Алексей Лозина-Лозинский - Противоречия: Собрание стихотворений

• Название: Противоречия: Собрание стихотворений
• Автор: Алексей Лозина-Лозинский
• Издательство: Водолей Publishers
• Жанр: Поэзия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9796-0113-7

Алексей Константинович Лозина-Лозинский (1886–1916) – одаренный поэт, практически незамеченный при жизни и недооцененный посмертно. Книга включает в себя трехчастное собрание стихов «Противоречия», вышедшее в 1912 г., сборники «Троттуар» и «Благочестивые путешествия», изданные уже после смерти поэта, представительный свод несобранных и неизданных стихотворений и переводы из Ш. Бодлера, П. Верлена, Л. Стеккетти, Г. Гейне. Впервые в подобном объеме представляются опубликованные и неопубликованные материалы, связанные с жизнью и творчеством несправедливо забытого поэта Серебряного века.

---

«В моей душе, и сумрачной, и ждущей…»

В моей душе, и сумрачной, и ждущей,
Всходило солнце раз, когда-то был рассвет,
Листва мечты, весенней и цветущей,
Затрепетала вся его лучам в ответ,
И я, сквозь тьму долин и тающий туман,
Уж видел острова, лазурный океан…

В моей душе, исполненной сомненья,
Неумолимо гас загадочный закат.
Я молча ждал последние мгновенья
И вечной ночи я мучительно был рад.
Последний луч, как меч, взметнулся и пропал,
И с криком рвущимся Avaykn я упал.

Но кто ж мой склеп в душе недвижно-черной
Теперь вдруг превратил в ликующий чертог,
Поставил яств и в суете позорной
Кто эти жалкие фонарики зажег?
Зачем, хихикая, какой-то низкий гном
Распоряжается в святилище моем?

Какая чернь среди гробов толпится,
Вокруг фонариков и пляшет и поет?
Ведь солнца нет! Кто ж, всё забыв, мириться
Мне с огоньком советы подает?
О нет, смеетесь вы! Я не приму ваш дар…
Гасите же огни иль я зажгу пожар!

МАКИ

Цветы в саду взрастаю я
И не срываю – мне их жалко.
Белеет лилия моя,
Как непорочная весталка,
Трепещет роза, страсть тая,
И Гретхен, милая фиалка…

Я вижу символы в растеньи,
Зову цветы по именам,
В их солнца нежном вожделеньи,
В их переменчивом цветеньи
Ищу сравнений к тем годам,
Что не вернутся больше к нам.

Но есть цветы, что я срываю;
Срываю раньше, чем они
Увидят красочные дни;
Бутоны рву и раздеваю
И листья тонко расправляю –
То маки. Маки, как огни…

Я не ращу их; зорко око
Завидит всюду те цветы.
Растить их было бы жестоко:
О, приглядись, увидишь ты –
Они ярки красой порока,
Они прекрасны и пусты.

Пусть гибнут маки, гибнут рано.
Недобры маки: средь бурьяна
Они растут, где пыль и сор,
И стройность тонкого их стана
И лихорадочный убор
Других цветов волнуют взор.

И если мак, еще не живший,
Насильно листья распустивший,
Так молод, болен, ярок, смят,
Впивает свет и смерти яд,
Я, молодой и не любивший,
Я рад.

«Два лица у всех нас в мире…»

Два лица у всех нас в мире,
Все, как Янус, мы живем;
Мы в толпе, в труде, на пире,
Знаем всё, всё нипочем.

А одни – двуликий Янус
Виден обликом другим:
Ignoramus! Ignoramus! –
Мы тогда себе твердим.

СРЕДИ КНИГ

Как Фауст, когда-то здесь я, веривший в познанье,
И философию, и физику постиг.
Ты видела мое прилежное старанье,
О, библиотека прочувствованных книг…

Мои друзья – Панург и злобный Мефистофель –
Со мной шептались здесь, что жизнь есть суета;
Здесь загляделся я на четкий, умный профиль
Христа, когда-то где-то жившего Христа…

И то Его глазам, то этим двум безбожным
И «да» я говорил, и говорил я «нет»,
И стал угрюмым я, и злым, и осторожным…
Моим любимцем был тогда один Гамлет.

