перегораживают Тихий океан от оконечности Аляски до Камчатки.

Найдем ли мы каланов? Кто знает, полюбят ли они нас или хотя бы не будут ненавидеть? Мы идем, без сомнения, во всеоружии наилучших в мире побуждений. Увы! Хотим мы того или нет, но мы принадлежим к породе убийц. Надо констатировать, что и здесь, на открытой природе, в этом кажущемся девственным пейзаже, в десятках километров от ближайшего порта, человек утвердил свою репутацию существа, ненавидимого всем остальным животным царством.

Любой кораблик — и уже паника: кроме любителей каланов, здесь не одно десятилетие небезуспешно орудовали еще и охотники на тюленей и китобои. Кровь, как я уже упоминал ранее, густо текла по склонам прямо в заливы.

„Калипсо“ перевозит только друзей животных, о чем последние не ведают — и имеют полное право не ведать (осторожность — мать безопасности). Так, стадо котиков Стеллера, которое мы застали при нашем прибытии на Амчитку, один из Алеутских островов, рассыпается через мгновение при нашем приближении. Тревожные крики, хлопки массивных ласт, и вот вся компания в воде — подвижная гидродинамическая форма, вызывающая наше восхищение своими гармоничными движениями.

Однако этот вид котиков имеет не столь ценный мех, как его ближайшие сородичи, и потому не является объектом интенсивного промысла. Его наличный состав достаточен, ему не грозит истребление. Тогда почему же эта страшная паника? Почему этот всеобщий ужас при виде человека?

Если даже котики, на которых охотятся меньше, исчезают при первом появлении Homo sapiens, могу представить себе, что калана, травмированного убийствами, весьма нелегко будет приручить…

Естественное местообитание — келп, леса гигантских водорослей, постоянно колеблемые волнами. Именно здесь, на стыке пенных волн, они и обосновались. Их местожительство, их биотоп, как говорят экологи, очень узко определенен.

Каланы предпочитают открытые берега. Их редко встречают в закрытых бухтах. Они никогда не заходят в эстуарии и вообще никогда не поднимаются по рекам. Они редко выходят на сушу, по крайней мере калифорнийские каланы не делают этого ни при каких обстоятельствах. На берегах Алеутских островов и Аляски чаще можно застать калана на скалах и на пляже, но (предосторожность обязывает!) не дальше, чем в 5–6 метрах от воды. Посетив один из тех редких островов, к которым человек почти никогда не причаливал, исследователи были удивлены, застав каланов, спящих в траве, метрах в семидесяти пяти от воды. Доказательство того, что рай земной для каланов все еще существует…

При нашем приближении котики бросаются в море.

Постель из келпа

Некоторые колонии каланов, например те, что обитают у оконечности полуострова Аляска и подле острова Унимак, живут в водах, полностью лишенных келпа. Но это исключительный случай.

Нормальное же местообитание, экологическая система, экосистема тех, кого мне хотелось бы сделать моими друзьями или хотя бы приблизиться к ним, — это скалистые берега, ощетинившиеся рифами (но и защищенные от ветров) и повсюду щедро окруженные гигантскими водорослями, которые я созерцаю с мостика „Калипсо“.

Каланы держатся в водах с глубинами по меньшей мере 30 брассов (54 метра), за милю от берега, где они недоступны для наземных хищников и в то же время защищены от волнения. Время от времени они посещают места кормления, — узкую полосу, включающую приливо-отливную зону и зону, расположенную непосредственно за нею. Они спят, завернувшись в узкие слоевища келпа, опускаясь и поднимаясь на волнах вместе с ними. Это оригинальное приспособление, однако, не является защитой от холода, а призвано помешать им быть унесенными либо в открытое море, либо к берегу. Однако каланы могут спать и без таких приспособлений: на острове Унимак, например, где келп отсутствует, каланы отдыхают группами в открытом море. Очень интересно наблюдать каланов, когда они спят все вместе в своих постелях из келпа, прикрепившись к океаническим водорослям, ориентированные в строго определенном направлении, согласно действию ветра или течений… (Молодые особи всегда проводят свои сиесты и спят ночью в объятиях матери, уютно устроившись на ее груди. Когда они подрастут, мать кладет себе на грудь только голову отпрыска, тело же его находится теперь в воде, повернутое под прямым углом по отношению к ее собственному. Наконец, перед тем как окончательно расстаться, мать и ребенок спят бок о бок друг с другом.)