Роберт Мейсон - Цыпленок и ястреб

• Название: Цыпленок и ястреб
• Автор: Роберт Мейсон
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти воспоминания американского военного вертолетчика о войне во Вьетнаме мгновенно стали национальным бестселлером в США, но, насколько мне известно, еще не переводились на русский язык. Одна из лучших книг о вьетнамской войне. Некоторые считают, что просто лучшая.

---

Шерман редко возглавлял строй. Стареющему капитану — ему уже шел пятый десяток — был нужен боевой налет, чтобы стать майором. На постановке задачи лихой командир операции в страшной долине Иадранг заметно нервничал. Его план состоял в том, чтобы долететь до лагеря спецназа в Плейджеренг, рядом с камбоджийской границей, а потом разбиться на группы по четыре, чтобы высадить "сапог" в стратегически важных точках.

Всю дорогу пилотировал Нэйт, а я развлекался с картами. При полете в строю заниматься навигацией не было нужды, но мне всегда было любопытно, в какие ебеня нас занесло на этот раз. Мы прошли Индюшачью Ферму на 2000 футов, направляясь на запад-юго-запад. Через полчаса в пяти милях слева от нас я увидел нечто, напоминающее лагерь, но Шерман продолжал лететь прямо вперед.

— Приближаемся к границе, — сказал я.

— И близко мы? — спросил Нэйт.

— Ну, похоже, что сейчас мы почти что прямо над ней.

— Правда?

— Желтый-1, Желтый-2 — Желтым-1 был Шерман, Желтым-2 — Моррис с Деккером.

— Вас слышу, Желтый-2, продолжайте.

— Желтый-1, думаю, нам надо повернуть. И очень скоро, — протянул Моррис.

Наступил момент тишины. Я представил, как Шерман разворачивает и комкает карты, пытаясь понять, в какой кусок этих паршивых джунглей мы залетели.

— Желтый-2, мы на верном курсе.

— Э-э, не подтверждаю, Желтый-1. Мы прошли мимо нашей цели.

Вот таким образом Моррис сообщил, что мы летим над Камбоджей.

Вновь молчание.

— Не подтверждаю, Желтый-2. Я лежу на курсе.

Моррис заколебался; были слышны помехи от его микрофона:

— Вас понял.

Бедняга Шерман все проебал и даже сам этого не заметил. Вот тебе и самый первый настоящий боевой вылет под твоим началом. Можешь попрощаться с майорскими мечтами.

Углубившись на пять миль в пространство, помеченное на карте "Камбоджа", машина Шермана задергалась. Прежде чем он по-настоящему выполнил разворот, она шарахнулась сначала влево, потом вправо. Он ничего не объявил, просто повернул обратно.

— Тяжело идиотине ориентироваться над этими ебаными джунглями, — заметил Нэйт.

Радио молчало до тех пор, пока наша экспедиция не вернулась в нужную страну. С этого самого дня бедный Шерман не получал заданий более увлекательных и престижных, чем возглавлять рытье ротного колодца.

Когда мы пересекли границу, радио вновь ожило. Шерман вызвал Коннорса и сообщил, что наше звено должно остаться на земле и служить резервом. Потом он приказал всем нам перестроиться в колонну.

Вертолеты вытянулись в одну линию, чтобы сесть в Плейджеренг. Как только первые машины зашли на посадку, поднялась рыжая пыль, поглотившая их полностью. Спецназовцы обработали взлетную полосу бульдозерами и в сухой сезон все это превратилось в пыль.

— Не зависать. Садиться с ходу, — радировал Шерман. В этих рыжих облаках мы даже не различали вертолеты, которые уже сели.

Я шел за Коннорсом. Когда он оказался в 50 футах от земли, его поглотило облако пыли, поднятое предыдущей машиной. Он скомандовал:

— На повторный.

После чего поднялся и ушел вправо. Я следовал за ним. Третий и четвертый вертолеты следом за нами сели, а следом и остальные. Описав круг, мы оказались в хвосте строя. Когда мы предприняли вторую попытку, я ушел дальше от Коннорса, чтобы не попасть в его пыль. За десять футов до земли Коннорс исчез. Теперь наступала моя очередь — сажать последний вертолет.

В самом конце полосы дико переплелись корни и безлистный кустарник. Когда я сделал подрыв, поток от винта поднял пыль и все мгновенно растворилось. Я почувствовал, как вертолет обо что-то ударился. По звуку было похоже на пень, ударивший в брюхо, что при штурмах бывало довольно часто, а потому я решил приземлиться в нескольких футах впереди. "Впереди" — это куда? А "вверх" — это куда? На размышление оставались секунды. Компас показывал, что нас разворачивает вправо. Я нажал левую педаль, чтобы остановить вращение. Ничего не вышло.

