Станислав Лем - Следствие

• Название: Следствие
• Автор: Станислав Лем
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-289-00667-2

В округе стали пропадать трупы. Первые пропажи не вызвали подозрения, но потом это стало настораживать. К делу подключилась полиция и Скотлэнд Ярд.

Кому понадобились тела мёртвых людей? Для чего? А может они сами ушли… как Лазарь?

Подключены специалисты, выдвигаются самые невероятные теории. Что имеет здесь место быть и может ли человек выходить за грань разумного? Какова цена этого и есть ли объяснение пропажам?

---

— Ну, Армур… — пробормотал Сисс, не зная, что ответить. Он попытался рассмеяться, однако это ему не удалось. Блак медленно покачивал головой.

— Нет, я ничего не говорю. И всё-таки эта наша встреча — стервятники, слетевшиеся с четырёх сторон света. А яблоки! Какая жестокость — набивать беззащитное существо каменными яблоками! Кстати, ты, кажется, занимаешься статистикой сверхъестественных явлений на кладбищах?

— Могу тебе её дать. Но уверяю, в ней нет ничего сверхъестественного. Сам увидишь.

— Ничего сверхъестественного? Но это же ужасно! Нет, тогда я её и в руки не возьму. Ни за что!

Грегори внутренне ликовал, видя, какие муки испытывает Сисс, как он пытается и не может попасть в тон писателю.

— Почему, это интересно, — добродушно заметил Мак Катт. — Как проблема очень интересно.

— Как проблема? Наслышаны. Плагиат Евангелия, не больше. Что ещё?

— А ты не мог хотя бы минуту вести себя серьёзней? — с плохо скрытым раздражением спросил Сисс.

— Серьёзнее всего я бываю, когда шучу!

— Знаешь, мне этот случай напомнил историю с эберфельдскими лошадьми, — обратился к Сиссу Мак Катт. — Помнишь, лошади, которые читали и считали. Тогда тоже была альтернатива: чудо либо жульничество.

— А потом оказалось, что это не жульничество, да? — вступил Блак.

— Конечно нет. Дрессировщик лошадей — забыл, как его фамилия, — свято верил, что его лошади действительно считают и читают. Они копытами выстукивали число или букву и всегда угадывали, потому что наблюдали за хозяином! Словом, они читали, но не по губам, а по мимике, по бессознательным движениям, по тому, как он напрягается или расслабляется, меняет позу, в общем, по изменениям его поведения, незаметным для человеческого глаза. Эти сеансы ведь происходили под строжайшим контролем учёных!

— И им этого было достаточно?

— Невероятно, но факт. И потому традиционная точка зрения — либо чудо, либо блеф — оказалась неверна. Был третий выход.

— Я нашёл гораздо лучшую аналогию, — сказал Сисс и опёрся локтями о стол. — Вращающиеся столики спиритов. Как известно, такой столик начинает постукивать и дрожать, даже если на него кладут руки люди, не верящие в спиритизм. С традиционной точки зрения опять — либо жульничество, либо проявление, вмешательство «духа». Однако, хоть ни жульничества, ни «духа» нет, столик стучит! Его движение является результатом суммирования отдельных микроскопических сокращений мышц людей, кладущих руки на край. Ведь у всех людей организм имеет примерно одинаковую нервно-мышечную структуру. Мы просто имеем дело со специфическим собирательным процессом, определяемым изменениями тонуса, напряжения мышц и ритма нервных импульсов. Явление протекает без участия сознания, а в результате возникают значительные усилия, периодически воздействующие на столик.

— Позволь, позволь, — тихо и с явным интересом спросил писатель, — что ты этим хочешь сказать? Что трупы подчиняются общим флюктуациям кладбищенского мирка? Что мертвецы встают, ибо это следует из статистики процессов разложения? В таком случае, мой милый, я предпочитаю чудеса без статистики.

— Армур, тебе обязательно нужно всё осмеять! — вспылил Сисс. На лбу у него выступили красные пятна. — Я дал только простейшую аналогию. Серию так называемых «воскрешений» (ибо это никакие не воскрешения) можно представить в виде кривой. Трупы отнюдь не сразу начали исчезать; сперва они совершали какие-то мелкие движения, процесс нарастал, достиг максимума и пошёл на убыль. Что касается коэффициента корреляции с раком, то он выше, чем коэффициент корреляции скоропостижных смертей и количества пятен на солнце. Я уже говорил тебе, что…

— Помню, помню! Rak à rebours[9], который не только не убивает, а, напротив, воскрешает! Это очень красиво, это симметрично, это по-гегелевски! — заметил Блак. Левое веко у него подёргивалось, казалось, под бровью уселась тёмная бабочка. Впечатление это усиливалось ещё оттого, что писатель раздражённо придерживал веко пальцем. Тик, очевидно, злил его.

