Александр Шубин - Мир на краю бездны

• Название: Мир на краю бездны
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История

Книга историка А. В. Шубина посвящена драматической эпохе 30-х и начала 40-х годов — эпохе, начавшейся Великой депрессией и закончившейся Второй мировой войной. Данное исследование рассказывает о социальных процессах и деятелях, влиявших на развитие цивилизации, о причинах трагедий 1933, 1939, 1941 годов, о трагических случайностях и упущенных возможностях, о спорах, которые мы до сих пор ведем о том времени, пытаясь ответить на два основных вопроса: что было подчинено жесткой логике событий в те годы, а что зависело от выбора людей?

---

Как только на страницах книги В. Суворова армада Сталина двинулась вглубь Европы, она попала под интенсивный огонь. На полях Восточной Европы закипело воображаемое сражение. Специалисты в области истории военной техники подвергли технические аргументы В. Суворова придирчивому обстрелу.

В. Суворов — автор увлекающийся, легко принимающий смелую гипотезу за аксиому, которая не нуждается в доказательствах. Некоторые домыслы являются явно лишними для доказательства версии «Ледокола». Они просто бросаются в глаза, как, например, утверждение, что литера «А» означает «автострадный» танк, хотя мы с детства помним: такую же литеру, означающую экспериментальную разработку, имел даже прототип Т-34. Очень много у В. Суворова поэтических сравнений, которые также не придают убедительности его книгам: «БТ — это танк агрессор. По всем своим характеристикам БТ похож на небольшого, но исключительно мобильного конного воина из несметных орд Чингиз-хана»[882]. Но модель БТ имеет американское происхождение. Неужели американцы вдохновлялись образом конника Чингиз-хана или хотя бы воинов из племени апачей? Ах, дело в том, что танк имеет съемные гусеницы! Прямо как конники Чингиз-хана (съемные копыта, что ли). Эти танки должны быстро обтекать укрепления врага и врываться, аки саранча, на германские автострады, где скинуть гусеницы и автомобильным порядком катиться хоть до самого Берлина. Но вот загвоздка: до германских автострад нужно еще доползти через Польшу, что явно нельзя сделать сразу, в момент первого удара. Что же, все это время БТ будут прохлаждаться в резерве?

Этот пример показывает, что В. Суворов то и дело принимает за чисто наступательное оружие технику двойного назначения (каковой и должна быть хорошая военная техника) — можно наступать, можно обороняться. Можно «обтекать узлы обороны», а можно и наносить контрудары.

Такая же ситуация сложилась у Суворова и с другими образцами «оружия победы». Огневая мощь И-16 превосходит Мессершмит-109Е и Спитфайр-1. Но скорость — уступает. И самолет ТБ-7, снятый по Суворову с производства за свой «оборонительный» характер, не был так хорош, как уверен разведчик. И Су-2 оказывается не чисто наступательным оружием, и не в тех массовых количествах производился. Да и новые образцы танковой техники — знаменитые Т-34 и КВ, были совсем не лишними в обороне, хотя и наступать тоже умели.

С. Григорьев[883], С. Исайкин[884], А. Помогайбо[885] и др. авторы изрядно потрепали версию В. Суворова об исключительной агрессивности советских вооружений, об отказе Сталина от эффективного оборонительного вооружения и т. д. Мы не будем углубляться в споры историков военной техники. Ошибешься на миллиметр калибра или градус наклона брони — закритикуют до полусмерти. Однако важно, что многочисленные ошибки Суворова (как и его противников) в обозначениях маркировок, цифрах скоростей и т. д. лишь иногда сказываются на исходе спора «наступателей» и «оборонцев». Если оружие не является чисто наступательным, но в наступлении участововать может, то важно — куда его направляют. На оборонительные рубежи или в чистое поле поближе к границе, да еще в выступы, глубоко врезающиеся в территорию потенциального противника. Когда Суворов преувеличивает тактико-технические данные техники, это компрометирует его версию, все же прочие ошибки говорят лишь о небрежности, но не могут быть признаны за подтасовки, которые призваны обмануть читателя.

Так, С. Исайкин поправляет Суворова, который упомянул о запасе хода танка БТ-7 в 700 км.: «правильнее: 600 км. для БТ-7М с дизелем (на гусеницах)». И тут же рассказывает (опровергая другую фразу Суворова), что в район Халхин-Гол бригада БТ-7 и БТ-5 прошла преимущественно на колесах 800 км.[886] Собственно, рассуждения Суворова по поводу использования танков БТ против Германии как раз и держатся на их способности преодолевать расстояния в несколько сот километров, используя колесный ход. Таких примеров «неконструктивной критики» со стороны «оборонцев» можно привести немало. В итоге этой дискуссии потери понес не только В. Суворов, но и миф о технической отсталости РККА накануне войны.

