Дэвид Бениофф - Город

• Название: Город
• Автор: Дэвид Бениофф
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2011

---

— У меня тоже есть нож, — сказала Вика, вытаскивая из ножен на поясе кинжал с березовой рукояткой и протягивая мне.

Я покачал нож в руке. На тонкой стали лезвия виднелись разводы — словно круги по воде шли.

— Чего-то хлипкий.

— Он не хлипкий. — Вика подвинулась ближе и кончиком пальца провела по клинку. — Это дамасская сталь.

Она сидела так близко, что я мог в деталях рассмотреть завитки ее уха и едва заметные морщинки, пересекавшие лоб, когда она поднимала брови. В волосах у нее запуталось несколько еловых иголок, и я подавил в себе порыв их оттуда бережно убрать.

— Называется «пуукко», — сказала Вика. — Такие дают всем финским мальчишкам, когда они взрослеют.

Она приняла у меня нож и наклонила против света — полюбоваться игрой огня по металлу.

— Лучший снайпер на свете — финн. Симо Хяйхя. «Белая смерть». В Зимнюю войну — пятьсот пять уничтоженных солдат и офицеров.

— Так ты его взяла у финна, которого сама застрелила?

— Купила за восемьдесят рублей в Териоках. — Она сунула нож обратно в ножны на поясе и оглядела комнату: чем бы поинтереснее заняться?

— Может, ты «Красной смертью» станешь, — сказал я. Не хотелось, чтобы разговор обрывался, я знал: оборвется — и мне ни за что недостанет мужества снова заговорить. — Ты хорошо стреляла. Айнзацгруппы, наверное, не привыкли, что от них отстреливаются.

Вика ровно посмотрела на меня своими холодными синими глазами. Во взгляде этом было что-то нечеловеческое — что-то в нем было от хищника, прямо-таки волчье. Она сложила губы трубочкой. А потом покачала головой:

— С чего ты взял, что это айнзацы?

— Нам девушки сказали, что это они сюда приходят.

— Тебе сколько, пятнадцать? Ты же не солдат никакой…

— Семнадцать.

— …а ходишь с солдатом, который не в части.

— Ну он же сказал — у нас особый приказ капитана Гречко.

— Особый приказ что? Партизан подымать? Ты меня за дуру держишь?

— Нет.

— Вы тоже сюда к девочкам пришли? За этим самым, да? Кто-то из этих — твоя подружка?

Мне отчего-то стало лестно, что она так подумала. Будто какая-нибудь красотка в доме и впрямь может быть моей подружкой. Хотя в обороте «кто-то из этих» звучало оскорбление. Я ее чем-то заинтересовал — хорошее начало полдела откачало. Да и объяснимо это любопытство. Что делает в такой глуши питерский мальчик — в двадцати километрах за немецкими позициями отдыхает в уютном домике для захватчиков?

Я вспомнил, что Коля мне рассказывал: надо охмурять женщину загадочностью.

— У нас приказ — как, я уверен, и у тебя. Не стоит об этом.

Несколько секунд Вика молча глядела на меня. Может, охмуреж и удался, трудно сказать.

— Эти фашисты в снегу с пробитыми банками? Это регулярная армия. Я бы сказала, что человек… прости, мальчик, работающий в НКВД, может отличить одно от другого.

— У меня не было времени проверить их знаки различия. Вы нас на мушке держали.

— Айнзацев мы сами ищем. По-крупному. Последние полтора месяца за этим трупоебом Абендротом гоняемся. Думали, он сегодня здесь будет.

«Трупоеб» — такого ругательства я раньше не слышал. Прозвучало грубо и вульгарно, но я почему-то улыбнулся. Должно быть, улыбка выглядела странно, беспричинно. В уме я представил Вику со спущенными штанами; образ был отчетливый и подробный, гораздо убедительнее моих обычных воображаемых ню. Может, действовали Колины порнографические карты.

— Абендрот в Кошкине, — сказал я. — У озера.

Эта информация, видимо, охмурила ее больше всего, что я сказал ей за вечер. Моя неуместная ухмылочка вкупе со знанием местоположения фашиста моментально прибавила мне загадочности.

— Кто тебе сказал?

Человек позагадочнее меня, конечно, знал бы, как увернуться от вопроса — по-боксерски, подтанцовывая, пригибаясь, чтобы сбить противнику прицел. Я знал то, что хотелось знать ей. Впервые у меня над нею было легкое преимущество. Название «Кошкино» придавало весомости моей связи с госбезопасностью, давало в руки рычаг…

— Лара, — ответил я, одним словом все и выдав.

— Которая из них Лара?

