Александр Шубин - Мир на краю бездны

• Название: Мир на краю бездны
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История

Книга историка А. В. Шубина посвящена драматической эпохе 30-х и начала 40-х годов — эпохе, начавшейся Великой депрессией и закончившейся Второй мировой войной. Данное исследование рассказывает о социальных процессах и деятелях, влиявших на развитие цивилизации, о причинах трагедий 1933, 1939, 1941 годов, о трагических случайностях и упущенных возможностях, о спорах, которые мы до сих пор ведем о том времени, пытаясь ответить на два основных вопроса: что было подчинено жесткой логике событий в те годы, а что зависело от выбора людей?

---

Назначение Барбаруса премьером запоздало — к этому времени «контролируемая революция» в Эстонии вышла из-под контроля. Столкнувшись с запретами демонстраций, левая оппозиция стала проводить собрания рабочих на предприятиях. Вместе действовали левые социалисты, располагавшие «трудовой фракцией» в парламенте, профсоюзные активисты, недовольные запретами на профсоюзную деятельность, и коммунисты. Обсудив ситуацию, леваки решили провести 21 июня мощную, направленную против режима Пятса манифестацию. Сама демонстрация вписывалась в планы советских представителей, но она оказалась гораздо радикальней, чем хотелось бы: «Часть людей не поняла нашей политики, смену политики, смену правительства расценила как революцию и в демонстрацию… внесла элементы Октября»[797], — докладывал советский полпред.

21 июня на улицы Таллинна вышло несколько десятков тысяч человек под красными флагами и знаменами запрещенных прежде профсоюзов. С балкона советского полпредства их приветствовал советский представитель Жданов. Собравшись у президентского дворца, митингующие стали требовать освобождения политзаключенных. Вышедший на балкон президент Пятс ответил, что заключенные будут освобождены только в законном прядке. Тогда по призыву одного из профсоюзных лидеров митингующие разделились на три части. Одна пошла освобождать заключенных, другая — захватывать арсенал, третья — брать под контроль почту, телеграф и полицейское управление. «Демонстрация по дороге останавливалась, — докладывал полпред К. Никитин, — проводились краткие митинги и шли дальше. Примерно часам к трем или четырем дня народное движение вышло из рамок демонстрации. Были захвачены оружейные склады, роздано на руки оружие, полиция в страхе разбежалась и попряталась куда попало»[798]. Над башней «Длинный Герман» взвилось красное знамя.

Посол осуждает действия «провокаторов», накаливших толпу (особенно он недоволен адвокатом Кахра, который с красным флагом в руках возглавил колонну портных), а также выступление начальника политотдела корпуса Иванова, который, охваченный эйфорией революции, «не понял совершавшихся событий» и произнес перед демонстрантами «возбужденную речь». Впрочем, большой роли выступление советского комиссара не сыграло, гораздо весомее был сам факт присутствия советских войск. Один из организаторов революции 21 июня Х. Аллик вспоминал: «21 июня ни один из красноармейцев не тронул ни одного эстонского буржуа. Однако, несомненно, присутствие в Эстонии войск Красной Армии настолько парализовало боевой дух фашистской клики, что она не решилась применить оружие, хотя при других условиях, вероятно сделала бы это»[799].

Революция не входила в планы советской дипломатии. Полпред считал, что «вожди рабочего движения… выпустили демонстрацию из рук», при этом «виноваты мы, что недостаточно крепко держали вождей рабочего движения»[800]. Ведь если буква закона будет где-то нарушена, после войны захват Прибалтики СССР можно будет оспорить.

Пятс, срочно назначив Барбаруса премьером, «испуганно повторял: „Только, пожалуйста, поскорее организуйте правительство и приведите все в порядок“[801]. Интересы Пятса и советского представителя Жданова на мгновение совпали: „Вечером 21 июня тов. Жданов вызвал М. Унть и дал ему приказание прекратить революционные действия и разоружить рабочие дружины“[802]. Новый министр внутренних дел, депутат-трудовик Унть принялся выполнять указание. Рабочие дружины были частью разоружены (одновременно с разоружением старых военизированных формирований), частью превращены в правительственную милицию. В ночь на 22 июня Унть приказал остаткам полиции вновь занять свои места. На утро участники вчерашнего „праздника непослушания“ удивленно и разочарованно рассуждали: „снова все по-старому, и правительство буржуазное, и полиция на своих местах“[803]. Разочарованные рабочие спрашивали советских командиров: „Как же так, нас сегодня опять разоружили, создали буржуазное правительство. Мы считали, что будет висеть красный флаг на здании правительства, а тут опять повесили три льва“[804].

