Александр Шубин - Мир на краю бездны

• Название: Мир на краю бездны
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История

Книга историка А. В. Шубина посвящена драматической эпохе 30-х и начала 40-х годов — эпохе, начавшейся Великой депрессией и закончившейся Второй мировой войной. Данное исследование рассказывает о социальных процессах и деятелях, влиявших на развитие цивилизации, о причинах трагедий 1933, 1939, 1941 годов, о трагических случайностях и упущенных возможностях, о спорах, которые мы до сих пор ведем о том времени, пытаясь ответить на два основных вопроса: что было подчинено жесткой логике событий в те годы, а что зависело от выбора людей?

---

12 февраля 1936 г. Франция ратифицировала франко-советский пакт. Гитлер заявил, что это — враждебный акт в отношении Германии, и что западная полоса Германии за Рейном будет занята немецкими войсками, чтобы укрепить оборону страны перед лицом международного сговора. 7 марта три немецких батальона перешли Рейн. Французы легко могли бы поставить нарушителей Версаля на место, так как их армия значительно превосходила немецкую.

Франция, обладавшая 13 дивизиями на границе и десятками дивизий в тылу, не решилась вступить в бой. Во-первых, французы считали, что Рейн перешли 35 тысяч солдат. Во-вторых, действия Гитлера считались справедливым восстановлением суверенитета, который ограничивал Версальский договор. Гитлер по своему обычаю немедленно поклялся, что Германия никогда не нарушит мира. В-третьих французы не хотели воевать. И это было важнее всего.

Позднее Гитлер говорил: «когда мы вошли в Рейнскую область с горсткой батальонов, — в то время я рисковал многим»[303]. Если бы Франция ввела войска в Рейнскую зону, только что созданному вермахту пришлось бы спешно отступать. Это бегство, позорный провал первой внешнеполитической авантюры, могло привести к внутриполитическому кризису в Германии и даже падению Гитлера. При желании французы могли не останавливаться и на Рейне. Но для оккупации строптивой Германии нужно было бы провести мобилизацию во Франции. А французы не хотели менять размеренный мирный быт на армейские будни.

Можно было бы обойтись и без мобилизации, если бы французские войска были поддержаны британскими. Министр иностранных дел Франции П. Фланден консультировался по этому поводу с английским коллегой, но безуспешно. Никто не хотел воевать. А Гитлер не переставал делать миролюбивые заявления, напоминать о неравноправном положении Германии среди других европейских народов. Эта антиимпериалистическая риторика вызывала сочувствие. И он снова выиграл, став национальным героем. «В марте 1936 года две западные державы имели последний шанс, не развязывая большой войны, остановить милитаризацию и агрессивность тоталитарной Германии и привести к полному краху, как отмечал сам Гитлер, нацистский режим. Они этот шанс упустили»[304] — пишет У. Ширер.

Комментируя результаты Версальского договора по свежим следам его краха, британский исследователь М. Джордан писал: «Германия не могла не затаить злобу. Но только одни французы были готовы предусмотреть в договоре контроль за выполнением и наказание за нарушения договора, т. е. создать условия, необходимые для соблюдения договора; и только одни французы обладали волей, но, как показали события, не обладали силой, для того, чтобы выполнять договор в том духе, в каком он был составлен»[305]. Мы видим, что все обстояло как раз наоборот — французы обладали силой, но, как и их союзники, не обладали волей. Почему?

Реакция на оккупацию Рейнской зоны представляет собой первое крупное событие политики умиротворения, положившее начало целой цепи последующих. Умиротворение представляет собой загадку мировой истории, которая уже на этом примере особенно хорошо заметна. Есть договор. Есть военные интересы Франции. Есть ее преобладание в силах. И тем не менее нарушитель спокойствия получает то, что хочет.

Советские исследователи объясняли умиротворение стремлением капиталистических стран руками Гитлера покончить с СССР: «Задуманная дипломатическая комбинация сводилась к следующему: фашистские державы — участницы пакта, возьмут на себя задачу спасти Европу от „большевистской опасности“. Западные же демократии обязуются щедро вознаградить своих наемников»[306], — комментирует советский историк создание «Пакта четырех», продиктованное, как мы видели, совсем другими соображениями. Практически той же логикой объясняются и другие события «умиротворения».

Так боялись Советский Союз, так ненавидели его. Мы увидим, что у части умиротворителей действительно было намерение направить агрессию Германии против СССР. Но вот незадача: те умиротворители, которые стремились натравить Гитлера на Сталина, не принимали советскую мощь всерьез и не боялись Советского Союза. А те, кто считали его силой и, следовательно, потенциальной угрозой, предпочитали заручиться советской поддержкой. Таким образом, стремление направить германскую агрессию на восток было не причиной умиротворения, а одним из средств решения проблемы. Слабый Советский Союз представлялся огромным резервуаром, в который могла уйти агрессивная энергия Германии, достойной платой за мир на Западе. Не Советского Союза боялась западная элита, а войны. Даже маленькой войны в 1936 г. Парадоксально, но по мере развития умиротворения Германия все усиливалась, ставки становились все выше, возможная война — все страшнее. И в конце концов она разразилась в гораздо больших масштабах, чем та, что могла покончить с Гитлером в 1936 г. Но покончила бы эта гипотетическая война 1936 г. с германским реваншизмом? И покончено ли с ним по сию пору?

