Андрей Константинов - Арестант

• Название: Арестант
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Боевик

«Адвокат», «Журналист», «Сочинитель»… Эта блестящая трилогия Андрея Константинова рассказывает историю петербургского криминального журналиста. Новая совместная работа Андрея Константинова и Александра Новикова — роман «Арестант» — рассказывает о дальнейшей судьбе главного героя Андрея Обнорского. Популярность трилогии оказалась столь велика, что известный режиссер Владимир Бортко снял по ней многосерийный телефильм «Бандитский Петербург», где заняты звезды российского театра и кино: Обнорский — АлександрДомогаров, Барон — Кирилл Лавров, Вощанов — Андрей Толубеев, Гурген — Армен Джигарханян, Кудасов — Евгений Сидихин. Когда, дорогой читатель, ты будешь держать в руках эту книгу, фильм, возможно, уже выйдет на экран.

---

У «Лесной» снова повернули. В глубине квартала возле неприметного здания со стальной дверью машина остановилась. Никаких вывесок, табличек, только телевизионная камера и переговорное устройство справа от двери. Щелкнул дистанционный замок, Андрея провели внутрь. «Волга» отъехала. Щелкнула, закрывшись, дверь за спиной.

— Извините, Андрей Викторович, — бесцветным голосом сказал сотрудник ФСК и сноровисто обыскал Обнорского. После этого он ушел куда-то в глубь коридора, а Андрей остался в просторном предбаннике под контролем второго комитетчика и охранника в камуфляже. Охранник сидел за столом с монитором и микрофоном. Вдоль другой стены стояли несколько стульев и стальной шкаф. Больше в помещении ничего не было.

Через минуту первый комитетчик вернулся и сказал:

— Вас ждут. Следуйте за мной.

По зеленому линолеуму Обнорский пошел вслед за ним мимо одинаковых коричневых стальных дверей без каких-либо надписей или номеров. Все они были закрыты. Андрею почему-то казалось, что в помещениях за этими дверьми пусто. Он ошибался — почти в каждом находились люди. Все они были заняты серьезной работой.

— Сюда, — сказал Обнорскому его сопровождающий. Или конвоир?

Андрей шагнул внутрь, охранник вошел следом и плотно прикрыл дверь. Из-за стола на Обнорского внимательно смотрел среднего роста мужчина лет сорока пяти. Он рассматривал Андрея несколько секунд.

— Здравствуйте, Андрей Викторович, — сказал, поднимаясь из рабочего кресла, хозяин кабинета. Обнорский смотрел на него с нескрываемым удивлением. — Что, не ожидали? Или не узнали?

— Признаться — не ожидал, — выговорил Андрей после некоторой паузы.

— А лучше бы не узнали, — сказал Наумов весело. — Примета есть: не узнанному богатым быть.

— Вы и так человек не бедный.

— Растяжимое понятие, Андрей Викторович, — живо ответил Наумов, обходя стол и протягивая руку. — Субъективное… Зависит не от реального финансового благополучия, а от вашего представления о нем… Давайте присядем. В ногах-то правды нет.

— В жопе тоже, — сказал Андрей грубовато.

— Не понял, — Наумов посмотрел внимательными умными глазами.

— Поясню. Вы говорите: в ногах правды нет, и предлагаете присесть. То бишь опуститься на задницу. Я полагаю, что и в ней нет правды.

Некоторое время Николай Иванович смотрел молча. Он пытался понять, что это: хамство или грубоватый журналистский юмор? Потом весело рассмеялся и показал на кожаный диван в углу кабинета:

— Давайте все-таки присядем. Они опустились на упругие подушки дивана. Лицо у хозяина было приятное, дружелюбное. Андрей внезапно вспомнил, как они познакомились. Он тогда только начинал работу в городской «молодежке». Время было странное… лопались дутые авторитеты, ломались стены запретов. Угарное было время, азартное. В начале девяносто второго Андрей с группой единомышленников организовали неформальное агентство журналистских расследований. О, эта была интересная работа! Да и поле лежало перед ними непаханное… Один из острых материалов той поры коснулся Николая Ивановича Наумова. Разумеется, молодые журналисты даже представить себе не могли истинной роли Наумова в негласной городской иерархии. В официальной же Николай Иванович был фигурой незаметной. Дай Бог, коли входил он в первую сотню власть имущих… А если и входил, то где-то в самом-самом конце. Однако по сравнению с начинающим журналистом господин Наумов был колосс. Вот этот-то колосс и пригласил (именно так! личным звонком) Обнорского для беседы. Андрей считал — для разноса. На встречу с Наумовым он ехал спокойно, даже с любопытством.

Их беседа продолжалась около полутора часов. Большой человек держался на равных. Легко и непринужденно. О критической статье в газете упомянул вскользь, шутя. Они проговорили полтора часа обо всем и ни о чем. Наумов подробно рассказывал о себе, живо расспрашивал Андрея о службе на Ближнем Востоке, о работе в газете. Об увлечениях, музыкальных пристрастиях… Общаться с ним было легко.

