Бернхард Шлинк - Прощание Зельба

• Название: Прощание Зельба
• Автор: Бернхард Шлинк
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01338-4

Впервые на русском языке издается серия из трех детективов Бернхарда Шлинка — автора знаменитого «Чтеца». «Прощание Зельба» — новый роман о частном сыщике Герхарде Зельбе, немного постаревшем, но не растерявшем ни грана своего терпкого юмора и мужского обаяния. Случайное дорожное знакомство с владельцем респектабельного частного банка приносит Зельбу новый, необременительный, судя по всему, заказ: ему предстоит отыскать затерявшийся после войны след так называемого негласного компаньона банка. Заурядное архивное расследование разрастается в нешуточную историю с финансовыми аферами и отмыванием денег, убийством и похищением, темными пятнами в прошлом и мафиозными разборками в настоящем. Такое не каждому молодому следователю под силу, но Зельб не привык останавливаться на полпути, даже если это дело грозит поставить точку не только в его карьере, но и в жизни.

---

До этого момента Грегор был чем-то вроде прислуги за всё, он занимался всем подряд — от вождения автомобиля до курьерских развозок, от ремонтных работ в банке, в доме и во дворе до помощи в кассе, бухгалтерии и делопроизводстве. Он сдал выпускные экзамены, но не стремился получить высшее образование, — впрочем, никто его и не уговаривал. Еще школьником он был сметлив и услужлив и в любой момент оказывался под рукой. Он жил в отдельной квартире в доме старого Велькера на Густав-Кирххоффштрассе, имел скромное ежемесячное жалованье, и ему никогда не отказывали в деньгах на покупки или на отпуск. Но он редко обращался с просьбами. В школе, будучи по матери русским, он учил русский язык и раз в год наведывался в Россию. Дома он ездил на старых машинах, принадлежавших членам семьи Велькер. Он был частью фамильного имущества.

Его предложение всех удивило. Но почему бы и нет? Почему бы ему не попытаться себя проявить? Если ничего не выйдет, то он хоть отдохнет, пусть устроит себе что-то вроде отпуска. А если получится — во что никто не верил, — тем лучше. Так что его отправили.

Отсутствовал он почти полгода. Звонил, слал факсы и электронные письма, предлагал инвестировать крупные суммы в энергетику — от электростанций в Москве и Свердловске до лицензий на бурение на Камчатке, иногда сообщал о русских бизнесменах, желавших вложить свои деньги на Западе и приезжавших в Шветцинген. Его сведения оказывались недостоверными, с русскими бизнесменами дальше разговоров дело не шло. Но после России Самарина точно подменили. И дело было не только в том, что он начал говорить с русским акцентом. Он одевался, держался и вел себя по-другому — словно входит в число руководителей банка. Старик Веллер в это время отошел от дел и переселился в дом престарелых Святого Августина. Бертрам и Штефани не хотели обидеть Грегора. Разве они не собирались вести себя не так, как их отцы, разве не планировали искоренить в отношениях со служащими высокомерие и чванство? Разве Бертрам и Грегор не выросли вместе? Разве Грегор не работал всю жизнь на семью и на банк?

Потом он заговорил о поглощении Сорбского кооперативного банка. Бертрам и Штефани пытались ему объяснить, почему этот шаг представлялся им ошибочным. Они считали, что будущее банка «Веллер и Велькер» связано с инвестиционным консалтингом, а не с обслуживанием вкладчиков. Кризис восьмидесятых годов удалось преодолеть, потому что банк сократил оборот, потому что они отказались от второстепенного и сосредоточились на главном. Но Грегор упорно стоял на своем. Однажды он вернулся из Берлина с сообщением, что завершил переговоры с ведомством по опеке над государственным имуществом, которые продолжались несколько недель, и купил Сорбский кооперативный банк за сущие гроши. Доверенность он подделал, так что, мол, если угодно, можете заявить об этом в полицию, тогда его отдадут под суд и посадят в тюрьму. Если действовать быстро и решительно, вероятно, можно успеть отказаться от сделки. Но не бросит ли это тень на банк «Веллер и Велькер»? Как отреагируют клиенты, узнав из газет про неразбериху в руководстве банка? Не лучше ли разрешить Самарину довести до конца дело с Сорбским кооперативным? Он уверен, что у него все получится. Это банк маленьких людей, в них он хорошо разбирается, поскольку и сам вышел из низов. Разве семья не в долгу перед ним, разве не обязана дать ему шанс?

Семья нехотя согласилась, и, как ни удивительно, дело наладилось. Хотя через год прибыли у Сорбского банка все еще не было, но и убыточным он тоже не стал: кроме уже существующего главного отделения в Котбусе было открыто несколько филиалов в сельской местности, и Самарину удалось выполнить требование ведомства не увольнять персонал. Похоже, у восточных немцев денег больше, чем принято думать. Складывалось впечатление, что у Грегора прирожденный талант выбивать финансовую поддержку из земельного, федерального и даже европейского бюджета. Наконец-то Самарин добился успеха!

