Александр Шубин - Мир на краю бездны

• Название: Мир на краю бездны
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История

Книга историка А. В. Шубина посвящена драматической эпохе 30-х и начала 40-х годов — эпохе, начавшейся Великой депрессией и закончившейся Второй мировой войной. Данное исследование рассказывает о социальных процессах и деятелях, влиявших на развитие цивилизации, о причинах трагедий 1933, 1939, 1941 годов, о трагических случайностях и упущенных возможностях, о спорах, которые мы до сих пор ведем о том времени, пытаясь ответить на два основных вопроса: что было подчинено жесткой логике событий в те годы, а что зависело от выбора людей?

---

Увы, времена Наполеона прошли, и «кутузовская» стратегия Сталина требовала больших жертв. 15 сентября Юго-Западный фронт был окружен. Только 16 сентября Кирпонос получил право на отход. 20 сентября его штаб был разгромлен, а командующий погиб. В плен попало 650 тыс. человек. Всего в 1941 г. Красная армия потеряла убитыми, пленными и пропавшими без вести более 3 миллионов человек. Это — большинство тех, кто встал под ружье к началу войны. Но в условиях 1941 г. это не казалось слишком большой ценой. Когда вермахт повернул от Москвы на юг, план «Барбаросса» умер.

Москва и мир

Была и другая причина, по которой Сталин не мог дать Кирпоносу спасительный приказ на отход уже в двадцатых числах августа, когда обнаружилось опасное наступление противника на северном фланге Юго-Западного фронта. Именно в это время Сталин вел напряженные переговоры с Западом. Помощь экономически развитых стран очень пригодилось бы в эти тяжелые месяцы. Уже в июле 1941 г. было заключено соглашение о сотрудничестве между СССР и Великобританией.

31 июля Сталин встретился с посланником президента Рузвельта Гопкинсом. Сталин уверял его в стабилизации фронта через 2–3 месяца, то есть к началу октября. Личность Сталина и спокойная обстановка в Москве произвели на Гопкинса хорошее впечатление. В этот режим можно вкладывать деньги. В августе Рузвельт находился в том же положении, что и Сталин в начале года. Он пребывал над схваткой и ждал удобного момента, чтобы вмешаться.

Тогда президент говорил своему сыну: «Китайцы убивают японцев, а русские убивают немцев. Мы должны помогать им продолжать свое дело до тех пор, пока наши собственные армии и флоты не будут готовы выступить на помощь. Поэтому мы должны начать посылать им в сто раз, в тысячу раз больше материалов, чем они получают от нас теперь. Ты представь себе, что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамейке. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в войну в решающий момент»[1035]. По данным советской разведки, полученным от ближайшего окружения Рузвельта, «американцы не заинтересованы в том, чтобы втянуться в войну с Японией, что президент проявляет очень большую осторожность в введении эмбарго против Японии, ибо санкции могут ударить таким образом, что японцы вынуждены будут за нефтью двинуться в Юго-Восточную Азию, что спровоцирует войну»[1036].

Фактически США уже имели право на участие в определении устройства послевоенного мира, если победит Британия. 9-12 августа Рузвельт и Черчилль встретились в бухте Арджентейа и приняли антигитлеровскую Атлантическую хартию. Но признает ли Сталин решения Великобритании и Америки, которая еще не вступила в войну, а только финансировала ее? На СССР был распространен закон о ленд-лизе. Но, как говорил советскому послу Майскому Иден в конце августа, «США в области производства оружия и самолетов раскачиваются очень медленно…»[1037]

К сожалению, Сталин в августе переоценил возможности скорейшей помощи Запада, но в конечном итоге эти переговоры имели важнейшее значение, потому что с 1942 г. поставки союзников стали уже ощутимо экономить жизни советских солдат.

Б. В. Соколов, отстаивая либерально-западническую картину истории войны, придает фактору помощи решающее значение наряду с двумя другими: «Сталин одержал победу только благодаря тому, что заставил миллионы людей безропотно идти на смерть и исключил саму возможность организованного сопротивления своей диктатуре. От поражения Советский Союз спасла также большая территория и помощь США и Англии. Польшу и Францию вермахт легко сокрушил в ходе одной военной кампании»[1038]. Вот такая «стратегия победы». Если заменить слово «диктатура» более нейтральным термином «режим», то эта же разоблачительная филиппика может быть отнесена к Рузвельту, которому помогли морские просторы и помощь СССР, к Черчиллю, которого спас Ла-Манш и помощь Америки и СССР, к Маннергейму, которого спасла природа Финляндии и помощь Запада. А если бы Бенеш решил сражаться, то Соколов мог бы разоблачить и его успехи, связанные исключительно с природой Судетских гор и безропотностью чехов и словаков. Но если американцы, англичане и особенно советские люди (а также немцы и японцы) шли на смерть «безропотно», то чехи и французы, видимо, «возроптали».

