Андрей Константинов - Дело о спасении телезвезды (Сборник новелл)

• Название: Дело о спасении телезвезды (Сборник новелл)
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Детектив

---

Константинов Андрей Дело о спасении телезвезды (Сборник новелл)

Андрей КОНСТАНТИНОВ и Агентство журналистских расследований

Максим МАКСИМОВ (ответственный редактор проекта), Ольга БЕЛОВА,

Александр ГОРШКОВ, Илона ЕГОРОВА, Елена ЛЕТЕНКОВА, Александр НОВИКОВ,

Илья ТИЛЬКИН, Игорь ШУШАРИН

Агентство "Золотая пуля"

Дело о спасении телезвезды: Сборник новелл

"Золотая пуля" - это петербургское агентство журналистских расследований, которое возглавляет Андрей Обнорский и которое распутывает самые сложные и деликатные дела. О приключениях неугомонных сотрудников "Золотой пули" снят телесериал, который вы скоро увидите.

СОДЕРЖАНИЕ

Дело о часах режиссера. Часть первая.

Дело о заброшенной даче.

Дело о смерти на презентации.

Дело об экзальтированных барышнях.

Дело о спасении телезвезды.

Дело о болтливом попугае.

Дело о вдове нефтяного магната.

ДЕЛО О ЧАСАХ РЕЖИССЕРА

Часть первая

Рассказывает Андрей Обнорский

"Обнорский Андрей Викторович (псевдоним - Серегин), 39 лет. Директор и главный редактор Агентства журналистских расследований "Золотая пуля". По образованию - историк-арабист, военный переводчик. Службу в рядах ВС СССР проходил в Южном Йемене и Ливии.

Имеет боевые награды. Демобилизовался в 1991 году в звании капитана.

В декабре 2000-го присвоено очередное воинское звание - майор. Под предлогом поздравления в связи с присвоением звания мною была проведена разведбеседа с Обнорским А. В., в ходе которой выявлены его политвзгляды и возможность возврата на службу в ВС РФ. В целом, при лояльном отношении к власти и патриотическом - к стране, Обнорский высказал массу критических и негативных взглядов (см. прилагаемый отчет).

По вопросу о продолжении военной карьеры дал понять, что эта тема не представляет для него никакого интереса..."

Дата. Подпись.

Из секретного досье

Заканчивался август. Город плыл в серой ретуши дыма. И духота стояла караул. А в Агентстве у меня работали киношники. Тот еще дурдом! Вот летчики говорят: где кончается порядок, там начинается авиация. В сущности, правильно говорят. Я сам военной авиации не один год жизни отдал. Так что знаю... Но есть еще и высокое искусство - кинематограф! Вот уж где бардак, так бардак. Р-развеселый такой бардачина... Но винить некого - сам виноват. Худокормов сказал: "Мы, Андрей, поснимаем у тебя в Агентстве. Мы вам работать не помешаем. Мы тихонечко... бочком... бочком".

Я сдуру дал "добро". И - началось. Теперь вся киношная команда с утра до вечера носится по коридорам и кабинетам Агентства. Мои орлы-расследователи их постоянно "консультируют". Это означает, что врут безмерно, хвастаются и постоянно пьют с актерами кофе... И не только кофе.

...Только я открыл дверь в Агентство, как сразу услышал истошный женский крик... В коридоре два негодяя насиловали Асю Барчик. В фильме она Светку Завгороднюю играет. Юбку Асе завернули аж на голову и остервенело срывали с нее трусы. Сцену наблюдали члены киногруппы... и вся мужская часть Агентства. И выражение на лицах моих расследователей было самое заинтересованное. Любят мужики искусство!

Ася кричала, Ян Геннадьевич Худокормов что-то негромко говорил оператору, господа инвестигейтеры тоже обменивались мнениями.

- Э-эх!- говорил Соболин Зудинцеву.- Не так. Все не так. Ну кто же так насилует?!

- А ты что,- спросил Зудинцев,- большой спец?

- А как же?

- Понятно... Кстати, маньяк, который в Купчине уже три изнасилования совершил,- Зудинцев внимательно посмотрел на Соболина,- по описаниям тоже такой длинноволосый.

- Тьфу ты, блин!- сказал Володя.- Я же это... в творческом, блин, плане.

- Снято!- сказал Худокормов.

"Насильники" отпустили Асю, и она стала поправлять платье. Мои орлы сразу потеряли всякий интерес к съемке. И только Соболин подошел к Худокормову и стал убеждать его, что надо сделать еще пару дублей.

И что он, Соболин, обязательно должен сняться в эпизоде... дублером.

Ян Геннадьевич Володю внимательно выслушал, покивал головой и ответил:

- Идея неплохая. Я вас, Владимир, возьму дублером... Аси.

Соболин изменился в лице и убежал.

***

Я приказал Оксане собрать весь состав Агентства. Когда через пять минут все собрались, я обратился к народу с пламенной речью:

- Друзья мои! Кино, конечно, остается для нас важнейшим из искусств... Но работать-то тоже надо. Поскольку мои увещевания до вас не доходят, остается единственный способ воздействия.

