Стивен Кинг - Исход (Том 2)

• Название: Исход (Том 2)
• Автор: Стивен Кинг
• Издательство: Харьков: Дельта,1995
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1995
• ISBN: 5-7707-5080-4

Продолжается исход к Скалистым горам, в Свободную Зону, людей, оставшихся в живых после эпидемии супергриппа. По ту сторону гор, в Лас-Вегасе, князь Тьмы — Темный человек без лица — собирает силы для уничтожения Свободной Зоны. Однако попавший под власть Темного человека сумасшедший взрывает атомную бомбу, и Лас-Вегас гибнет в адском пламени взрыва.

А в Свободной Зоне возрождается жизнь — появляются дети, люди мечтают о воссоздании прежней Америки, о возвращении в родные места. Но князь Тьмы бессмертен; он появляется вновь, только в ином обличье…

---

— Привет, Стью, — тихо произнесла она.

— Кто рассказал тебе? — гневно спросил он. — Кто это не удержался и поторопился сообщить? Кто бы это ни был, я сверну ему шею!

— Сьюзен Штерн. Она узнала от Джека Джексона. У него есть радио, он слышал разговор Ральфа с доктором. Сьюзен подумала, что уж лучше она расскажет мне, прежде чем это сделает кто-то другой. Бедняжка Франни. Какая забота. Не кантовать. Не открывать до Рождества. — Из ее груди вырвался смешок. И столько безутешного горя прозвучало в нем, что Стью захотелось плакать.

Он лег рядом с ней и убрал волосы с ее лба.

— Милая, еще ничего не известно наверняка. Это же не окончательный приговор.

— Я знаю. Возможно, у нас даже могут появиться наши собственные дети. — Франни повернулась к Стью, глаза у нее были красными и несчастными. — Но сейчас я хочу именно этого. Разве это плохо?

— Нет. Конечно, нет.

— Я лежала здесь и ждала, когда он пошевелится. Я не чувствовала его движений с того самого вечера, когда Ларри разыскивал Гарольда. Помнишь?

— Да.

— Я почувствовала, как шевельнулся ребенок, но я не разбудила тебя. Теперь я жалею об этом. Я должна была разбудить. — Франни снова расплакалась, прикрыв лицо рукой.

Стью убрал ее руку, обнял и поцеловал. Франни, с силой прижавшись к Стью, забормотала ему в шею:

— Неясность только ухудшает положение. Теперь мне остается только ждать. Кажется, что ждать придется целую вечность, и лишь потом можно узнать, проживет ли ребенок хоть день, покинув твое тело.

— Ты будешь ждать не одна, — сказал он.

Она еще теснее прижалась к нему, и они еще очень долго лежали так, боясь пошевелиться.

Надин Кросс уже почти пять минут собирала вещи в гостиной своего дома, когда заметила его — сидящего на стуле в углу, одетого только в плавки, сосущего большой палец, его странные сине-зеленые глаза восточного разреза внимательно следили за ней. Она была настолько поражена — скорее осознанием того, что он сидел здесь все это время, чем неожиданностью встречи с ним, — что сердце замерло у нее в груди, и она вскрикнула. Пакеты, которые она намеревалась сложить в рюкзак, упали на пол.

— Джо… то есть Лео…

Она приложила руку к груди, словно пытаясь успокоить бешеное биение сердца. Но сердце Надин еще не готово было успокоиться. Ужасна была эта неожиданная встреча с ним; но видеть его одетым и поступающим так, как он вел себя при их первой встрече в Нью-Гэмпшире, было еще хуже. Слишком многое повторялось, как будто некий сумасбродный божок неожиданно провел ее сквозь ворота времени и приказал ей прожить последние шесть недель заново.

— Ты до смерти напугал меня, — тихо пробормотала она.

Джо ничего не ответил.

Надин медленно подошла к нему, почти ожидая увидеть огромный кухонный нож, зажатый в его руке, как во время оно, но рука, которую он не держал во рту, невинно лежала у него на коленях. Его загар побледнел. Старые шрамы и следы комариных укусов исчезли. Но глаза были теми самыми… глаза, которые могут преследовать тебя. Все, что было в них, появлявшееся день за днем после того вечера, когда он пришел к костру послушать, как Ларри играет на гитаре, теперь полностью исчезло. Глаза его были такими же, как в тот день, когда она впервые встретила его, и Надин охватил ужас.

— Что ты здесь делаешь?

Джо ничего не ответил.

— Почему ты не с Ларри и не с мамой-Люси?

Никакого ответа.

— Ты не можешь оставаться здесь, — сказала Надин, пытаясь уговорить его, но вдруг остановилась, подумав, сколько же времени он уже сидит вот так.

Сегодня утро 24 августа. Две предыдущие ночи она провела в доме Гарольда. Мысль, что он сидит здесь и сосет палец уже часов сорок, промелькнула у нее в голове. Конечно, это была безумная и смешная мысль, ему же нужно было есть и пить (ведь так?), но эта мысль (видение), появившись, не хотела уходить. Ужас снова нахлынул на нее, и с отчаянием Надин вдруг поняла, насколько сильно изменилась за это время: когда-то она безмятежно спала рядом с этим дикарем, не испытывая страха, а ведь тогда он был вооружен и опасен. Теперь у него не было оружия, но она испытывала ужас перед ним. Она-то думала

(Джо? Лео?),

что его прежняя сущность исчезла навсегда. Теперь он вернулся. И он был здесь.