Теперь „народным“ правительствам предстояло не разжигать, а сдерживать революционное движение. Образованное в Литве Министерство труда было озабочено тем, чтобы не допустить захвата предприятий рабочими. Оно приказало „не принимать фабрики в собственность рабочих комитетов, а ждать распоряжений правительства, которые последуют в ближайшее время“[805]. Призрак Октября и Испанской революции витал над Прибалтикой. Но перед лицом Запада нужно было соблюдать стопроцентную легальность. И так уже в американском посольстве поговаривали: „Было бы значительно лучше, если бы Красная Армия просто захватила страну и установила протекторат, но они вызвали в низших классах такое движение, которое подрывает всю социальную структуру. Посмотрите только на нашего дворника“[806].

Решениями правительств были восстановлены демократические нормы, отмененные в ходе переворотов 1926 и 1934 гг. Началась чистка государственных аппаратов от участников этих переворотов. Однако часть репрессивного законодательства прибалтийских диктатур отменена не была и использовалась для проведения арестов представителей прежней правящей элиты.

Митинговая кампания в странах Прибалтики постепенно превращалась в предвыборную. Под радостное пение рабочих и крестьян утверждались списки Блока трудового народа Латвии и Союзов трудового народа Литвы и Эстонии. Их программы были близкими — дружба с Советским Союзом (несмотря на то, что требование объединения с СССР выдвигалось на митингах, оно не было включено в программу), демократизация, улучшение условий жизни трудящихся (8 часовой рабочий день, повышение зарплаты, аннулирование долгов с крестьян и т. п.). Новые лидеры Прибалтики вдохновлялись пропагандистским образом СССР и социалистической революции.

Национальная оппозиция пробовала также участвовать в выборах. Комитет демократических латышских избирателей во главе с генералом Я. Балодисом выступал в защиту независимости Латвии, за „сохранение и защиту частной собственности и частной инициативы“[807]. С подобными лозунгами выступали либеральные политики в Литве и Эстонии.

Лучший способ незаметно для постороннего глаза придушить демократию — это „своя“ избирательная комиссия. Чтобы избавиться от конкурентов, сформированные новым режимом избирательные комиссии просто отказывались регистрировать кандидатов оппозиции под предлогом присутствия в их списках сотрудников прежних режимов. По внезапно принятому закону отказывалось в регистрации тем организациям, которые не успели опубликовать свои избирательные платформы. Такое внезапное подведение черты выбросило из избирательного процесса подавляющее большинство оппозиционеров, которые в это время еще только обсуждали платформы. В итоге в Эстонии в списках для голосования остался только один оппозиционный кандидат, которого можно было не опасаться из-за его малой известности. Только в Таллинне было аннулировано 11 списков кандидатов. В результате выборы превратились в референдум. Можно было голосовать или отказаться. Лишь несколько процентов избирателей решились на второе. Для широких масс, значительная часть которых голосовала впервые, выборы были праздником: с пением, концертами, торжественной процедурой одобрения перемен. Характерен такой разговор просоветской американской корреспондентки с литовской избирательницей перед выборами:

— Вы за советскую Литву или за так называемую независимую Литву? — спросила я. Она была озадачена, как будто ее смутило это различие.

— Что я знаю о такого рода вещах? — ответила она. — Но Сталин, отец наш, говорит очень хорошие вещи.

— Кто вы по национальности — русская или литовка?

— Я католичка, — сказала она»[808]. «Отец народов» обещал безопасность. Массовая поддержка просоветских политиков объяснялась прежде всего тем, что, как казалось, союз с нейтральным СССР может избавить литовский народ от ужасов войны.

Наиболее радикальные противники нового режима пытались вести на участках «агитацию против участия в голосовании и против отдельных кандидатов, а также антисемитскую агитацию… Демонстративно рвались и разбрасывались на пол избирательные карточки кандидатов…»[809]. Но массового характера сопротивление в день выборов не приняло.

14-15 июля 1940 г. на выборах в трех странах победили списки «Трудового народа». Их поддержало более 80 % граждан. 21 июля Народные сеймы провозгласили советскую власть и обратились к СССР с просьбой включить их в состав Союза. 3–6 августа эта просьба была удовлетворена, все три страны были включены в СССР и превращены в союзные республики — Эстонскую ССР, Латвийскую ССР и Литовскую ССР.

Сложившаяся ситуация позволяла СССР решить и застарелую проблему Бессарабии (Молдавии). Эта территория, населенная этнически близкими к румынам молдаванами, была отвоевана Россией у Турции в 1812 г. и с тех пор входила в состав Российской империи. Соответственно, она никогда прежде не была частью Румынии. В 1918 г., во время революции и гражданской войны в России, Румыния захватила Бессарабию. Воспользовавшись трудностями соседа, Румыния «округлила» свою территорию.