Важный козырь «оборонцев» — превосходство противника в силах. К началу войны соотношение сил по численности было 1 к 1,3 в пользу Германии и ее союзников. Но это было единственное численное преимущество Германии. СССР имел превосходство по орудиям 1 к 1,4; по танкам 1 к 3,8; по самолетам 1 к 2,2. На суше военно-техническое превосходство СССР было более чем серьезным. Если бы задуманный Сталиным военный механизм был собран, превосходство в пехоте вряд ли могло бы спасти вермахт, окажись он под «упреждающим» ударом.

Традиционно провал Советской армии, обладавшей таким преимуществом, объяснялся не только внезапностью нападения, но и низкими качествами советской техники, которая в большинстве своем была «устаревшей». Однако сравнительные исследования военной техники дают иные результаты. «Ход боевых действий в 1941 г. показал, что если советские „устаревшие“ танки примерно соответствовали германской технике, то Т-34 и особенно КВ существенно превосходили все типы танков вермахта»[887].

При этом в РККА было 501 исправных КВ и 891 исправных Т-34. Для сравнения, лучший у немцев средний танк Т-4, заметно уступавший Т-34, наличествовал в количестве 572 исправных экземпляров.

По свидетельству Круппа, высказанному на волне германских успехов в 1942 г., «основные принципы вооружения для танков и устройство башни были разработаны еще в 1926 году… Из орудий, использовавшихся в 1939–1941 годах, наиболее совершенные были разработанные еще в 1933 году»[888]. Итак, лучшие образцы германской наземной техники по словам ее творца находились на уровне инженерной мысли 1926–1933 гг. — до войны в Испании.

Сложнее была ситуация с самолетами. Противник признавал быстрый прогресс СССР в области авиации. В мае 1941 г. немецкие военные специалисты делились своими впечатлениями о советской авиационной промышленности: «Я удивлен, как они могли достигнуть таких успехов в самолетостроении… К сожалению, это надо признать»[889]. Другое известие: «В штабе авиации подробно регистрируют поступающие сообщения о контрмерах военного характера, принимаемых Советским Союзом, причем оценивают их как чисто оборонительные… В качественном отношении советские самолеты, по оценке штаба авиации, не уступают немецким, за исключением того, что советская авиация не располагает пикирующими бомбардировщиками типа „Стукас“»[890]. Публикаторы документа сопровождают его забавным комментарием: «Очень важное признание, разоблачающее немецкие и все прочие фальшивки о том, что СССР якобы вынашивал идеи превентивного нападения на Германию»[891]. Но это «признание» разоблачает только мифы о безнадежном отставании советской авиации, и о том, что немцы заметили советские наступательные приготовления.

Новые советские самолеты составляли четверть советских ВВС и были слабо освоены. Программа обучения должна была завершиться к осени (то есть к концу августа). Это, конечно, не значит, что на новой технике вообще никто не умел летать. На 1540 новых самолетов, сосредоточенных на западе СССР, приходилось 208 подготовленных экипажей. Остальные готовились. Во время войны летчиков будут готовить быстро, и они будут относительно успешно летать. Еще легче подготовить летчика, который уже умеет летать на старом самолете. Так что в конце лета ситуация была бы лучше, чем в середине.

Проблема и РККА, и вермахта была в разнородности имевшейся у них техники — старой и новой. В 1939 г. в советских вооружениях произошла техническая революция. Если в 1938 г. отечественная техника уступала германской, то новые ее образцы 1939–1940 гг. стали германскую технику превосходить либо (в некоторых случаях) по крайней мере не уступать ей. Однако численно новые образцы в общей массе советских самолетов и танков еще не преобладали. Эту проблему также решала бы наступательная стратегия. Сталин так разъяснил эту сторону дела своим офицерам и генералам в речи 5 мая 1941 г.: «Мы имеем в достаточном количестве и выпускаем в массовом количестве самолеты, дающие скорость 600–650 километров в час. Это самолеты первой линии. В случае войны эти самолеты будут использоваться в первую очередь. Они расчистят дорогу для наших относительно устаревших самолетов И-15, И-16, И-153 (Чайка) и СБ. Если бы мы пустили в первую очередь эти машины, их бы били»[892]. Это важно. Получается, что в мае 1941 г. Сталин понимал: при сложившемся соотношении сил по новым и старым самолетам наступательная стратегия войны помогает решит проблему, возникшую к этому моменту. Следовательно, время столкновения выбирал все же не Сталин. Его бы устроил как можно более поздний срок столкновения, когда перевооружение было бы завершено, скажем 1942 год. На этом основана важная часть аргументов «оборонцев»: новая техника еще не освоена, перевооружение не завершено. Зачем Сталину нападать? Но и Гитлер предпочел бы начать войну позднее. А начал, подчиняясь политической логике, раньше. Понимая, что война может вспыхнуть уже в 1941 г., а к полноценной обороне мы еще не готовы, Сталин мог избрать в качестве выхода из ситуации «превентивный удар».