- Какой же?- спросила Горностаева.

- Я вынужден буду превратить вашу жизнь в ад!

- Можно подумать,- сказала Агеева,- что раньше был рай.

- Скоро, Марина Борисовна, вы именно так и будете думать: раньше был рай.

- С ума сойти!

В коридоре прозвучало несколько выстрелов. Ну веселуха...

***

В остальном день был похож на все прочие: вялотекущий цейтнот с массой мелких (и не очень) заморочек. Ничем не хуже и не лучше других.

В полдень объявился Родя Каширин - в хлам пьяный, с ящиком дорогущего коньяку и пачкой фотографий. На фотографиях были фабрика, яхта и вилла, которые завещала ему в бозе почившая аргентинская тетушка... Родя пытался спеть аргентинское танго. Он старался. Очень сильно старался, но все равно у него получалось что-то типа "...четвертый день пурга качается над Диксоном". Ох, горюшко! Не приведи Бог получить наследство. Ведь нормальный же мужик был. АН нет - "счастье привалило".

На коньяк я наложил арест, Родю уложил спать...

Вот такой был денек двадцать восьмого августа. Чумовой, но в целом безмятежный.

В девятом часу вечера мои сотруднички разбрелись кто куда, свернулись киношники... Мы с Худокормовым заскочили в кафешку на Невском, попили кофею и немного потолковали о том о сем. И тоже разъехались по домам. Пожелали друг другу удачи, сказали "до завтра" и разъехались.

Я и думать не думал, что увижу Яна Геннадьевича сегодня снова... Да еще где увижу и как увижу!

***

Телефон зазвонил, когда я припарковал свою "хонду" возле дома. Было темно, душно, в свете фар кружилась пара мотыльков...

И - зазвонил телефон.

- Андрюха!- сказал голос Повзло из трубки.- Андрюха, только что напали на Худокормова. Ударили по голове... Он в бессознательном состоянии.

- ...твою мать! Где? Кто? Как?

- В подъезде его дома. Ты можешь сейчас подъехать?

- Могу.- И я погнал на Васильевский.

Город к вечеру уже опустел, дорога, на которую днем ушло бы не менее сорока минут, была свободна, и я долетел до улицы Кораблестроителей всего за четверть часа.

Возле подъезда стояли "скорая", милицейский УАЗ и "десятка" Повзло. Толпились возбужденные жильцы. В приоткрытую дверь "скорой" я увидел Яна Геннадьевича.

Режиссер лежал на носилках. Бледный, с закрытыми глазами.

Над ним колдовал врач. Я подошел ближе, но дверь захлопнулась. Вспыхнула "мигалка", и "скорая" стремительно рванула с места... Всего час назад мы сидели в кафе. Худокормов был весел, беспечен, шутил.

Из подъезда вышел Коля, следом - двое мужчин. Они были в штатском, но все же в них сразу угадывались опера. Опера окинули неприязненным взглядом группку жильцов, активно обсуждающих происшедшее ("Вот до чего дожили! Прямо в подъездах людей грабят!" - "Ох и не говорите, Марьванна, скоро из дому выходить будет страшно"), и направились к УАЗу.

Я подошел, и Коля представил меня.

Большого энтузиазма мое появление у оперов не вызвало.

- Насколько серьезны травмы Худокормова?- спросил я.

- Врач сказал, что непосредственной угрозы для жизни нет,- ответил один из оперов, старший лейтенант Самохин.

- Но и ничего хорошего тоже нет,- добавил другой, капитан Петренко.Третий случай за месяц.

- Четвертый,- поправил Самохин.

Петренко матюгнулся и сплюнул.

- А что произошло-то?- спросил я.

- Что произошло? Что произошло...

Обычное дело. Высмотрели прилично одетого человека, довели до подъезда и дали по голове. Бумажник, часы, телефон забрали... Наркоманы! Чтоб им передохнуть всем. Совсем задолбали, козлы.

- Час назад я пил с ним кофе,- зачем-то сказал я.

Повзло почесал затылок и спросил:

- Мужики, ответьте честно: шансы найти этих уродов есть?

Петренко хмыкнул, ничего не ответил и сел в УАЗ. А Самохин сказал:

- Коля... Ну ты, блин, даешь, Коля.

Ну нормальное, блин, дело, да?

Потом махнул рукой и тоже сел в машину. УАЗ зачихал, затарахтел и покатился прочь... А мы с Колей поехали в больницу.

Худокормов уже пришел в сознание. Поговорить с ним не удалось, но медики заверили, что все - слава Богу!- не так уж и страшно.

***

Наутро я снова поехал в больницу и там нос к носу встретился со съемочной группой. Конечно, они все были круто возмущены... И почему-то их агрессия выплеснулась на меня. Мне "припомнили" историю академика Глебова... и "мерседес" Жванецкого... и разбитое в прошлый Новый год лицо режиссера Германа... Обо всех этих прискорбных инцидентах говорили так, как будто это я угнал тачку Жванецкого и разбил Герману лицо.