Валерий Коновалов - Век Свободы не слыхать

• Название: Век Свободы не слыхать
• Автор: Валерий Коновалов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Когда в декабре 92-го Володя Пластун наконец осчастливил меня долгожданным телефонным номером, был уже последний вечер моего пребывания в столице, и все, что я мог позволить себе в тех обстоятельствах,- это позвонить по телефону. Как я уже упоминал в предыдущей главе, Игорь не узнал меня, хотя сколько воды утекло с тех пор... Я все еще мучился мыслью, тот это или не тот Игорь, хотя подспудно больше склонялся к тому, что все таки он - не мой Морозов. Эти мысли одолевали мою бедную голову и по дороге на Пролетарку. Путаясь в собственных умозаключениях, я настолько притих, что Елистратов даже стал на меня озабоченно поглядывать и попытался что-то спросить. Я раздраженно отмахнулся и стал думать дальше: как объяснить, с чего вообще начать? Уже потом, при нашей следующей встрече, Игорь рассказал мне о том, как в Кабуле столкнулся с офицером-старлеем. Они представились друг другу: "Игорь!" - "Игорь! А фамилия твоя как?" - "Морозов".- "Гм... и моя тоже. А отчество - Николаевич!" - "И мое... А ты какого года рождения?" - "Пятьдесят первого, двадцать второго мая".- "Так и я тоже". Редчайший случай полного совпадения имени, фамилии, отчества и даты рождения. Даже внешне они были чем-то похожи. Не знаю, да и братан тоже не знает, но вполне возможно, что этим старлеем, которого он встретил в Кабуле, и был мой близкий друг детства Игорь Морозов. Больше Игорь его никогда не встречал: и кто знает, вернулся ли тот живым "из-за речки".

Вот и искомая улица. Елистратов остается ждать в машине, а я, отыскав нужный подъезд, поднимаюсь в лифте наверх и нажимаю кнопку звонка. Дверь открыла жена Игоря - Ольга. Сыновей дома не было. Из соседней комнаты доносятся голоса, значит, Игорь не один, кто-то в гостях. Я прохожу в гостиную, последние сомнения развеялись: это не мой Морозов. Но с чего-то все же надо начинать наше знакомство. Я открываю кейс и достаю... не магнитофон, к черту его, а литровую бутылку водки и упаковку немецкого пива. Представляюсь и подсаживаюсть к столу. Человек в гостях у Игоря Володя Мурзин, в недалеком прошлом боец соседнего с бадахшанским, кундузского "Каскада". Мы выпиваем по стакану, закусываем. Я намеренно не тороплю события, внимательно прислушиваясь к разговору двух боевых офицеров, вспоминающих Афганистан. Через некоторое время Игорь взял в руки гитару, спел несколько песен. Я заблаговременно включил магнитофон и, пододвинув посуду, расположил его на столе.

В тот раз я не записывал интервью, поняв одну особенность Игоря. Задавать ему казенные вопросы с листа бумаги было бы бесполезной тратой и его и моего времени. Морозову необходимо было самому разговориться, выплеснуть наболевшее, и тогда беседа потекла бы уже сама по себе. Так и случилось, когда я приехал к Игорю во второй раз В этот день в гостях у Морозова был поэт и автор афганских песен полковник Виктор Верстаков. Я уже немного знал Витю как руководителя Студии военных писателей. Был неплохо знаком и с его литературным творчеством, включая "Афганский дневник". В этот раз мы записали с Игорем две полные часовые кассеты. Говорили в основном о войне и о ветеранских судьбах. Собственно о КГБ и об Отдельном учебном центре в Балашихе, иначе называемого КУОСом, а между своими ДОРНИИ, Игорь рассказывал скупо и неохотно. Оно и понятно. О действиях специальных диверсионно-разведывательных подразделений КГБ СССР "Каскад" в Афганистане - больше и охотнее, время от времени прерывая рассказ одной из своих подходящих к повествованию песен. Несколько раз гитару в руки брал и Виктор Верстаков, исполнив по моей просьбе свою очень замечательную шуточную песню "Краткий курс новейшей истории Афганистана" и некоторые другие. К моему предложению стать участниками и авторами афганских выпусков "Сигнала" оба отнеслись с пониманием и дали согласие.

Было еще много других встреч и у Игоря дома, и в ЦДЛ, где я познакомился с еще двумя ветеранами - авторами афганских песен: Мишей Михайловым и Александром Минаевым. Постепенно я становился для них своим, что говорило о наивысшей степени доверия ко мне, перешедшего в настоящую мужскую дружбу. С Игорем Николаевичем Морозовым мы стали братьями. И именно этого совершенно нового осознания себя как частички того целого, что называется афганским братством, мне не могли бы дать и тем более заменить никакая "Свобода" и никакой Запад. Я никогда не был солдатом Ограниченного контингента, но, почти двадцать лет являясь специалистом по Афганистану и занимаясь афганской войной, я сросся и сжился с ней настолько, что тоже вправе теперь называть себя "шурави", и более того - считаю это за честь. Афганская война - это не только почти десять календарных лет, проведенных миллионом советских солдат и офицеров "за речкой". Это прежде всего духовная общность этого миллиона - истинное, по духу своему, воинское братство, которое испуганные продажные политики поспешили оплевать и уничтожить, почувствовав в нем явную угрозу своему мещанскому благополучию. "Я вас в Афганистан не посылал" стало не только нарицательной фразой, но и кульминацией отношения государства и общества к ветеранам той войны. И это в России, где вернувшийся с поля боя солдат традиционно был почитаем и уважаем.

