Сэм Хайес - Ябеда

• Название: Ябеда
• Автор: Сэм Хайес
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86471-526-0

Новый, напряженный и завораживающий роман писательницы Сэм Хайес, автора международных бестселлеров «Моя чужая дочь» и «В осколках тумана». История трех женщин, которых связала одна ужасающая тайна. Женщина стоит на мосту, над яростно бурлящей водой, от смерти ее отделяют лишь несколько десятков метров. Кто она? И в чем причина ее отчаяния? Нина Кеннеди — обычная женщина, любящая мать и жена, вот только от прочих женщин ее отличает страх. Восьмилетняя Эва день за днем просиживает на каменном подоконнике старинного особняка, в котором располагается детский приют. Эва ждет папу. Она ждет, что однажды он все-таки приедет и увезет из этого страшного места, где властвуют шепоты и тени… Здравомыслящая Фрэнки работает в престижной школе для девочек, где нет места никаким ужасам. Но Фрэнки боится.

Истории трех героинь причудливо переплетаются, заставляя читателя предполагать, что он сможет самостоятельно распутать головокружительную интригу, потянув за ниточку правильной версии. Однако неожиданная развязка поразит даже тех, кто обычно может вычислить преступника задолго до финала детектива. Сэм Хайес, как всегда, откроет тайну на самых последних страницах.

---

— Делай, что тебе велят, дрянь! — Старший снова ударил меня. Я истово закивала: да, да, только не бейте! Но стоило сжимавшим меня рукам ослабить хватку, стоило этим двоим вполголоса заговорить друг с другом, как я припустила по коридору, к свету в дальнем его конце, к своей кровати.

Сама не зная как, я оказалась на полу, ощутила на губах привкус пыли. Меня схватили за ноги и поволокли назад, платье задралось, шершавые половицы обдирали кожу на животе. Распахнулась дверь, и меня швырнули в комнату, где играла музыка. Я увидела вокруг себя множество ног, воняло пивом. Меня перевернули на спину, раздались выкрики и гогот. Платье собралось у меня под мышками, я хотела его одернуть, но кто-то сильно пнул меня в ребра. Я похолодела и только часто-часто дышала. Не мигая я смотрела на полдюжины лиц, а они разглядывали меня. Кто-то плюнул мне в глаз.

Потом все смешалось, перепуталось. Вдруг оказалось, что я голая, но что стало с моей одеждой, не знаю. Я стояла и дрожала так, что ныли ноги. Было ужасно стыдно. Я прижала руки к груди. Не знаю, что раздалось раньше — смех или свист трости, заставившей меня убрать руки.

Стул леденил спину, до боли врезались в запястья веревки. Должно быть, я описалась, потому что почувствовала под собой теплую лужицу. Стул вместе со мной перевернули, струи потекли по спине, намочили волосы. И снова удары — по голове, по плечам. Башмаком, тростью.

Потом обо мне забыли. Я просто валялась на полу, согнутая под углом девяносто градусов, и деревянные планки стула впивались мне в спину. Меня трясло так, что сводило мышцы. Я лихорадочно водила глазами по сторонам, стараясь разобраться, что к чему и как мне отсюда вырваться. Я видела повара — он был без халата и болтал с другими мужчинами. Почему он позволяет им измываться надо мной? Я-то считала его другом. Видела еще хозяина деревенской лавки, где мы иногда покупали конфеты. Все прочие лица слились в одно смутное лицо.

Так вот куда попадали те, кого забирали ночные чудища? Я выла в голос; никогда в жизни мне еще не было так страшно. Веревки вгрызлись в щиколотки, но боли я уже не чувствовала. Я снова хотела к папе.

Вечеринка продолжалась. Вечеринка? Я увидела, как один из двоих, притащивших меня сюда, старший, целуется с какой-то женщиной, и зажмурилась. Ни Патрисии, ни мисс Мэддокс не было. Я стала их звать, но получила зуботычину.

После этого я перестала кричать и не проронила ни звука, даже когда какой-то мужчина снова поднял меня, даже когда он снял веревки и сдернул меня со стула. Бежать я не могла. Сил не было, меня качало, в голове шумело. Мне уже было безразлично, что я голая, вообще все безразлично. Комната плыла перед глазами, я не чувствовала собственного тела, словно его больше не существовало, я была не я, и только мой разум парил высоко под потолком, дивясь: что творится с этой несчастной тощей девочкой там, внизу, и зачем один из мужчин снял брюки?

Я видела боль девочки, страдание на ее лице. Она сжалась в комок, но мужчина растянул ее на полу. Собравшиеся в кружок зрители хлопали и ревели. Там была кровь. Пальцы рук и ног у нее посинели, голова бессильно моталась из стороны в сторону, сердце в груди тукало через силу, медленно-медленно.

— Эту больше не приводите, — недовольно процедил мужчина, застегивая молнию на брюках. — Одна морока.

Очнулась я в своей постели. Осторожно повернула голову и увидела профиль Бетси — вздернутый носик, пухлые детские губы. Протянув руку, я запустила пальцы в мягкие волосы и оставила их там, в кудряшках, а сама, уставившись подбитыми глазами в потолок, благодарила Господа за его благодеяния, и слезы беззвучно текли на подушку.

«Я вернулась, — кружилось у меня в голове. — Мне повезло. Я вернулась».

