Кирилл Кириллов - Витязь особого назначения

• Название: Витязь особого назначения
• Автор: Кирилл Кириллов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4226-0149-3

1370-й год. Вокруг княжества Смоленского неспокойно: князь московский Дмитрий объединяет Русь, Золотая Орда опять закипает, король польский стар и вот-вот под боком грянет война за опустевший трон. Тут хотя бы прикрыть спину от польских притязаний. И князь смоленский отправляет своего сына в Краков, задумав женить его на тамошней принцессе. Но доехать юноше суждено было только до Полесья, что на границе Смоленского, Польского и Литовского княжеств. Там юноша пропал. Как и все, кто был вместе с ним. Масштабные поиски на чужой земле затевать нельзя. Что же делать? Князь смоленский зовет на помощь витязя Ягайло (сына литовского князя Ольгерда, будущего героя Грюнвальдской битвы, будущего польского короля под именем Владислав II и основателя династии Ягеллонов), известного воинской доблестью и дипломатическим талантом.

Чтобы исполнить поручение князя, витязю Ягайло придется пройти сквозь болота и степи. Через дворцовые интриги и жаркие сечи. А заодно и определить судьбу восточной Европы на ближайшие полвека.

---

Нашел в траве брошенный сапог, перемотал влажную портянку и натянул на ногу. Поискал второй. Тот скатился вниз, к воде, и черпнул болотной жижи. Он вылил воду, обтер голенище об траву и тоже надел, не обращая внимания на сырость, в момент пропитавшую вторую портянку и низ шаровар. Вернулся на поляну, снова поднял Акимку и понес к дороге. Буян как привязанный поплелся следом, понурив голову и опустив уши.

Ягайло легко, словно и не нес в руках никакой тяжести, перемахнул через канаву и подошел к жеребчику, на котором прискакал отрок. Ухватил за повод и перевалил тело через седло. Конь шарахнулся, дернулся в узде, но Ягайло, казалось, этого даже не заметил. Он вытянул повод, примотал его к одному из ремешков седла подошедшего Буяна и, не касаясь стремени, взлетел в седло. Тронул коленями иссиня-черные бока. Буян понятливо пошел по дороге ровным, плавным шагом, словно старался лишний раз не теребить хозяина.

Ягайло покачивался в седле. Он видел, что происходит вокруг. Слышал. Но мысли его были совсем далеко. Он не помнил, как конь довез его до трактира. Не помнил, как снимал с жеребчика бездыханное тело. Как нес его в нижние палаты. Как, опрокидывая лавки, вскакивали на ноги ряженые монахи, пытаясь выдать свои удивление, испуг и ярость за христианское милосердие. Как вился вокруг мелким бесом хозяин, умоляя не пугать постояльцев, а убрать тело куда-нибудь с глаз долой. Не помнил, как нес Акимку по ступенькам наверх, в светлицу. Как отдавал лжепаломникам распоряжение отвезти тело в стольный град и наказывал, что передать князю. Не помнил, как надевал шлем и кольчугу, как подпоясывался саблей. Как вскакивал на коня и, нещадно колотя пятками, гнал его обратно к злосчастной поляне. Как привязывал коня к низко растущей ветке, не накрепко, чтоб тот в случае чего мог сорваться и убежать.

Видеть и понимать окружающий мир он стал, лишь когда вплотную подошел к гати. Сначала долго сидел в кустах, оглядывая берега и пытаясь уловить в них возможное движение или хотя бы определить места, где могли затаиться стрелки. Но, кроме малых пичуг, никто не нарушал дремотной тишины болот. Тогда Ягайло выпрямился, надел на шуйцу круглый, размером в четыре кулака, кожаный щит, взял лук, а десницей наложил на тетиву стрелу и ступил на скользкие бревна. Он понимал, что опередить прицелившегося стрелка не удастся, но другого выхода не было, а способное поспорить с луками неведомых супостатов оружие придавало спокойствия и уверенности, которые были ему необходимы. Первые мгновения каждая частичка тела выла и стонала, ожидая услышать визг пущенной стрелы. Сейчас он очень завидовал твердокаменной бараньей уверенности европейских рыцарей, шедших в бой под крестами и потому убежденных, что Бог не даст и волосу упасть с их головы. И даже когда оказывалось, что их вера в собственную неуязвимость напрасна, никого это не заставляло разочароваться.

Ягайло был не таков, и сейчас ему это очень мешало. Руки ходили ходуном, пот стекал по спине липкими ручейками, колени противно подрагивали. Было очень страшно выходить на открытый простор, но он понимал – если упустит стрелков, они растворятся в этих болотах навсегда или в другое княжество сбегут, и тогда ему останется только посыпать голову пеплом и уйти в монастырь замаливать все грехи, начиная с сегодняшнего, и обратно, до самого первородного. А двум смертям все равно не бывать.

Потихоньку витязь успокоился, томление в груди ушло, исподняя рубаха просохла. Приятное тепло летнего дня, чириканье птиц, гуляющий над болотами ласковый ветерок несли умиротворение. Березки на редких кочках, плавающие по поверхности воды невиданные цветы, островки болотной травы с колосками семян напоминали о доме, тянули присесть, а может, даже прилечь. Впервые за много часов на лице Ягайлы разгладились жесткие складки.

