Александр Ферсман - Путешествия за камнем

• Название: Путешествия за камнем
• Автор: Александр Ферсман
• Издательство: Издательство Академии наук СССР
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1960

Книга воспоминаний известного ученого А. Е. Ферсмана о своих экспедициях просто и бесхитростно рассказывает, как автор начал увлекаться камнем, как от простого сбора минералов и пород он перешел к большим научным исследовательским экспедициям, как родилась в нем любовь к камню, превратившись в основной стимул жизни.

---

Тихо и плавно шел наш самолет, но на западе было неспокойно: черные грозовые тучи, окруженные мелкими вихрями, надвигались из Кара-Кумов, а за ними — уже сплошная серая стена. Картина менялась с невероятной быстротой. Уже видны были отдельные смерчи и темно-серые полосы тропического ливня; зигзаги молний рассекали почти черную тучу, шедшую наперерез нам.

Самолет увеличил ход, взяв курс на восток, — надо спуститься в Турткуль, обогнав тучу, а то машине не сдобровать, и ее длинные крылья могут быть мигом сломаны порывами ураганного ветра. Но все эти предосторожности оказались излишними. Вот мы уже делаем вираж над каким-то маленьким городком с европейскими домами, мотор выключен, и мы на земле — на Турткульском аэродроме.

Пролетев два часа в воздухе, мы пересели на уже ожидавшую нас на аэродроме машину и очень скоро были в Турткуле, в этом приветливом, правильно построенном городке — бывшей крепости царского правительства.

Не успели мы приехать, как гроза все-таки пришла, с вихрем и холодом, и мы на полтора суток оказались запертыми в Турткуле и осужденными на относительное «бездействие». Относительное потому, что Турткуль, по существу, представляет довольно живой и сравнительно богатый специалистами центр, в котором бьется живая струя нового строительства и преобразования края на совершенно новых началах. В недавнем прошлом автономная область, а сейчас уже автономная республика, Кара-Калпакия, несомненно, представляет отраднейший уголок Средней Азии. Несмотря на огромные трудности, в новой республике быстро развиваются самые разнообразные отрасли хозяйства. Географически Кара-Калпакия очень разнохарактерна. С одной стороны, западная часть Усть-Урта, лежащая над чинком в сотню метров, — это безводная и почти незнакомая нам страна, с немногочисленным кочующим населением. Далее правобережье Хорезма, правый берег Аму-Дарьи со всей неразберихой старой водной системы. Упорно бьет Аму-Дарья в правый берег, отрывая гектар за гектаром поливной земли, прижимая полосу оазиса к надвигающимся с востока пескам Кара-Кумов. Низовья Аму-Дарьи с ее ветвистой и непостоянной дельтой, узкая прибрежная полоса Арала, богатый рыбой архипелаг островов, весь заросший камышом, — вот третий своеобразный мир Кара-Калпакии. И, наконец, четвертая часть — Кызыл-Кумы, даже не сами безводные и почти лишенные населения песчаные гряды, а те острова степей и гор, которые лежат за ними в Тамдынском оазисе. 8–10 дней тяжелых безводных переходов отделяют столицу Кара-Калпакии от животноводческого востока, и нигде вдоль всей Аму-Дарьи, вплоть до железной дороги и Фираба, не прерывается эта бесконечная бугристая пустыня, уходящая далеко на восток своими длинными валами.

Хозяйственное овладение этой территорией, отличающейся не только своим географическим характером, но и типом хозяйства, навыками и формами жизни населения, представляет огромную, но благодарную задачу. Мы с большим интересом знакомились с местными работниками, собирали сведения о производительных силах края, отдельные случайные указания на полезные ископаемые. Детально познакомились мы и с молодым научно-исследовательским институтом, который взял на себя задачу выявить основные социальные, трудовые и бытовые черты каракалпакского народа и постепенно от суммарных проблем переходить к организации исследований естественных производительных сил. Нельзя не поразиться той энергии, с какой создается молодое научное дело в глуши, за полтысячи километров от железной дороги.

Несколько дней прошло в ознакомлении с этим центром Кара-Калпакской области. Но ниже по реке на прочном грунте отрогов Кара-Тау уже растет новая столица Кара-Калпакии — Нукус. Отсюда на машине по очень тяжелой дороге мы посетили хребет Кара-Тау — Султан-Уиз-Даг, вершины которого достигают 1000 метров над уровнем моря и прорезаются бурным течением Аму-Дарьи.

И здесь нас привлекали все те же пегматиты. Гранатовые россыпи пробуждали надежду на возможность постройки здесь гранатового завода и обогатительной фабрики.