У каждой страны свои преимущества на случай войны: у кого-то размеры, у кого-то, как у Франции — роль банкира Европы и ресурсы колоний, которые позволили ей создать мощную армию и прикрыться линией Мажино. Но кто-то может использовать свои преимущества, а кто-то безрассудно надеется на французский авось. Те же просторы, которые помогли Сталину, почему-то потом не помогли Гитлеру. Что касается помощи союзников, то серьезным фактором она стала в 1942 г., и, следовательно, не сыграла значительной роли в крахе гитлеровского блицкрига. Поэтому не выглядит убедительно вывод Б. В. Соколова о том, что без помощи союзников не удалось бы удержать Москву и Ленинград, что «один на один, без поддержки союзников по антигитлеровской коалиции, СССР с Германией, Сталину с Гитлером было бы не справиться»[1039]. Особенно забавно выглядит аргумент Б. В. Соколова о том, что союзники отвлекли на себя почти весь германский флот — это, конечно, неоценимая помощь в битве под Москвой, где немецкие карманные линкоры и подводные лодки могли бы нанести решающие удары.

Союзникам можно сказать спасибо, без них победа потребовала бы больше времени и жертв, но факт остается фактом — в 1941 г. СССР был в состоянии остановить Гитлера и без Америки.

Б. В. Соколов исходит из того, что «России сегодня жизненно необходима национальная самокритика…»[1040] Такой подход явно идеологичен: получается «жизненно необходимо» то, что соответствует целям «самокритики», переходящей в самобичевание. Что не соответствует — лишнее. Научный подход исходит из иного: необходимо все, что способствует выяснению истины, независимо от того, соответствует это целям «самокритики», или подтверждает «патриотические мифы». В этом случае история представляется нам более многоцветной, объемной и поучительной.

Ближе к истине мнение А. Кларка: «Представляется, что русские действительно могли выиграть эту войну самостоятельно или по меньшей мере остановить немцев без всякой помощи со стороны Запада. То облегчение, которое давало русским наше участие — отвлечение нескольких германских частей и оказание материальной помощи, — было второстепенным, но не решающим. То есть оно влияло на длительность, но не на исход борьбы»[1041]. Помощь союзников играла существенную, но не решающую роль.

В 1941 г. не судьба СССР зависела от США и Великобритании, а судьба стран Запада зависела от Советского Союза. Точнее, от того, сможет ли выстоять Москва.

Самураи выбирают путь

Несмотря на полученную советской разведкой в сентябре информацию о том, что из-за конфликта с США «Япония до весны 1942 года наступательных действий против СССР не предпримет»[1042], все же пока шло сражение за Москву, ситуация сохраняла неопределенность. Почти полное совпадение срока японского удара по США и начала контрнаступления под Москвой, разумеется не случайно. Хотя связь эта не является линейной — японское руководство приняло окончательное решение ударить по США уже 1 декабря. Но при этом сохранялось желание принять участие и в разделе СССР, если обстоятельства будут способствовать этому. Ведь в случае падения Москвы ожидался распад СССР, и важно было своевременно прибрать к рукам советский Дальний Восток и Сибирь. 2 июля 1941 г. совещание с участием императора Японии приняло «Программу национальной политики империи в связи с изменением обстановки», в которой говорилось: «Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, она, прибегнув к вооруженной силе, разрешит северную проблему»[1043].

Но пока исход советско-германской войны был неясным, и 9 августа японский генштаб решил, что до весны 1942 г. воевать с СССР не стоит. Но американцы не знали об этом решении (впрочем, тоже не окончательном — не случайно японцы не принимали окончательного решения о нападении на США до декабря). В середине октября Рузвельт писал Черчиллю о японцах: «я думаю, они отправляются на север, однако ввиду этого Вам и мне обеспечена двухмесячная передышка на Дальнем Востоке»[1044]. Рузвельт ошибался. Японцы поняли, что вермахту предстоит зимовать под Москвой, и Советский Союз пока остается грозной силой. Первоочередным направлением японской экспансии становилось южное. Здесь можно было взять то, что плохо лежит — колонии разгромленных европейских государств. Экспансия в южном направлении решала основные проблемы, стоявшие перед Японией: изоляция Китая от союзников и получение сырья. Американское эмбарго распространялось на все новые виды товаров, хотя главный козырь — запрет на поставки нефти, еще не был пущен в дело.