— Нынешний рационализм — это мода, а не метод, и характеризует его поверхностность, свойственная моде, — сухо заметил Сисс. Ироническое замечание писателя он пропустил мимо ушей. — К концу девятнадцатого века утвердилось мнение, что во дворце мироздания всё открыто и остаётся только захлопнуть окна и составить полный реестр. Звёзды движутся по тем же уравнениям, что и части паровой машины. Аналогично и с атомами, ну и так далее, вплоть до идеального общества, построенного по принципу дворца из кубиков. В точных науках это наивно-оптимистическое представление давно уже похоронено, но в нынешнем обыденном рационализме оно до сих пор процветает. Так называемый здравый смысл проявляется в том, чтобы не замечать, замалчивать или высмеивать всё, не согласующееся с родившейся в прошлом веке концепцией «до конца объяснённого мира». А между тем на каждом шагу можно столкнуться с явлениями, структуры которых ты не поймёшь и не сможешь понять без статистики. Это и знаменитое «duplicitas casuum» [10] врачей, и поведение толпы, и циклические флюктуации содержаний снов, да и те же вращающиеся столики.

— Ну ладно. Ты, как всегда, прав. А как ты объясняешь эти происшествия на кладбищах? — ласково поинтересовался Блак. — Столики спиритов для меня отныне не загадка. К сожалению, о твоих воскрешениях я этого сказать не могу.

Грегори даже заёрзал в кресле, такое удовольствие доставила ему реплика писателя. Он выжидающе взглянул на Сисса. Тот, видимо, уже остыл и теперь смотрел на них с лёгкой улыбкой, словно приклеенной к губам; уголки рта у него поползли вниз, как всегда, когда он собирался изречь что-нибудь весьма значительное; вид был торжественный и в то же время наивно-беззащитный.

— Мак Катт показал мне недавно электронный мозг, с которым можно объясняться словами. И вот представь, его включают, лампы разогреваются, и репродуктор начинает хрипеть, бормотать, а потом произносить бессвязные выражения. Так бывает, когда медленно пускаешь пластинку, она сперва хрипит, а потом из хрипа начинает возникать речь или пение, но впечатление было куда сильнее; казалось, будто машина бредит. Я к этому не был подготовлен и потому помню до сих пор. И такое вот «необычное», сопутствующее явление зачастую затемняет картину. В нашем случае морг, кладбище, трупы становятся кошмарной декорацией, которая…

— Так, значит, ты считаешь, что твоя формула всё объясняет? — тихо спросил Блак, не сводя с Сисса взгляда чёрных тяжёлых глаз.

Тот энергично затряс головой.

— Я ведь ещё не закончил. Я исследовал статистически массовый скелет явления. Анализ каждого случая в отдельности, изучение процессов, вызывающих движение покойников, требуют дальнейших исследований. Но это уже вне моей компетенции.

— Ага, теперь понял. По-твоему, уже ясно, почему встают множество покойников, загадкой остаётся, почему встаёт каждый отдельно взятый покойник, да?

Сисс поджал губы, и уголки их моментально поползли вниз. Ответил он спокойным тоном, но гримаса эта свидетельствовала о некотором пренебрежении к собеседнику.

— Существование двух уровней явлений — факт, и насмешками этого не изменишь. К примеру, в крупном городе раз в пять дней раздаётся выстрел. Так утверждает статистика. Но если ты сидишь у окна и пуля разбивает стекло над твоей головой, ты не станешь рассуждать: «Ага, уже выстрелили, следующий раз выстрелят не раньше чем через пять дней». Нет, ты сразу поймёшь, что напротив находится вооружённый человек, может даже безумец, и безопасней будет нырнуть под стол. Так что вот тебе разница между статистически массовым прогнозом и частным случаем, хотя этот частный случай и подчиняется общему закону.

— Ну а вы что собираетесь предпринять? — обратился Блак к Грегори.

— Искать того, кто это сделал, — невозмутимо ответил лейтенант.

— Ах, так? Ну конечно… конечно, как специалист по частным случаям. Значит, вы не верите в вирус?

— Нет, что вы, верю. Только это вирус весьма специфический. К счастью, он имеет массу особых примет. Например, он любит темноту и безлюдье и потому действует только ночью и в самых глухих углах. Полицейских же избегает как огня, очевидно, они к нему невосприимчивы. Зато любит дохлых животных, особенно кошек. Интересуется также литературой, но ограничивается чтением прогнозов погоды.

Стоило посмотреть, с каким удовольствием писатель слушал тираду Грегори. Он буквально расцвёл, а когда начал говорить, на лице у него сияла улыбка.

— О инспектор, приметы эти настолько обобщённые, что по ним можно заподозрить кого угодно. К примеру, того, кто забрасывает землю камнями. Метеориты ведь тоже падают чаще всего вдали от населённых мест, от людских и полицейских глаз, притом ночью, и более того, перед рассветом, в чём и проявляется особое коварство, поскольку стражи порядка, изнурённые ночным бодрствованием, в это время сладко спят. Сисс, если вы его спросите, скажет, что та часть земли, которая подвергается бомбардировке метеоритами, находится в зоне отступающей ночи и является авангардом планеты в её космическом путешествии. Известно, на переднее стекло автомобиля падает больше листьев, чем на заднее. Но если вам обязательно нужен преступник…