В завершение беседы Николай Иванович сказал:

— Я ведь и батюшку вашего неплохо знаю. Даже как-то выпивать вместе доводилось. Человек он достойный. От своры наших жополизов всегда дистанцировался. За что его многие и недолюбливают, мягко говоря. Уважают, побаиваются… но не любят. Вижу, Андрей, и вас он с теми же изъянами воспитал.

— Это почему же с изъянами? — искреннее удивился Андрей.

— Иметь принципы в нашем отечестве — большая роскошь, Андрей Викторович. За это платить надо. Дорогой ценой платить…

— Вы считаете — лучше жить бесхребетным пресмыкающимся?

— Отнюдь, — сказал Наумов. — Пресмыкающихся в русском языке, как вы знаете, называют гадами. Что ж хорошего быть гадом? Но чтобы прожить жизнь не сгибаясь… нужно быть готовым платить. Помните, у Гребенщикова: Мы стояли очень гордо. Мы платим вдвойне?

— Помню, — ответил Андрей. — А коли не секрет, Николай Иванович, зачем вы меня пригласили? Разговор у нас с вами получился интересный, но неконкретный.

— Помилуй Бог, Андрей Викторович… Просто хотел с вами пообщаться. Вы, молодые, очень мне интересны.

Наумов произнес эти слова совершенно серьезно. В тот раз Андрей так ничего и не понял.

…Они опустились на упругие подушки дивана.

— Вы извините, что я вас вот так, без предупреждения, сюда пригласил. Обстоятельства неординарные, к сожалению.

— Вы меня пригласили? — Андрей выделил последнее слово. — А я думал, арестовали.

— Э-э… научи дурака молиться — он лоб расшибет. Перестарались, значит. Извините. Однако обстоятельства действительно форс-мажорные. Я вас хотел видеть, чтобы поговорить о вашей судьбе и о судьбе Екатерины Дмитриевны.

Андрей почувствовал комок в горле. Сглотнул. Бешено забилось сердце, на лбу выступила испарина.

— Не понял, — сказал он глухо, понимая, что говорит ерунду. — Не понял… о какой судьбе? И о какой Екатерине Георгиевне?

Николай Иванович кивнул мужчине, который привел Обнорского, и тот вышел. Наумов испытующе посмотрел на Андрея.

— Андрей Викторович, вы же серьезный человек, а ведете себя… Дешевые приемы применяете. Зачем? Уж отчество-то очаровательной Кати вы знаете. А то — Георгиевна… Бросьте!

— А что, собственно, вам от меня нужно?

— Вот это разговор, — Наумов откинулся, посмотрел Андрею в глаза. — Коньяку хотите?

Андрею сильно хотелось выпить. Он покачал головой и ответил:

— Нет.

— Отлично. Тогда давайте перейдем к делу. Мне известно, что вдова Гончарова распоряжается очень значительными средствами. Которые ей не принадлежат. Их нужно вернуть настоящему владельцу. Вы понимаете?

— Нет, не понимаю, — сказал Андрей. — У меня после ранения некоторые проблемы с головой. И с памятью тоже.

Наумов взглянул скептически, усмехнулся:

— Зря вы такую позицию заняли. Тем более что память мы можем освежить. Для начала с помощью полиграфа.

— А вы знаете, что применение лай-детектора осуждено еще в пятьдесят восьмом году на семинаре ООН по проблеме прав человека в уголовном процессе?

Наумов рассмеялся и сказал весело:

— Нет, этого я не знал.

Обнорский тоже доброжелательно улыбнулся и добавил:

— Тем не менее это так. В резолюции применение полиграфа названо средневековым варварством и унижением человеческого достоинства.

— О-о-о, это серьезно, — сказал Наумов. — Мы с вами люди цивилизованные, живем в самом конце двадцатого века. Поэтому варварские средневековые методы нам не к лицу.

Андрей улыбнулся и кивнул головой. Зря отказался от коньяка, подумал он.

— Поэтому мы сразу перейдем к последним достижениям фармакологии. Всего одна инъекция стопроцентно восстанавливает память. Проверено.

…Зря отказался от коньяка. Зря не послушал Никиту. Не все, видно, лимиты у смерти исчерпаны…

— …но мне, честное слово, не хочется к этому прибегать. Выслушайте меня внимательно, Андрей Викторович. Я хочу чтобы вы поняли: ни к вам лично, ни к Екатерине Дмитриевне нет никаких претензий. Вопрос только в деньгах. Ваша… э-э… подруга владеет не принадлежащими ей деньгами. Если Екатерина Дмитриевна вернет шестьдесят миллионов долларов…

— Сколько? — переспросил Андрей изумленно.

— Шестьдесят миллионов, — повторил Наумов спокойно.

— Послушайте, Николай Иванович, да откуда такие деньги?

— Нет, это вы послушайте. Деньги реально существуют. Их происхождение для вас совершенно неважно. В силу ряда обстоятельств хранителем их был погибший муж Екатерины Дмитриевны. Он не имел права передавать их жене. Я даже предполагаю, что его смерть может быть именно с этим и связана. Но это только предположение. Денег, вероятно, больше. Не зря же Вадим-покойничек был связующим звеном с криминальными структурами.

— Между криминальными структурами и кем? — быстро спросил Обнорский.

— А вы действительно способный журналист, — задумчиво сказал Наумов. — Возможно, я смогу предложить вам хорошую работу.