Николай Благовещенский - Среди богомольцев

• Название: Среди богомольцев
• Автор: Николай Благовещенский
• Жанр: Религия

В своём произведение Благовещенский описывает жизнь монахов на «Афоне» весьма однобоко, касаясь в основном бытовой стороны жизни и трудностей с которыми они сталкиваются в своём делание. В его записках нет той лёгкости и благоговения, которой есть у Бориса Зайцева в его описание «Афона». У Благовещенского отсутствует романтический настрой, произведение не предназначено для тех читателей, которые искренне верят, что в афонских монастырях на литургии «летают ангелы». Но при всём при этом, книга помогает увидеть быт монахов, их суждение и оценку жизни, убирает ложный ореол романтики связанный с монашеским деланьем.

Надо понимать, что сейчас многое изменилось на Афоне, и в части устройства монастырей, быта, питание. Всё что он описал относиться к его времени, а не к нашему.

---

Николай Александрович Благовещенский Среди богомольцев

БИОГРАФИЯ

Благовещенский, Николай Александрович (19 апреля 1837, Москва – 20 июля 1889, Владикавказ) – русский писатель, журналист.

Сын священника. Окончил Александро-Невское духовное училище и Петербургскую духовную семинарию, где был младшим товарищем Н. Г. Помяловского. После смерти Помяловского занимался сохранением его наследия, оставил о нём биографический очерк, публикуемый в большинстве собраний сочинений. Николай Александрович отличался феноменальной памятью и большими способностями к языкам.

После окончание семинарии Благовещенский, как человек, знающий восточные языки, а также новогреческий и умеющий рисовать, был прикомандирован к архимандриту Порфирию, известному археологу и востоковеду, и отправился с ним на Афон и в Иерусалим в научную экспедицию, где пробыл почти два года (1858 – 1859), запечатлевая опыт путешественника в путевых заметках и рисунках. В течение двух лет Благовещенский сделал до 400 зарисовок, близко узнал быт монастырей и получил много впечатлений, способствовавших перевороту в его мировоззрении и сделавших его атеистом.

В 1860 возвратившись в Петербург, он посещает университет в качестве вольнослушателя и преподает в воскресной школе.

Первыми напечатанными произведениями Благовещенского стали рассказы, написанные по следам этого путешествие («Из воспоминаний бывалого в Иерусалиме», «В Фессалии», «Ноябрь»). По возвращении в Россию он с 1862 года сотрудничает в журнале братьев Достоевских «Время».

В 1863 Николай Александрович по приглашению Г. Е. Благосветлова становится постоянным сотрудником «Русского слова».

С 1864 – 1866, в период расцвета этого журнала, вместе с Благосветловым является его редактором и издателем.

В 1863 в «Русском слове» печатаются очерки «Афон», вышедшие в 1864 отдельной книгой, развенчивает традиционное представление об Афоне как «убежище ангелов». Книга Благовещенского, создавшая автору известность в 60-е и последующие годы, была встречена нападками со стороны печати и церкви, вскоре была запрещена.

В 1871 выходит книга очерков «Среди богомольцев», в которую вошел и «Афон».

После закрытие «Русского слова», Николай Александрович редактирует вместе с А. К. Шеллером-Михайловым «Женский вестник».

С 1868 сотрудничает в «Неделе», затем в «Отечественных записках». В этот период писатель начинает тяготеть к либерализму.

В начале. 70-х гг. в «Отечественных записках» появляется ряд его очерков о жизни рабочих, об условиях их труда

В 1872 Благовещенский Н. А. в связи с тяжёлой болезнью, которая проявилась в 1869 году (паралич) переселяется на Кавказ.

В 1875 получает место секретаря Терского статистического комитета.

В последний период жизни он в основном занят трудами, посвященными изучению Терского края: составляет «Список населённых мест Терской области», редактирует «Сборник статистических сведений по Терской области», «Статистические монографии по исследованию станичного быта», описание местных кустарных промыслов.

Благовещенский Николай Александрович вошёл в литературу как представитель массовой демократической беллетристики 60-х гг. Художественное значение его повестей невелико, наибольшую известность он приобрёл как автор очерков «Афон».

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Есть на белом свете дивный уголок земли, на котором, с давних пор, упрочилось мёртвое для мира царство монашеское, царство оригинальное, самобытное… Имя ему Афон.

Не велик этот уголок: всего каких-нибудь полтораста верст в окружности: зато на этом крошечном пространстве раскинуто более двух тысячью церквей и при них до семи тысячью отшельников, следовательно, более, чем во всей России. Зато на этот уголок, с благоговением и любовью, смотрит весь восток православный; а греки, даже гордятся им и воспевают его в своих песнях.

