Сергей Челяев - Новый год плюс Бесконечность

• Название: Новый год плюс Бесконечность
• Автор: Сергей Челяев
• Издательство: Форум
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-8199-0241-6

Главный герой по дороге на рождественскую вечеринку знакомится с девушкой, которой объясняется в любви. Они договариваются встретиться в Новый Год, и Вадим дает Анне опрометчивое обещание не замечать далее ни одной женщины.

Случайно найденный им магический предмет и необычное расположение родинок на руке в виде знака «бесконечность» исполняют обещание Вадима буквально: отныне каждый из шести дней до встречи с Анной ему придется провести в новых обстоятельствах, фактически — в иных мирах. Но только в случае, если герой сумеет устоять против любви встреченной им в этом мире женщины, он переходит в день следующий. При этом молодой человек остается в неведении, кто он на самом деле, и вспоминает себя всякий раз лишь за шаг до следующего испытания.

---

— Прошу вас, — улыбнулся он, преграждая маске путь. — Я только что заказал любимую музыку, но мне не с кем танцевать. Не составите ли компанию?

Нравы в Той-сити царили самые свободные, какие, наверное, только и могут быть в искусственной жизни искусственного города. Проходящие матросы в парадной форме и щегольских беретах весело захохотали, оглядывая маску откровенно и оценивающе. Вадим сердито загородил женщину и немедленно взял под локоть. Маска не сопротивлялась, только сделала движение, которое можно было расценить одинаково и как целомудрие, и как жеманство. Матросы прошли, балагуря и насвистывая фривольный портовый мотивчик, а Вадим и маска оказались тесно притянуты друг к другу.

— Ну, так как? — шепнул молодой человек. — Могу я надеяться?

— На танец? — в свою очередь спросила дама, глядя ему в глаза сквозь узкие прорези в бархате. — Или это только предлог?

И она лукаво облизнула губы мелькнувшим на мгновение кончиком лисьего остренького язычка.

— Все в этот вечер возможно, — предприимчивый молодой человек заложил легкий вираж и тут же продолжил паренье на волне стремительного флирта. — Музыка способствует откровениям. Почему бы не посвятить их друг другу?

И словно в поддержку Вадиму (а на самом деле так оно и было!) вальяжный, но зоркий саксофонист вразвалочку подошел к микрофону, с достоинством прочистил горло и задушевным голосом старого прощелыги-конферансье поведал:

— Мы несказанно рады тому, что сегодня — впрочем, как и всегда вместе с нами — здесь находятся истинные ценители настоящей гармонии. Для господина Вадима, знающего толк в диезах и бемолях, мы сыграем отличную джазовую пьесу. Это композиция неподражаемого мастера фортепьянных импровизаций, маэстро Майкла Тарвердяна, да звучит для него на небесах только живая музыка! Мелодия называется «Вечерний город». Всех наших слушателей и ценителей хорошего джаза мы также приглашаем присоединиться. Добро пожаловать в Этот Город, синьор Вадим! Ол-ле!

Он вкусно и сочно отсчитал длинными, невероятно гибкими пальцами размер, и гитарист взял первый задумчивый аккорд. Барабанщик сменил палочки на узкие стальные щетки, контрабасист крутнул свою огромную скрипку, всю в легкомысленных наклейках и обертках от жвачек, и саксофонист повел мелодию. В это мгновение Вадим и его новоиспеченная партнерша уже стояли у края танцплощадки. А в следующее — уже плыли среди других пар, купаясь в чарующем и вольготном ритме шелестящей латиноамериканской босановы.

— Позволено ли мне будет узнать, куда направлялась столь интересная дама в еще не столь поздний час? — ворковал молодой человек.

— Вполне, — кивнула прелестной головкой девушка. — Интересная дама направлялась к вам.

— Вот как? — засмеялся Вадим, едва не сбив темп после столь смелого заявления партнерши. — Но этого не может быть, моя дорогая незнакомка! Я высмотрел вас первым, и не будь мои глаза столь зорки и безошибочны, мы бы разминулись непременно. Знаете, все равно как две печальные яхты, что встретились в бурном жизненном море и не узнали друг друга по флагам и парусам.

— Возможно, — кивнула незнакомка. — Я уже давно заметила, что мужчин всегда тянет на банальности, когда по всем статьям им надо бы закреплять сомнительный успех.

— Признаться, не совсем вас понял, — усмехнулся Вадим, делая попытку склониться ближе к маленькому розовеющему ушку за изящным темно-русым завитком. Саксофон, точно услышал тайное желание своего спонсора, заиграл приглушенно, с придыханием или, как любят выражаться старые джазмены, на три четверти сексуально. — Ведь это я заступил вам дорогу! Разве я не прав?

— Но если и правы, то лишь в одном, — таинственно улыбнулась дама. — Выбрали правильную мелодию для воспоминаний. И — единственно верную, заметьте.

Молодой человек в замешательстве едва не остановился поперек такта.

— Кто вы? — вскричал он в изрядном удивлении.

— И он еще спрашивает, — иронически пробормотала дама в сторону и словно бы про себя. — Честно говоря, мне это становится даже интересно. А что, неужели существует в целом свете другая женщина, которая знает истинный смысл этой музыки?

Саксофон вдруг взвился на непостижимую высоту и повис на длинной и пронзительной ноте. А она грациозным жестом высвободила руку, лежащую у него на плече, и осторожно приподняла бархатную полумаску. Темно-карие глаза глянули на него, точно всплыли из непостижимой, горькой и уже давно не тревожащей его прошлой глубины.