А уж в творческой плоскости афганскую войну нельзя сравнить ни с какой другой - даже с Великой Отечественной. Если, например, взять все афганские песни (а написаны они в основном бойцами - солдатами и офицерами, а не профессиональными литераторами, как в Великую Отечественную) и поставить в хронологический ряд, то вы получите самую правдивую историю войны за хребтом Гиндукуша. Все попытки повторить "песенный феномен Афгана" во время боевых действий в Чечне оказались заведомо обреченными на подражание гражданская война не рождает героев, способных ее воспеть. Поэтому из Чечни, сменив "цевье АКС на гриф гитары", никогда не придут морозовы, верстаковы и кирсановы.

Я с большим уважением отношусь к песенному творчеству бывшего снайпера "Альфы" майора Василия Денисова и моего друга сержанта запаса Сереги Кузнецова, написавших несколько хороших песен о чеченской войне, но я также не забываю и о том, что первой войной в их судьбах была война афганская.

Где-то через неделю я пришел к Игорю еще раз, уже с приехавшей в Москву Ниной. Попросил его к осени подготовить хотя бы черновые наброски по Файзабаду, где "год коротает 4-й "Каскад". Игорь улыбнулся, достал с нижней полки письменного стола папку с листами. Так я узнал, что он уже пишет книгу "Команда К". (Главы из нее в конце 90-х напечатала "Литературная Россия", а полностью книга брата должна выйти в том же издательстве, где и мои сумбурные "думы о былом".)

Об остальном же, что происходило во время моих летних "московских каникул", постараюсь рассказать вкратце.

С успехом решив вопрос, как совместить желаемое с возможным, мы с Ниной смотались в Минск, я забрал сестру и младшего племянника Артема (парень никогда не был в Питере), и далее уже всем табором мы взяли направление на Ленинград. В Москве к нам присоединился и Миша Елистратов.

В Питере, заехав к Николаю Николаевичу Сунцову, я попросил его поработать над материалом о советском термоядерном оружии третьего поколения - нейтронных зарядах и возможности их применения в случае агрессии извне в очагах локальных конфликтов, подобных таджикско-афганскому. Тема профессору Сунцову показалась интересной, и он обещал над ней подумать.

Через пару-тройку дней сестра с племянником и Ниной возвращались в Белоруссию. Со мной толку им было мало (сестра даже несколько обиделась, не говоря уже о Нине), ибо я, простите, все эти дни просто не просыхал и происходившее в тот раз в Питере помню смутно. Я, правда, каким-то чудесным образом (не иначе как заботами подполковника Андрея Карганова) все же попал в Выборг и даже записал на ленту рассказ ветерана-морпеха Великой Отечественной Петра Карнаушко о боях на Малой Земле и Керченском плацдарме, но как - хоть убейте, не помню. Потом, словно из омута, в памяти обрывком всплывает попойка на квартире у Игоря Дорошенко, в компании братьев Зубковых, Андрюхи Карганова, Миши Елистратова и еще кого-то. Обнаружилась и фотография. На ней Елистратов запечатлен почему-то с газовым пистолетом в одной руке и с черепом в другой. Ну прямо "бедный Йорик". Мы что, там еще и Шекспира ставили?

Вернувшись в Москву, я дал себе зарок не пить (господи, в который уже раз! зарока этого хватило на два дня) и, позвонив на Варварку генералу Манилову, напросился еще на один визит в секретариат Совета безопасности. В этот раз я несколько озадачил Валерия Леонидовича вопросами по военной доктрине России, особенно в части такого закрытого ее раздела, как ядерное планирование. Собеседник после минутной паузы, в течение которой он внимательно рассматривал меня, словно видел первый раз в жизни, все же разъяснил мне и это положение - в той степени допустимости, которую в беседе с журналистом может себе позволить государственный деятель. Понимая, что этими своими вопросами, возможно, несколько "перегнул палку", я объяснил Валерию Леонидовичу, что работаю над спецпередачей по сравнительному анализу, как это есть в НАТО, было в Советском Союзе и что есть или будет теперь в его правопреемнице - Российской Федерации. Манилов пообещал, что в следующую мою командировку даст мне возможность обратиться к специалисту по этим вопросам в одном из управлений секретариата СБ. Я поблагодарил Валерия Леонидовича, попросив на прощание также передать привет и мои наилучшие пожелания маршалу Шапошникову.