Он уже довольно далеко зашел в глубь болот и не нашел никакого отвода от гати, по которому можно было бы попасть на тот берег, откуда прилетели стрелы. Его окружала сплошная непроходимая топь. Хотя, может, и проходимая где, но, чтоб найти то место, нужно было срезать длинную палку и искать, прощупывая дно вершок за вершком. А сойти с гати значило почти полностью лишить себя возможности защищаться или убегать. К тому же приближался вечер, а во тьме искать дорогу не то что бесполезно, но смертельно опасно.

Перед ним вырос небольшой, поросший невысокими искривленными деревьями островок. Витязь выбрался на сухое и осмотрелся. Дорога продолжалась и с той стороны, такая же ровная, без перекрестков и ответвлений, уходила в глубь болот и терялась в зарослях. Взглянул назад. Точно такая же дорога, выползающая из болотной травы и тины. Три раза обернись вкруг себя и не поймешь, откуда пришел и куда путь держишь.

Что ж делать-то? Идти дальше или возвращаться? Вроде и смеркается уже. А завтра с рассветом вернуться на гать и пройти по ней до конца? Или заночевать тут? Ягайло было не привыкать спать на голой земле, да и Буян в случае чего сможет о себе позаботиться – сорваться с ветки и уйти, например, в трактир или приветить копытом по голове непрошеного гостя. Только вот вонища тут… Он сморщил нос. Сернистый запах, к которому он уже попривык за время хождения по болотам, был тут гораздо сильнее. Лучше все-таки пройти – и в такой клоаке ночевать не придется, и, может, еще одно сухое место сыщется. А не сыщется, вернуться к темноте на остров и заночевать… Да вот хоть в этой развилке на ветвях.

Он опустил лук, хоть стрелы с тетивы не снял, и снова шагнул на гать. Сделал несколько шагов… До острова бревна лежали как влитые, а здесь чуть покачивались, уходя вниз и с чавканьем всплывая из трясины. В иных местах они были положены неплотно и бурая жижа просачивалась на дорогу, делая ее еще более опасной. И растительность стала другой. Темнее и гуще. Ветки сомкнулись над головой непроглядным сводом. Со всех сторон тянулись плети растений, похожих не то на дикий виноград, не то на плющ. Карабкались по стволам, оплетали пни, ложились под ноги ловчей сетью. Осока топорщила похожие на лезвия листья с острыми кромками. Торчащие из воды камни покрывали белесые лишайники. Везде виднелись притопленные или сгнившие во мху до черноты стволы. Дорога словно предупреждала: не ходи по мне. Ягайло сбавил шаг. Видимо, все-таки придется возвращаться, а то что-то совсем неуютно становится.

И тут витязь заметил какое-то возвышение над темной водой. Опасливо приблизившись, разглядел бревенчатый настил без ограждений. Сколоченный из обтесанных бревен, он смотрелся значительно более крепким, чем расползающаяся под сапогами дорога. Может, заночевать на нем, раз уж так далеко забрел? В десять шагов витязь преодолел расстояние, отделяющее его от настила. Запрыгнул, громыхнув в доски каблуками. Сооружение отозвалось долгим эхом.

Значит, пустое внутри. Ягайло сдвинул шлем на лоб и почесал затылок. Схрон? Склад? Подземный ход? Иначе на кой строить посреди трясины такой короб, щели затыкать, чтоб вода не сочилась? Надо бы проверить, что там.

Витязь посмотрел по сторонам, не видать ли кого. Болотный народ, наверное, должен был оставить какие-то посты или дозоры по границам своих земель. Или надеются, что через топи непроходимые к ним никакая дружина не доберется… Но ведь эти лучники, уже и не старающиеся выдать себя за болотников, шастают тут как дома. А может, они с болотниками заодно? И княжича сговорились похитить? Или же похитили его именно болотники, а чужих стрел взяли, чтоб подозрение от себя отвести? Глупо, но возможно.

Ягайло перекинул лук через плечо тетивой на грудь, опустил стрелу в колчан и преклонил колено. Присмотрелся. Провел рукой по хорошо пригнанным доскам и достал из-за пояса маленький топорик. Вставил лезвие в нащупанную щель и надавил. Настил не поддался. Тогда он поводил руками и нашел другую щель. Приподнялся, перенося вес тела вперед.

Ягайло почувствовал, что опора уходит у него из-под ног. Снизу пахнуло затхлостью. Почувствовав, что падает, витязь без замаха всадил топорик в доску. Повис. Вспотевшая ладонь поехала по гладкому топорищу, но он подбросил тело вверх и ухватился другой рукой. Пыхтя и чертыхаясь, подтянулся, закинул ногу наверх и перевалился за край. Прижался лопатками к настилу и замер, вслушиваясь в звенящую после шума, вызванного его падением, тишину. Даже птицы замолчали, прислушиваясь, не раздадутся ли чьи хлюпающие по грязи шаги. Ничего не услышав, осторожно перевернулся на живот и заглянул в квадратную дыру.

Классическая ловушка – две створки на петлях распахиваются вниз под любым сколько-нибудь значимым весом. За ними яма с гладкими стенами, глубиной сажени две. На дне заросшая тиной вода. Под ней либо колья, либо сеть, чтоб любой попавший запутался, как налим. И какая-то специальная штука для шума, ишь как грохнуло. На десять верст небось слышно было, по воде-то звук далече разносится. Надо отсюда убираться, пока устроители западни не подоспели. Ягайло выдернул из досок топорик, вскочил на ноги и обомлел. Гать, по которой он пришел, развалилась. Некоторые бревна стояли в грязи торчком, иные плавали рядом, а некоторые и вовсе утопли. Меж ними змеилась веревка, прежде удерживавшая шаткую конструкцию.