— Нина?!

— Ты разве еще помнишь это имя? — улыбка ее на этот раз отдавала горечью полыни.

— Но как ты здесь? — он всплеснул руками, точно норовя сорвать пелену с глаз. — Откуда? И — почему?

— Ты позвал — и я пришла, — пожала она плечами. — Видимо, зов иных воспоминаний бывает действительно непреодолим.

— Что это значит? — воскликнул Вадим, совершенно теряясь и не зная, как себя вести; теперь, когда случилось несбыточное, на что он не мог надеяться даже во сне. — Я тебя позвал?

— Ты что, забыл? Ведь это — наша любимая мелодия, — слегка прищурилась Нина. — Видишь, как все оказалось просто? Я пришла, потому что ты позвал. В Этот Город.

Он попытался кивнуть, что-то ответить, но ее лицо и фигура вдруг стали искажаться, искривляясь и ломая форму. Земля сдвинулась с места и помчалась от него, ускоряясь с каждым мгновением. Вадим вытянул руки, ловя ускользающий фантом женщины, но они прошли сквозь пустоту и встретили только… мокрый и холодный камень. Это была стена какого-то дома.

Когда Вадим открыл глаза, он опять был один. Над головой тихо и тревожно шумели липы, только выпустившие мягкие стрелки листьев. Клены, уже одетые в зелень, стряхивали с ветвей крупные капли дождя. Тяжелые серые облака плыли в город откуда-то издалека, чреватые морской влагой и обещанием крепких ветров. Холодная весна плотным ватным покрывалом легла на улицы, напитав их сыростью, окропив сады дождем, оставляя на асфальте глубокие лужицы темной воды, подернутые тревожной рябью, усыпанные клейкими корочками лиственных кистей. В одной из лужиц, на той стороне улицы, что-то призывно розовело.

В голове молодого человека тяжело ворочался распухший, невероятно раздавшийся и заполнивший собою все уголки души знакомый мотив. «Этот Город»… Да, вот так он назывался, если быть точным. Музыка медленно затухала внутри, словно ленивое пламя холодного огня, съевшее все дрова и не желающее более гореть просто так.

Вадим переждал длинный пыхтящий автобус какой-то невероятно старомодной марки. Тот полз медленно и лениво, поблескивая дождевыми каплями на мутных, запотевших изнутри стеклах. Вадим перепрыгнул сточную воду, бурлящую вдоль уличного бордюра, и подошел к светлому пятну в темном зеркале воды, разлитом по асфальту. Лужа в одном месте была глубока и полностью скрывала выброшенную за ненадобностью кем-то маленькую куклу в розовом платье, облепившем пластмассовое тельце. Глаза куклы с огромными ресницами были открыты, и она бесстрастно взирала со дна на Вадима. Ее лицо было немного стерто поверхностью воды и вдобавок совсем лишено индивидуальных черт, как у большинства старых игрушек. Может, оттого ее и выбросили на улицу?.. Но разве такое возможно в самом городе кукол? Это не укладывалось в голове.

Вадим стоял над куклой и тоже смотрел на нее — завороженно, отсутствующе, забыв обо всем на свете. Покуда не услышал за спиною тихое испуганное восклицание.

Глава 32 Этот город, этот дом

— Пьер?!

По другую сторону улицы, на том самом месте, где только что был Вадим, стоял большой белоснежный пьеро. Он подхватил полы балахона, слегка загрязненного песком и водою, и смотрел на Вадима огромными округлившимися глазами. Вадим тоже смотрел на пьеро, раскрыв от удивления рот, но не в силах выговорить ни слова. Кукла же глядела на него со страхом и какою-то совсем уж смертной тоской. Так продолжалось бесконечно и тягуче долго, покуда не подул ветер и над их головами разразилась гроза.

Дождь застучал по мостовым, газонам, тротуарам; лужи замутились, вскипели и вспенились парашютиками. А пьеро все стоял и смотрел на человека — огромный, добрый, жалкий, печальный. И до смерти испуганный. Это был, конечно, Пьер, в том у Вадима не было сомнений.

Наконец молодой человек опомнился, поднял руку и призывно замахал белоснежному балахону.

— Пьер! Мы с Арчи тебя давно ищем! Иди сюда!

Он шагнул через бордюр навстречу кукле. Пьеро же затравленно оглянулся, точно к нему подбирались теперь уже сзади, подхватил еще выше мокрые полы балахона и стремглав бросился прочь. Вадим оторопело смотрел вслед быстро удаляющейся высокой белой фигуре с развевающимися рукавами.

— Пье-е-ер! Остановись! Это же я, Вади-и-им!!!

Однако кукла неслась по улицам, даже ни разу не обернувшись. Молодой человек надеялся, что Пьеро запутается в своих одеяниях, наступит на один из рукавов, что нес на весу, точно ведра на коромысле. Но тот продолжал бежать и через пару минут совсем скрылся из виду, благо улица с фонарями круто уходила вниз. Вадим от неожиданности и странного поведения пьеро даже на миг усомнился, что это был именно их Пьер, а не похожая на него как две капли воды кукла. Он перешел на другую сторону и увидел нечто, ярко поблескивающее на мокром асфальте. Молодой человек наклонился и поднял эту вещицу. На ладони Вадима лежала раздвоенная шпилька с острыми концами и ушком, продетая в серебристую крышечку-шляпку. Из ушка свисала влажной прядью разлохмаченная веревочка. Это была подвеска для елочной игрушки.