Месторождения талька, из которого еще с XIV столетия делали огнеупорные котлы, пегматитовые жилы, напоминавшие нам далекую Мурзинку на Урале, мраморы и ряд строительных камней сменялись месторождениями меловых фосфоритов. Всё это привлекало наше внимание, всё это напоминало нам далекий Урал, и всё яснее и яснее становилась для нас геохимическая связь Уральских хребтов с теми останцами горных цепей, которые скрыты сейчас под песками Кызыл-Кумов и которые движениями третичных поднятий превратились на востоке в гордые вершины Тянь-Шаня и Туркестанского хребта.

Мы быстро объезжали эти районы, но географу-минералогу, геохимику-исследователю часто даже такой беглый осмотр дает очень много. Запоминаются краски, контуры, формы, отдельные детали. Бросается в глаза сходство или различие с тем, что видел где-то когда-то раньше. Совершенно непроизвольно рождаются сравнения, ассоциации, старые воспоминания сливаются с яркими картинами сегодняшнего дня. Незабываемые впечатления, переживания при преодолении всех трудностей — все это закрепляется в мозгу в каких-то неведомых извилинах и клетках мозговой ткани.

Проходят десятки лет, и эти картины снова ярко оживают в памяти.

Просторы полынных степей, граниты Джиланды, солнечная Бухара, проблемы будущего горного дела — все это запечатлелось в мозгу, и, когда я диктую эти строки и мерно постукивает пишущая машинка, записывая эти старые воспоминания, еще более отчетливо и ясно встают передо мной пятнадцать дней кызылкумских странствований. И возникает тысяча новых вопросов, пробуждается тысяча новых идей.

Общие линии народного хозяйства ясны. Кара-Калпакии в будущем предстоит упорная борьба на два фронта: на западе — надо подчинять воле человека Аму-Дарью с ее извилистыми протоками, энергией ее паводков, ее огромных водных запасов: а на востоке — борьба с надвигающимися песками, чтобы подчинить себе богатейшие степи Кызыл-Кумов, оросить их подземными водами и сделать животноводческие районы одновременно и районами горного промысла.

И в этой борьбе на два фронта развитие молодого хозяйства в значительной степени будет зависеть от успехов дорожного строительства, установления связи между районами, от победы над расстояниями, над оторванностью молодой республики от больших магистралей Средней Азии и всего Советского Союза.

Я верю, что автомобиль еще победит пространства Средней Азии и ее грозные пески.

Снова в жаркий, палящий день на большом самолете летим мы из Турткуля в Чарджоу. Средний мотор выходит из строя. Нашу тяжелую машину с трудом удерживают на высоте боковые моторы. Бреющим полетом летим над самой водой Аму-Дарьи. Нам кажется, что мы зацепимся за испуганных верблюдов, разбегающихся в разные стороны от нашей стальной птицы. Много раз задумывается летчик над тем, где и как безопаснее посадить машину.

Но мы все-таки долетаем до Чарджоу.

Один, два круга… Но машину никак не удается поднять, чтобы выключить моторы над аэродромом. Приходится дать полный газ. С резким шумом и ревом мы все-таки взлетаем на 200 метров. Этого уже достаточно. И мы благополучно спускаемся на хорошо нам знакомый Чарджоуский аэродром.

Так заканчивается наше посещение Кара-Калпакии. После бесконечных пересадок в тропическую жару садимся мы в московский экспресс, идущий в Дюшамбе — Сталинабад, и на третий день утром подъезжаем к столице Таджикистана, с тем чтобы начать новую страницу новой, таджикской, экспедиции.

Измучились и устали мы невероятно. Оборваны до неприличия, так, что Соседко может ходить только в пальто. Но в вагоне мы решаем переодеться, помыться и приехать чистенькими в нарядный Сталинабад.

Еще в Турткуле мы передали все наше белье и одежду прачке. Наш отъезд произошел неожиданно, самолет не хотел ждать, и мы скоренько послали на машине Соседко к нашей прачке за бельем.

«Вези его в каком бы то ни было виде. Ведь мы отдали все, что у нас было». И действительно, Соседко привез огромный тюк тяжелого мокрого белья. С трудом мы вытащили его из машины, погрузили в самолет, перетаскивали во время всех наших бесконечных пересадок и, наконец, уложили этот тюк на верхней полке в Сталинабадском экспрессе.

«И чего это так много белья отдал в стирку Соседко?» — думал я про себя.

«И зачем это Ферсман чуть ли не пять-шесть перемен возит с собой!» — подумывали мои спутники.

И вот рано утром, подъезжая к Сталинабаду, когда мы захотели переодеться, мы открыли наш тюк.

Первая находка в нем нас сразу поразила. Это были маленькие детские штанишки, а затем Соседко стал вытаскивать двумя пальцами один «номер» за другим. Это было хорошее детское и женское белье.

По-видимому, все белье всех женщин и всей детворы Турткуля было увезено нами в этом тяжелом тюке. Для нас же не было ровно ничего. Соседко должен был в пальто явиться в Совнарком и скромно попросить себе пару брюк; я так и остался в грязном, а другие просто сбросили то, что они имели, и решили, что на юге можно ходить и без белья.