Глава 32

Звонок в дверь раздался, как раз когда Нина смешала салат. Что ж, ради Мика она будет веселой, постарается изобразить гостеприимную хозяйку. А потом сделает вид, что у нее дела на кухне, будет бегать в туалет, прятаться в спальне, пока не позовут. Мысль об общении с чужим человеком вызывала тошноту, хотя это общение и сулило деньги. Довольно с Мика жизни пресловутого голодного художника. У него талант, он заслуживает признания. Это его шанс, и, как бы паршиво ей ни было, губить этот шанс она не станет.

— Отлично. Рыбу пока в духовку ставить не будем, это можно сделать в последний момент — филе вмиг приготовится. — Нина вытерла руки полотенцем и напомнила себе: — Стол накрыть!

Она слышала, как Мик впустил гостя в холл. Тот громко, только что не криком, поздоровался с хозяином. Можно было разобрать обычный при знакомстве обмен именами, закрепленный рукопожатием, а затем все стихло. В гостиную прошли? Нина выглянула из кухни: пусто. Должно быть, Мик убирает в шкаф верхнюю одежду гостя. Надо быстренько закрыть дверь, чтобы незнакомый человек не увидел ее у плиты.

Нина решила дать мужчинам какое-то время поговорить, а потом уж выйти к ним, да и дел на кухне у нее еще минут на десять. Из столовой донеслись голоса — значит, мужчины перешли туда. Хорошо бы галерист обратил внимание на картины Мика, на стенах столовой висит несколько его работ. При мысли о том, что Мику, возможно, удастся продать картины за такие деньги, о которых он и не помышлял, Нина разволновалась. Буквально на днях они опять обговаривали пристройку, новую ванную, и Нина цеплялась за свою мечту, что бы ни происходило вокруг. Больше у нее ничего не осталось.

Прижав ухо к двери, она напрягла слух: о чем идет речь? Мужчины разговаривали очень тихо — кажется, обсуждали время, уходящие годы, — но она мало что разобрала. Мик наверняка нервничал — он совсем не умел рекламировать собственную работу.

— Самое время выпить, — пробормотала Нина, возвращаясь к духовке, представила Мика с графином в руках и тут же услышала звон стаканов и приглушенные тосты. — За удачу Мика! — Она подняла свой бокал с вином. Хоть что-то положительное во всей этой сумятице.

Нина мыла руки, когда вошла Джози.

— Накрой на стол, солнышко. — Она перекинула дочке салфетки, выдвинула ящик буфета и среди счетов, ручек, всякого хлама раскопала свою губную помаду. Бледно-розовую, любимый тон Мика. Пусть хоть мужу она принесет удачу, раз у самой удачи нет и в помине.

— Почему я всегда должна накрывать на стол? — бурчала Джози, собирая столовые приборы. Она ведь спустилась только за чипсами, и вообще у нее важный разговор с друзьями из «Afterlife».

Нина глянула в зеркало и вздохнула. У себя за спиной она увидела отражение гостиной и Джози, нехотя раскладывающую на столе ножи и вилки. Изнутри поднималось незнакомое чувство — смесь ярости, любви и страха. Чтобы не сорваться, Нина сжала кулаки. Хотелось разнести все вокруг, самой загубить собственную жизнь, пока этого не сделал кто-то другой. Сунув руку в карман, Нина вытащила заколку, поднесла к зеркалу и ткнула острым концом в своего двойника, со скрипом прочертила линию по стеклу.

— Ой! — взвизгнула Джози, уронив нож на ногу. — Больно!

Нина спешно сунула заколку обратно в карман. Ее затрясло, словно это она причинила дочке боль. Исподлобья глядя на свое отражение, она постаралась взять себя в руки.

— Сегодня вечер Мика. Не угробь его!

На пороге кухни появился Мик, Нина почувствовала на себе его взгляд и обернулась. Муж был бледен и выглядел встревоженным.

— Что-то не ладится? — спросила Нина. Похоже, дела с лондонскими галереями Мику не по плечу.

— Все отлично, — неуверенно отозвался он. — Думаю… мы как-нибудь договоримся. — Мик взял стакан, налил себе холодной воды и осушил залпом, словно неделю томился жаждой. Потом заметил: — Прекрасно выглядишь, — и чмокнул ее в щеку. — Спасибо за хлопоты. — Мик на мгновение сжал ее плечи и вернулся в столовую. Жену он не позвал.

«Дорогая, позволь тебе представить…» — изобразив фальшивую улыбку, передразнила Нина. Хотя, конечно, если ты меня стыдишься… Ерунда собачья. Мик не стыдится ее, он просто психует — уж очень важная сделка.

В комнате вновь раздались мужские голоса, и Нина решила, что пора показаться. Проходя мимо зеркала, быстро поправила волосы и вошла в столовую.

Адреналин запустил сердце на все обороты прежде, чем она осознала причину. Ей казалось, что она идет по комнате, тогда как на самом деле она встала как вкопанная и наигранная улыбка медленно сползала с лица. Не в силах шевельнуться, она смотрела на гостя.

Тот неторопливо поднялся, с бесстрастным выражением протянул руку. Среднего роста, чуть пониже Мика. Все в нем было острым, колючим, от рук и ног до торчащих волос и длинного носа, даже каждый зуб в отдельности казался остро заточенным. Ей стало безумно страшно.

Нина с трудом заставила себя ответить на рукопожатие. Надо держаться в рамках приличия.

Гость натянуто улыбнулся.

Она впилась взглядом ему в лицо: неужели?..