Я показал. Викин немигающий взгляд сместился на девушку, и мне показалось, что Лару я предал. Она была добра — пустила нас в дом, спрятала от холода, накормила горячим, выскакивала на мороз босиком, чтобы защитить нас перед подозрительными партизанами… А я выдал ее имя этой ухмыляющейся синеглазой убийце. Вика сбросила ноги с дивана, и ее пальцы в шерстяном носке задели мою штанину. Встала и подошла к Ларе, которая сидела на корточках перед огнем — подбрасывала дрова. Без сапог Вика выглядела совсем малышкой, но двигалась с ленивым изяществом — такое видишь у физкультурников, когда они расслабляются, уйдя со стадиона. «Это современная война, — подумал я, — здесь мышцы ничего не значат, и щупленькая девушка может расколоть фашисту голову с четырехсот метров».

Заметив, что снайперша улыбается ей сверху, Лара занервничала. Смахнула золу с рук, выслушала Вику. Их беседы я не разобрал, но увидел, что Лара кивнула и, судя по жестам, показала направление.

В комнату вместе с Корсаковым вошел Коля. Оба со стаканами в руках, они чему-то смеялись — ни дать ни взять лучшие друзья, вся вражда позабыта. Ничего другого я и не ожидал: Коля мог уболтать кого угодно, особенно когда рисовался. Он добрел до дивана и со вздохом плюхнулся на него, хлопнул меня по коленке. Залпом допил водку.

— Поел? — спросил он. — Пора двигаться.

— Мы уходим? Я думал, здесь переночуем.

В перестрелке все тело у меня напряглось и взбодрилось, но пули уже некоторое время не летали, и я чувствовал, как усталость гложет самые кости. Мы весь день шли по снегу, а спал я в последний раз у Сони.

— Ладно тебе, сам же должен соображать. Что, по-твоему, случится, когда фрицы обер-лейтенантов хватятся? Да сюда целый взвод отправят.

Вика добилась от Лары, чего хотела. Я видел, она тихо беседует с Корсаковым в углу: широкоплечий, заросший щетиной партизанский командир и его наемная убийца — в отблесках огня.

Остальные партизаны тоже засобирались — натягивали сухие носки, наматывали портянки, надевали валенки и сапоги, делали последние глотки водки на посошок перед долгим маршем. Девушки исчезли где-то в глубине дома — видимо, впопыхах хватали то, что могли унести с собой, и решали, куда же им теперь двигаться.

— Можем немецкие машины взять, — предложил я. Этот замысел меня вдохновил. — Девушек до Питера довезем… — Но, как и все мои вдохновенные замыслы, этот померк, не успел я договорить.

— Доехать на «кюбеле» до Ленинграда, — сказал — Гм… да, это, пожалуй, мысль. А когда наши скатают нас прямо по дороге, какой-нибудь дурачок с Поволжья вытащит дымящиеся трупы из обломков и скажет: «Ты гля! Фашисты — а совсем как мы!» Нет, львенок, в Питер мы пока не поедем. У нас дела в Кошкине.

17

Через двадцать минут мы опять брели по снегу, и домашнее тепло постепенно забывалось. Мы двигались меж елок гуськом с интервалом в девять шагов — так приказал Корсаков. Я не понял тактической важности такого строя, но поверил командиру. Эти люди — мастера засад, они знают, что делают. Коля шел передо мной, и я, опустив голову, видел только полы его шинели и черные сапоги. Остальные в нашем маленьком караване были призраками — незримыми, неслышимыми; лишь изредка хрустела попавшая под ногу ветка, и скрежетал колпачок фляжки, из которой кто-нибудь глотал еще горячий чай.

Я никогда не верил в расхожую истину, что солдат учится спать на ходу. Но чем дальше мы шли, тем сильнее баюкал меня наш размеренный шаг, и я начал задремывать и просыпаться. Даже холод не бодрил. Если по дороге Кошкино располагалось всего в нескольких километрах от домика под елками, но от любых дорог мы держались подальше — обходили расположения немецких частей, на которые мы с Колей одни непременно бы наткнулись. Корсаков сказал, что идти будем часа четыре. Не прошел и первый час, а уже казалось, что в череп мне через дырку налили густого тягучего сиропа. Я все делал медленно. Если хотелось почесать нос, я осознавал команду мозга, неохотное повиновение руки, долгий ее путь до лица, поиск носа (обычно легкой мишени), а в конце — благодарное возвращение руки в пещерку уютного кармана отцовской шинели.

Чем больше я уставал, тем сомнительнее мне представлялся наш план. Как такое вообще возможно? Мы — отряд заколдованных мышей, шагаем под луною, нарисованной мелом на школьной доске небес. В Кошкине живет колдун — он знает древние заклятия, которые снова превратят нас в людей. Как только мы дотуда дойдем. Но по пути нас поджидают опасности — по льду царапают когтями огромные черные коты, бросаются на нас, а мы разбегаемся по буеракам, и наши хвостики подергиваются от страха.

Мои ботинки утонули в глубоком сугробе, и я чуть не подвернул лодыжку. Услышав, как я оступился, Коля обернулся, но я обрел почву под ногами, отрывисто ему кивнул — все в порядке, мол, — и двинулся дальше.