— Ты не можешь оставаться здесь, — повторила Надин. — Я вернулась только затем, чтобы забрать кое-какие вещи. Я здесь больше не живу. Я живу с… с мужчиной.

«О, разве это то, чем является Гарольд? — издевательски заметил внутренний голос. — А я-то думал, что он только орудие, средство для конца».

— Лео, послушай…

Голова его слабо, но достаточно заметно качнулась. Его глаза, неумолимые и сверкающие, уставились на нее.

— Ты не Лео?

Снова слабое покачивание.

— Ты Джо?

Кивок, такой же слабый.

— Ладно, пусть будет так. Но ты должен понять, что не имеет значения, кто ты есть, — сказала она, пытаясь быть спокойной. Безумное ощущение, что время повернулось вспять, усиливалось. — Та часть нашей жизни — когда мы были вместе — та часть ушла. Ты изменился, я изменилась, и мы не можем вернуть этого назад.

Его странные глаза по-прежнему смотрели на нее, казалось, отрицая сказанное.

— И перестань глазеть на меня, — взорвалась она. — Это невежливо смотреть на людей в упор.

Теперь в его глазах появилось слабое обвинение. Казалось, они говорили, что так же невежливо бросать людей на произвол судьбы, но еще более невежливо отвергать любовь людей, которые все еще зависят от тебя и нуждаются в тебе.

— Ты же не один, — сказала Надин, отворачиваясь и начиная собирать оброненные вещи. Она стала лихорадочно засовывать книги в рюкзак поверх салфеток, упаковки аспирина и нижнего белья — простого хлопчатобумажного белья, столь отличающегося от того, которое она надевала для извращенных развлечений Гарольда.

— У тебя есть Ларри и Люси. Ты любишь их, а они любят тебя. Ларри любит тебя, а это главное, потому что Люси нравится все, что он делает. Она как листок копирки. Для меня же все изменилось, Джо, и в этом нет моей вины. Это вовсе не моя вина. Поэтому перестань обвинять меня.

Надин попыталась застегнуть рюкзак, но пальцы у нее так дрожали, что она с трудом справилась с этим. Тишина становилась все более гнетущей.

Наконец она встала, закидывая рюкзак на плечи.

— Лео! — Надин пыталась говорить спокойно и рассудительно, так, как она разговаривала с трудными детьми в своем классе, когда они закатывали концерт. Но это оказалось просто невозможным. Голос ее дрожал, а легкое покачивание головы, которым он приветствовал ее обращение к нему как к Лео, только ухудшило ситуацию. — Это не из-за Ларри и Люси, — зло произнесла Надин. — Я бы поняла, если бы дело было только в этом. Но дело в этом старом мешке. В этой старухе, раскачивающейся в кресле и улыбающейся всему миру вставными зубами. Но теперь она исчезла, и ты снова прибежал ко мне. Но это не игра, понимаешь? Это не была игра!

Джо ничего не ответил.

— И когда я попросила Ларри… стала на колени и попросила его… он даже не стал утруждать себя. Он слишком занят ролью великого человека. Так что в этом нет моей вины! Я не виновата!

Мальчик продолжал безучастно смотреть на нее. Страх стал возвращаться к Надин, заглушая ее злобу. Она попятилась от него к двери и стала шарить рукой в поисках дверной ручки. В конце концов она нащупала ее, повернула и распахнула дверь. Прохладный воздух улицы был более чем приятен.

— Иди к Ларри, — пробормотала Надин. — Пока, детка.

Она неуклюже попятилась назад и на мгновение задержалась на верхней ступеньке крыльца, пытаясь собраться с мыслями. Неожиданно ей показалось, что все происшедшее было лишь галлюцинацией, порождением ее чувства вины… вины перед брошенным мальчиком, вины за слишком долгое ожидание Ларри, вины за то, чем они занимались с Гарольдом, и за те более ужасные вещи, которые еще предстояло сделать. Возможно, в этом доме вообще не было никакого мальчика. Он был не более реален, чем фантазии Эдгара По — биение сердца старика, звучащее, как часы, завернутые в кусок ткани, или карканье старого ворона.

— Стучится, всегда стучится в мою дверь, — прошептала Надин и рассмеялась от этой мысли, высказанной вслух, только смех ее больше напоминал глухое карканье того самого ворона.

И все же — ей необходимо знать наверняка. Надин подошла к окну и заглянула в гостиную здания, некогда служившего ей домом. Не то чтобы он когда-нибудь по-настоящему был ее домом, нет. Если живешь в каком-то месте и все, что хочешь взять из него, помещается в одном рюкзаке, значит, этот дом никогда не был твоим. Заглянув внутрь, она увидела ковер, принадлежавший умершей хозяйке, шторы и обои, подставку для трубок умершего хозяина и номера журнала «Спорт в фотографиях», беспорядочно разбросанные на кофейном столике. Фотографии умерших детей на каминной полке. А в углу — сидящего на стуле малышка какой-то умершей женщины, одетого в одни лишь плавки, сидящего, по-прежнему сидящего так, как он сидел прежде…