Умиротворение имело два основных истока. Во-первых, пацифистские настроения европейцев после бойни Первой мировой войны, во многом бессмысленной. Во-вторых, экономический кризис, ослабивший либерально-капиталистическую систему. Пока не возникли индустриально-этакратические системы, опирающиеся на военно-промышленный комплекс, правящие элиты капиталистических стран были заинтересованы в строжайшей экономии бюджета, в том числе военного, и это обезоруживало их перед лицом германского натиска. «Как говорили, в данном случае решающую роль сыграли финансовые соображения»[307], — вспоминает об оккупации Рейнской зоны М. Джордан. Из-за кризиса Франция уже была на грани банкротства. Дополнительные военные расходы были для нее крайне нежелательными. У нее была сила, но не было воли. Экономический кризис обескровил военные бюджеты Великобритании и Франции. Множество проблем мирного общества делают войну непозволительной роскошью. Или воевать, или сохранять мирный уклад. А именно этот мирный уклад — ценнее всего. Встранах, где демократия существует хотя бы на уровне, который был принят в Великобритании и Франции, большая война может быть лишь результатом согласия самых разных групп общества — не воевать нельзя, все пути к миру зашли в тупик. Но и поныне часть западных историков уверяет: с Гитлером можно было договориться, его можно было умиротворить, вовлечь во взаимовыгодные экономические отношения[308]. При этом Запад был готов принести Гитлеру в жертву не только враждебный Версальской системе Советский Союз, но и вполне лояльные страны Восточной Европы, через которые пролегал германский «дранг нах Ост»: «Франция фактически бросила на чашу весов своей политики судьбы малых стран Европы, находившихся в орбите французского влияния, довольно безучастно взирая на проникновение Германии в традиционно французские сферы»[309].

Большую роль в развитии трагического сюжета умиротворения сыграли его главные герои — Невил Чемберлен и Эдуард Даладье. Их жизненный опыт способствовал формированию таких убеждений, которые позволили именно этим политикам возглавить группировки «умиротворенцев» в своих странах.

Невил Чемберлен родился в 1869 г. в известной семье британских политиков. Его карьера была обеспечена с детства. Невил получил прекрасное образование, занимался бизнесом. Со времени Первой мировой войны занимал различные государственные посты, избирался в парламент от консервативной партии. В 1922–1937 гг. был министром почт, здравоохранения и финансов. В 1930 г. был избран председателем Консервативной партии. Как министр финансов много лет был озабочен проблемой экономии, в том числе и на вооружениях. В 1937 г. стал премьер-министром Великобритании. Всем в своей жизни Чемберлен был обязан стабильности, характерной для Британии того времени. Он готов был платить за нее дорогую цену. Воспитанный в британских аристократических традициях, он верил в международное право и в силу соглашений. Этим умело воспользовался Гитлер.

Эдуард Даладье родился в 1884 г. По профессии — учитель. Участвовал в Первой мировой войне, пережив ужасы окопной «бойни». В 1919 г. был избран в парламент и стал одним из лидеров Радикально-социалистической (радикальной) партии. С 1924 г. занимал различные министерские посты, а в 1933, 1934 и 1938–1940 гг. — пост премьер-министра. Политический опыт Даладье приучил его к тому, что всегда можно договориться с представителями других сил — на этом тогда строилась вся парламентская жизнь Франции. Даладье не учел, что современная ему Европа жила по другим законам, чем французский парламент.

В разгар политики умиротворения Муссолини говорил своему министру иностранных дел Чиано о премьер-министре Великобритании Чемберлене и других умиротворителях: «Эти люди сделаны не из того теста, что их фрэнсисы дрейки и другие блистательные авантюристы, которые создали империю. Эти — просто утратившие вкус к жизни сыновья многих поколений богачей, они растеряют свою империю»[310]. Изнеженные европейские либеральные общества потеряли свою «пассионарность», и если бы теория Л. Гумилева о «пассионарности» была верна, Британия, да и Америка были бы сокрушены Германией и Италией, потому что «пассионарии» исчезают безвозвратно на многие столетия. Но история развивается иначе. И всего через пять лет английские солдаты маршировали по улицам Рима. «Пассионарными», способными к действию, народы становятся от обстоятельств. Просто Великобритании, Франции и другим странам, столкнувшимся с Гитлером, нужно было пройти полный круг унижений, чтобы обрести боевой дух.