Сергей Аксентьев - Беспокойные дали

• Название: Беспокойные дали
• Автор: Сергей Аксентьев
• Жанр: Современная проза

---

Сергей Терентьевич Аксентьев Беспокойные дали

Глава I Первые встречи

1

Капитан Андрей Платонов растерянно вертел в руках предписание об убытии к новому месту службы. Столь долго ожидаемое, наконец, свершилось и теперь он должен отправиться туда, где ждет его новая жизнь. Жизнь, в которой успех задуманной научной работы так же призрачен, как и здесь, на арктическом острове. Но если остров стал для него родным, это он особенно почувствовал в час расставания с сослуживцами по дивизиону, то там, в новой жизни он чужой и сумеет ли стать своим, еще только предстоит доказать…

Тревожное чувство хрупкости происходящего постоянно держало Андрея в напряжении. В реальность наступающих перемен он не верил ни на теплоходе, старом, добром «Ильюше», навсегда разлучившем его со скалистыми кильдинскими берегами, ни в поезде, мчавшем сквозь оживающую от долгой зимы природу с Крайнего Севера на Крайний Юг. Ему всё время чудилось, что вот сейчас откроется дверь купе и проводник вручит срочную телеграмму с отзывом к прежнему месту службы. Он понимал, что этого не может быть, но внутренне с тревогой ждал невероятного. Сходили на своих станциях попутчики, их места занимали новые люди. Бегло знакомились. Вели пустячные дорожные разговоры «за жизнь», а его Платонова, так никто и не возвращал…

Наконец однажды утром, устало лязгнув тормозами, состав дернулся, осел и затих. Яркое солнце слепило глаза. Вдоль перрона шумно спешили носильщики с тележками, бежали, отчаянно жестикулируя и гортанно перекрикиваясь, смуглые люди. Протяжная музыка неслась из динамиков. Перед серым приземистым зданием вокзала важно помахивали слегка пожухлыми кронами остролистые пальмы. Было непривычно тепло.

— Ну вот, мы и на Востоке, — улыбнулся Андрей симпатичной попутчице армяночке Лиде. Как там у Есенина: «Не водил в Багдад я караванов…»

Лиду встречал муж Вагит — веселый красавец. Эта пара искрилась счастьем и невольно притягивала к себе внимание окружающих. От общения с ними тревога, всю дорогу цепко державшая Платонова в напряжении, внезапно исчезла.

Вагит категорически заявил, что берет Андрея под свою опеку:

— Сейчас устроим тебя в гостиницу, а потом едем к нам.

Андрей попытался, было, возразить, но ребята замахали руками и, перебивая друг друга, объяснили, что он гость, и по восточным обычаям, хозяева не могут оставить его одного в незнакомом городе.

Разбитая «Волга» мчалась то по узким мощеным улочкам, настырно карабкавшимся наверх, то по широким ухоженным проспектам. Таксист, небритый азербайджанец, узнав, что один из пассажиров, Андрей, впервые в Баку, решительно взял на себя роль гида. Он, оживленно жестикулируя, бросал баранку, дергал Андрея за рукав, тыча рукой в какое нибудь здание или памятник, мимо которого они в данный момент проносились. Не останавливаясь, мчал на красный свет.

Уловив беспокойство Андрея от головокружительной езды, таксист расплылся добродушной улыбкой:

— Нэ волнуйся, друг! Довезу нэврэдымым, как спелую хурму. Я же майстэр!

— Но ведь прешь на красный, — возразил Платонов, — так можно выскочить на встречную машину.

— Нэ-ээ! — довольно сощурился таксист, — нэ можно.

— Почему это? — изумился Платонов.

— Потому, дарагой, что там, — он кивнул в сторону поперечной улицы, — едэт тожэ майстэр!

И от души расхохотался.

Лидина мама, Сулико Рубеновна, искренне обрадовалась Андрею. Это была статная женщина лет пятидесяти, с осанкой кавказской княжны, красивым матовым лицом, копной седых, аккуратно уложенных волос и изящными руками пианистки. Просторная квартира со вкусом меблирована. В столовой над небольшим камином висел портрет мужчины в профессорской мантии.

Перехватив взгляд Андрея, Сулико Рубеновна пояснила:

— Это мой муж, Лидочкин папа. Художник, наш друг, изобразил Ашота Вартазаровича в день присуждения ему ученого звания профессор. — И, вздохнув, добавила: — Ашот умер, когда Лидочке было всего три годика…

— Мама у нас тоже профессор,— начала, было, Лида, но Сулико Рубеновна повелительным жестом прервала дочь:

— Ну-ка, молодежь марш на кухню! Займитесь кулинарией и дайте нам с гостем спокойно посплетничать.