Безумный, милый принц. Как твой, мой голос горек,
И я на кладбище: средь книг – среди могил,
Я роюсь в прахе их, твердя – о бедный Иорик, –
Я, как и ты, один, задумчив и без сил…

Открою наугад… Ах, этот томик черный
Мне много осветил печальным светом в мгле.
«Как гнусны, как безумны, как позорны
Деянья человека на земле»…

III УСТАЛОЕ

О, смерть! О, нежный друг!

Зачем в твои чертоги

Не устремятся вдруг

И земнородные, и боги?

Ф. Сологуб

«Взирает вдаль измученный…»

Взирает вдаль измученный
Паломник знойных стран,
Там цепью шел навьюченный
Верблюдов караван.

Прошел. Пуста пространная,
Немая даль… Столбом
Клубится пыль песчаная
Там где-то, над холмом…

И душит всё томительный,
Тяжелый, мертвый зной,
Как поцелуй – мучительный,
Как яркий цвет – больной…

ИЗ ДНЕВНИКА

И надо мною одиночество

Возносит огненную плеть

За то, что древнее пророчество

Мне суждено преодолеть.

Гумилев. Жемчуга

1. «Всё та же жизнь и дни всё дольше…»

Всё та же жизнь и дни всё дольше.
Окурки, книги, мыслей бред,
Листы стихов… К несчастью, больше
Я не обманываюсь. Нет.

Я тишь люблю. Лишь ночь настанет,
Без грани мысль. Декарт, Платон…
Я к ним привык: мне ночью сна нет,
А жизнь моя – какой-то сон…

2. «Мы все одной мыслью страдаем…»

Мы все одной мыслью страдаем,
(Но я разболтаю секрет)
И сами себя уверяем
Что нету ее, ее нет!

Но мысль та растет неустанно,
Тем больше, чем старше года:
Неправда ль, нам странно, нам странно,
Что мы существуем? Ведь да?

3. «Ты любишь, юноша, своих раздумий смену…»

Ты любишь, юноша, своих раздумий смену,
Ты любишь, юноша, томов вечерних тишь?
Когда придет пора – ты выйдешь на арену…
Мысль, ты преклонишься, замолишь, замолчишь.

4. «Слеп – кто в своем, кто не ломался…»

Слеп – кто в своем, кто не ломался,
Кто не познал, как это мало.
Что только их не забавляло…
Кто среди них не почитался…

Тот же, кто в высь дерзко прорвется –
Ах, перед Всем тот не окрепнет:
Или умрет, или согнется…
Зрячий на миг тоже ослепнет.

5. «Вот Кант, книги Маркса, Бэкона…»

Вот Кант, книги Маркса, Бэкона,
«Ад» Данте, Риг-Веда, Паскаль,
Вот «Всё – суета» Соломона…
Продать вас нет силы, а жаль.

Ведь мир пренебрег вашим даром:
Кто ж ищет причин естества?
Здесь все были сказаны даром
Великие к людям слова…

А я, я на душу вериги
Сковал и ношу много лет –
Гигантскую ложь нашей книги
О жизни, которой ведь нет?

6. «Расплываясь, смотрят в окна…»

Расплываясь, смотрят в окна
Тускло с улицы огни…
Словно длинные волокна,
Убегают фонари.

Видно много мне туманных,
Как видения ночей,
Неочерченных и странных,
Исчезающих людей.

Так, так, так, – часы считают…
Конки, люди и огни
В даль и темень убегают,
Будто нашей жизни дни…

7. «Я всё забыл и дням забыл я счет…»

Посв. С. М. Арамянц

Я всё забыл и дням забыл я счет,
Расстался я, свистя, с исканьем и сомненьем.
Пускай прошедшее мое пройдет,
Совсем, совсем пройдет с мечтой и утомленьем.

Святыня – жизнь? Иль наслаждений срок?
Кто знает! Тайна – всё, но, значит, всё известно…
Я был дурен… Но ведь везде порок,
А в зле быть хуже всех, о, это даже лестно!

И путь другим избрал и я своим,
Чтоб жить среди людей с насмешкой наглой лести
И с пошлостью, и понятой другим,
И всё ж прощенною за недостатком чести.

Но вечером мне больно, как всегда,
Когда я остаюсь вне суеты и взоров,
И мучит вновь далекая звезда
Изменою труду и ложью разговоров.

«Снова мир наивный…»