Но мы не имеем почти никаких сведений об Афоне. С жизнью афонских отшельников впервые познакомил нас Святогорец Сергий, и его поэтические письма с любопытством прочла читающая Русь. В этих письмах, сквозь мистическую оболочку, порой проглядывает правда, только эта правда так замаскирована, что её не узнает читатель, незнакомый с тайнами афонских обителей. Святогорец, как член этого царства, не мог и не смел писать беспристрастно. Он до того пересолил свою книгу разными мудреными чудесами, что даже наша духовная цензура сочла нужным сделать ему маленькое внушение, вследствие чего, при втором издании, книга явилась уже в сокращенном виде и с меньшим количеством чудес. Кроме Святогорца писали ещё об Афоне: инок Парфений, Мелетий, гг. Муравьев, Давыдов и Каменский. Г. Давыдов сперва хотел было обругать афонских монахов и назвал их «сумасшедшими», но потом раскаялся, о чем трогательно рассказывает Святогорец [1]. Остальные книги сплош-да-рядом пропитаны тем казённым умилением, с каким принято писать наши путешествие по святым местам, и новых сведений об Афоне они не дали.

Слышит об Афоне кое-что и простолюдин наш, но здесь уже трубит о нем живое слово. Это те пресловутые странники афонские и сборщики доброхотных подаяний, которые разгуливают по всем закоулкам нашего православного мира с разными душеспасительными вещицами, и нередко, под видом религиозного авторитета, морочат простых и доверчивых людей. Говорят они многое: о подвигах братии афонской, и «жребии царицы небесной», об искушениях демонских, и, пересыпая всё это длинными повестями чудесного свойства, горько жалуются на нищету и убожество афонских обителей. Слушает мужик эти речи; глядит он тупо на лубочные картины Афона, в виде сахарной головы с крестами, и смутно верится ему, что на Афоне взаправду есть что-то необыкновенное, непохожее на нашу жизнь. Да и не одни мужики слушают этих выходцев афонских, им верят иногда и так называемые образованные люди. Есть у нас барыни особого закала, постоянно окруженные ханжами и юродивыми, одетые в черные платья, с четками на руках, по-видимому, кроткие и смиренные, хотя к ним вполне применяется пословица: в тихом омуте много чертей водится. Эти барыни особенно любят странников и выходцев афонских и с особенным благоговением слушают их медоточивые рассказы; – и, боже мой, чего только не наговорят они этим барыням! А те в восторге выдавливают из себя остатки умиление и щедро осыпают мнимых подвижников без труда добытыми деньгами…

Все эти слухи и толки сводятся к тому только, что Афон – тихое пристанище иноков, место успокоение грешников, где обитают не люди, а ангелы, и притом несчастные ангелы, угнетенные земным правительством, и без всяких средств к пропитанию. Этим кончаются наши сведение о св. горе.

А между тем на Афоне, кроме чудес и нищенства, интересного очень много. Не говоря о том, что Афон представляет собою правильно организованное государство, имеющее свои законы, свою промышленность, свой флот, суд и расправу, оригинальное уже потому, что оно около пятисот лет существует без женщин, – там встречаются характеры интересные для психолога, начиная с фактов глубокого, почти идеального аскетизма, и кончая фактами грубого лицемерие и даже зверства, прикрываемого именем религии…

Мне пришлось прожить на горе Афонской 17 месяцев (1858 – 1859 г.) и объехать большую часть тамошних монастырей, скитов и келий. В течение этих долгих месяцев, единственными собеседниками моими были отшельники афонские. В часы, свободные от занятий, я по неволе вглядывался в их жизнь и нравы, и узнал многое, чего не могли заметить другие туристы при беглом обзоре Афона. Я тогда же записал многое, и эти записки послужили материалом для настоящей статьи.

Я не буду здесь касаться ни истории, ни палеографии Афона. Мне хотелось только представить на суд читателей ряд своих путевых воспоминаний, и в них, по мере возможности, изобразить быт современного нам афонского монашества, с его религией, суеверием, искусствами, промыслами и даже чудесами.

I. Первые впечатления Афона.

Переход из мира в царство монашеское. – Монастырь Есфигмен и его устройство. – Местные нравы и обычаи. – Беседа с русским отшельником. – Всенощное бдение. – Несколько слов о греческом пении.

В окрестностях Афона [2], на несколько десятков верст кругом, рассыпаны дачи и подворья монастырские, и между народом, в городах и селах, шныряют обитатели афонского царства, как муравьи около своей кучи. Но там ещё мир, там кипит деятельность человеческая, слышится весёлый говор, задушевный смех и песни народные. Там самое монашество не сохраняет строгого стиля афонского и носит заметный мирской отпечаток. Чем ближе к Афону, тем заметнее его влияние на дела мирские: чаще встречаются монахи, сильнее развито суеверие в простом народе. Последняя грань, где ещё легко дышит семейное человечество (на пути от Солуня), это небольшой городок Ериссо, в 25 верстах от ближайшего к миру афонского монастыря Есфигмена.