Узнав о назначении Андрея в военно-морское училище, Сулико Рубеновна обрадовалась. После университета она преподавала там химию и училище считала своим. Очень хорошо отозвалась о моряках. Не без гордости сообщила, что Лида два года назад с отличием окончила институт нефти и химии и сейчас учится в аспирантуре, а Вагит, потомственный нефтяник, выпускник того же института, но тремя годами раньше. Работает начальником смены на нефтеперерабатывающем заводе. По национальности азербайджанец, родом из Сумгаита. Предугадав вопрос Платонова, Сулико Рубеновна сказала:

— Ребята любят друг друга и о том, что они разной веры, Лида — христианка, а он мусульманин, даже не вспоминают. Баку многонациональный город и смешанные браки здесь давно не редкость.

— Я так считаю, — доверительно продолжила она, — и армянский и азербайджанский народы на нашей земле дружно жили всегда, и, даст Бог дальше будут жить в дружбе и согласии.

Увы, в тот раз мудрая женщина ошиблась. Спустя много лет Платонов узнал от Вагита, приезжавшего на несколько дней в Севастополь, жестокую весть. Сентябрьским вечером 1988 года, во время изуверской армяно-азербайджанской резни, охватившей тогда республику, Лида была зверски убита в подъезде своего дома. Этого горя Сулико Рубеновна не перенесла. Она скончалась через месяц после страшной трагедии. А Вагит с семилетней Сулико навсегда уехали из Баку на нефтяные промыслы Сургута.

2

Полнолуние! Тринадцатое! Пятница! Сатанинский день! В такие дни жди неожиданностей — шутила Лида, когда они с Вагитом провожали Андрея на трамвайной остановке.

…И ведь надо же — неожиданности начались прямо с КПП училища.

— Вам к Пятнице, — внимательно прочитав предписание капитана, сказал мичман, дежурный по КПП.

Платонов округлил глаза.

— Пятница, — уточнил дежурный, — это фамилия начальника кафедры, на которую вы назначены.

Набрал номер телефона и доложил:

— Товарищ капитан 1 ранга, прибыл новый начальник лаборатории.

Выслушав какие-то указания, дежурный закивал головой:

— Не волнуйтесь, Ренат Константинович, я всё ему объясню и дам сопровождающего.

И уже Платонову о начальнике кафедры:

— Беспокойный человек. Втолковывал мне, чтобы я вас встретил хорошо и помог не заблудиться в наших училищных хоромах.

Дружески разглядывая капитана Платонова, мичман улыбнулся:

— Повезло нам с начальником. Правда, требовательный мужчина. Иногда и чересчур, но справедливый.

— Вы что, у него на кафедре служите? — осведомился Платонов.

Мичман утвердительно кивнул и представился:

— Старший инструктор Каляев.

В сопровождение Платонову Каляев выделил матроса, такого же, разговорчивого как сам:

— Кемал вас проведет.

Кемал служил в фельдъегерях и был в курсе всех училищных событий. Пока шли, Андрей получил от него массу полезной информации. Во-первых, он узнал, что его, Платонова, ждут на кафедре уже давно. Личное дело прибыло ещё в начале февраля. Во-вторых, Кемал сообщил, что начальник училища контр-адмирал Воеводин живет с семьёй на территории училища, в торцевой части корпуса, где расположены основные службы. На недоуменный вопрос Платонова «А почему не в городе?» деловито пояснил:

— По приказанию главкома все начальники училищ живут теперь поблизости от своих учебных заведений, чтобы всегда быть с курсантами и в курсе всех событий. И уж совсем приятную новость сообщил Кемал: оказывается, в училище аж два плавательных бассейна зимний — закрытый, с пятидесятиметровый дорожкой и летний — открытый, сразу же за территорией кафедры. Офицерам разрешается посещать бассейны утром с 7.30 до 8.30, в обеденный перерыв с 12.00 до 14.00 и после окончания рабочего дня с 18.00 до 20.00.

— Море здесь мелкое и грязное,— упредив вопрос Платонова, сказал матрос, — много нефти. Кругом нефтеперерабатывающие заводы. Наверное, заметили, когда ехали сюда?

Действительно, едва обшарпанный, дребезжащий от старости трамвай выехал из центра на окраину, как с обеих сторон потянулись нескончаемые грязно-желтые каменные заборы. За ними громоздились металлические колонны, опутанные трубами, огромные цилиндры нефтехранилищ, серебристые шары, эстакады, приземистые коробки цехов с закопченными окнами. Асфальтовая лента дороги, что бежала слева, почти сливалась с маслянистой глянцево-черной землей, насыщенной нефтью. Редкие деревья и кусты, в клочках чахлой зелени, казались жалкими уродцами на паперти гигантского урбанистического храма. Над всеми причудливыми металлическими сооружениями, словно медитирующие змеи, слегка покачивались десятки разноцветных дымов, а между ними полыхали факелы, извергая в утреннюю голубизну роскошные черные шлейфы сажи. Приторный запах нефти с непривычки перехватывал дыхание. Это был знаменитый Бакинский Черный город, который остался почти таким же, каким его увидел в конце девятнадцатого века Александр Грин.