Так они думали, пока Штефани не разобралась в сути дела. Она не доверяла красивому фасаду, не доверяла Грегору, поэтому не постеснялась порыться в его документах, хранившихся в офисном шкафу и в компьютере, и с помощью русского эмигранта-экономиста, которого нашла в Берлине, перевела на немецкий язык все, чего сама не могла понять. Она проинформировала Бертрама, и вместе с мужем они вызвали на ковер Грегора. Они объявили, что дают ему месяц на то, чтобы избавить их банк и их семью от своих грязных махинаций и своей персоны. Они не заявят в полицию. Но видеть его больше не желают.

Грегор отреагировал совершенно неожиданно для Штефани и Бертрама: «Что это вы себе вообразили? Я не сделал ничего плохого, даже принес кое-какую прибыль, а вы собираетесь меня уничтожить! Я — бизнесмен, у меня есть определенные обязательства, и я не могу позволить себе такую роскошь, как невыполнение деловых обязательств». Грегор заявил, что не собирается ничего менять. А коль скоро зашел об этом разговор — ему надоело перечислять все западные поступления через Лаузитц,[10] впредь он будет получать и хранить деньги непосредственно в Шветцингене.

«Ровно месяц, — сказала Штефани, — разговор окончен. Не вынуждай нас идти в полицию».

Через две недели Штефани погибла. Если бы Бертрам не принял условий игры, то следующими стали бы дети, сначала один, потом вторая, а затем и он сам, — этот Грегор от своей наживы не откажется.

С тех пор дети живут в Швейцарии в интернате, а при них всегда два молодых человека в темных костюмах. Или в спортивных костюмах для катания на лыжах, игры в теннис, для пробежек или пеших прогулок. Бертрам был вынужден сказать руководителям интерната, что это охранники: после загадочного исчезновения матери, за которым может скрываться похищение или шантаж, ему приходится соблюдать осторожность. Руководители интерната ничего против не имели. Молодые люди старались не мозолить никому глаза.

— Что было со мной, вы сами видели. Меня заставили переехать из дома в банк, больше уже я не мог и шагу ступить без спроса. А потом появились вы, и мне удалось втянуть вас в игру историей о негласном компаньоне, потому что Грегору ваши расследования показались безобидными и он побоялся, что у вас появятся подозрения, если он вас прогонит. Я нанял вас не ради этого дурацкого компаньона. Я надеялся, что вы сообразите, что здесь происходит, и окажетесь на месте, когда придет время. Но так не получилось.

Я смотрел на него, ничего не понимая.

— Ради бога, я ни в чем вас не упрекаю! Да, я надеялся, что вы разберетесь, что происходит. Когда Грегор не дает мне говорить по телефону, когда он игнорирует мои распоряжения и когда заявляет, что я должен серьезно подумать над его словами, или волнуется из-за кейса, на который мне наплевать, — я думал, это наведет вас на мысль о том, что же на самом деле происходит в банке. Я надеялся также, что сегодня вы приедете раньше. И еще я думал, что дети пробудут там подольше. С вашей помощью я хотел вырваться из лап Грегора, пока дети гостят в Цюрихе у наших друзей. Понимаете? У него двойная страховка: когда дети на длинном поводке, у него остаюсь я, а когда я на длинном поводке, там, где он не может заткнуть мне рот, у него в заложниках остаются дети. Пока они гостили у друзей в Цюрихе, они были для него недосягаемы. Теперь они попали к нему в лапы.

— Нам следует пойти в полицию.

— Вы с ума сошли? У них в руках мои дети! Они их убьют, если я пойду в полицию. — Он не поднимал глаз. — Все, что я могу, — это вернуться обратно. Это все, что я могу.

Он заплакал как ребенок — навзрыд, и плечи у него вздрагивали.

3 Чужой для меня мир

Я втолковал Велькеру, что с возвращением вполне можно час-другой подождать. С детьми ничего не случится, пока Самарин с ним не поговорит. Самарину не нужны мертвые дети. Они нужны ему, чтобы угрожать их смертью. А угрожать их смертью он может только во время разговора с Велькером.

— А для чего ждать?

— Да хотя бы для того, чтобы провести несколько часов без Грегора. Еще мне хочется поговорить с одним давним другом, полицейским на пенсии. Знаю, вы против полиции. Но без полиции теперь не обойтись ни вам, ни детям. Надо что-то делать. Нам сейчас ни от какой помощи нельзя отказываться.

— Ну, если вы так считаете…

Я позвонил Нэгельсбаху, а поскольку люди Грегора знали, где я живу, и, возможно, уже вычислили, следя за мной, и Нэгельсбаха, и Бригиту, то с просьбой нас приютить я обратился к Филиппу. Мы старались держаться подальше от автобана, кружили по Планкштадту, Гренцхофу, Фридрихсфельду и Райнау, постепенно приближаясь к квартире Филиппа на Вальдпаркдамм. Нигде никаких «мерседесов», ни синих, ни черных, ни зеленых, нигде никаких молодчиков в темных костюмах. Мамы и папы, уже успевшие пообедать, катали свои коляски вдоль набережной Штефаниен-уфер, а на Рейне мирно тарахтели баржи.