Это был отказ рулевого винта. Решение заключалось в том, чтобы быстро сбросить газ, не дав машине вращаться под несущим винтом, а потом перейти в авторотацию с висения. Мы отрабатывали все это в летной школе. Сотни раз.

Я попытался выкрутить газ, чтобы остановить вращение, но ручка была заблокирована. Нэйт, сидя справа, блокировал ее в режиме полета по маршруту. Освободить ее со своего места я не мог. Обсудить проблему с Нэйтом не оставалось времени. Вращающаяся машина должна была опрокинуться и разбиться вдребезги, и очень скоро. А потому я решил опустить ее до того, как она раскрутится слишком сильно. Вертолет ударился, провернулся на полозьях, накренился влево, неуверенно побалансировал и грохнулся в нормальное положение.

Мы выскочили наружу задолго до того, как осела пыль. Все было не так уж и плохо. Вертолет кривовато стоял на полозьях. Трансмиссия рулевого винта висела на механических приводах. Сам винт был изогнут и покорежен.

Подбежал явно озабоченный Коннорс:

— Что случилось?

— Точно не знаю, но я задел обо что-то рулевым винтом.

Я с Нэйтом, Коннорс с Банджо и резко помрачневший Ричер принялись бродить вокруг машины, выискивая пень, камень или что-то еще, что могло вызвать такие повреждения, но ничего подходящего не обнаруживалось. Наконец Нэйт, присев над чем-то, подозвал нас.

— Корень? — воскликнул я.

— Да похоже на то, — ответил Нэйт. — Гляди, вот здесь ты его и отрубил.

И он показал свежий разрез на тощем корне, торчащем из пыли. Корень был разрублен на высоте двух футов от земли.

— А, черт, — сказал я.

— Ты, Мейсон, не переживай. В такой пылище его было не разглядеть, — сказал Нэйт. — Я его не видел.

— Ага, вот только пилотировал не ты.

— Ничего не поделаешь.

Я еще какое-то время клял судьбу, но Нэйт с Коннорсом повторяли, что я ни в чем не виноват.

Подошел Ричер и сказал:

— Все в порядке, мистер Мейсон. Мы ее мигом исправим.

Мне стало получше. Уж Ричер в этом разбирался. Это был его вертолет, самый мощный в роте, тот самый, на котором Лиз поднимал невероятные грузы. Если Ричер говорил, что не все так плохо, значит, не так все плохо.

Мы отправились к штабному домику спецназа, чтобы подождать обратного рейса. Ричер решил остаться с "Хьюи", пока не прилетит "Чинук", который на внешней подвеске отнесет нашу машину домой для ремонта.

— Пива хотите? — спросил один из советников. Он носил камуфляжную форму, похожую на форму вьетнамских рейнджеров; ее покрывала рыжая пыль. Рыжая пыль была на коже у каждого.

— А как же, — ответил Нэйт. Летать нам сегодня уже не придется, так что можно было выпить и пива.

— Ну и как вам? — спросил советник.

— Пиво-то?

— Да нет, это место. Плейджеренг. Самая жопа мира.

— Пыльно.

— Ага, мы его специально таким держим. Чтобы всяким говном не воняло.

Близ лагеря сел одиночный курьерский "Хьюи". Он подбросил нас с Нэйтом до Плейку. Мы слышали, как пилот вызывает наших, чтобы сообщить, где мы будем. Шерман сказал, что ближе к концу дня пошлет кого-нибудь за нами. Лагерь Холлоуэй близ Плейку был знакомым местом. Мы немедленно двинулись в офицерский клуб, выпили еще пива и поиграли в игральные автоматы. Мне все еще было погано из-за поврежденного вертолета. Получать удовольствие от происходящего я не мог никак. Пока все остальные летали под огнем, я вел себя, как типичный советник — пил пиво, играл в автоматы, короче, валял дурака. И все было из-за моей некомпетентности; больше никто не зацепился за корень. А потому я выпил пива больше, чем следовало. И Нэйт тоже. Он сказал, что раз уж мы здесь проторчим до заката, то можно сходить в город. Я согласился. Мы решили, что лучше всего пройтись пешком, чем и занялись. Мы прошли примерно милю по дороге и тут свет дня начал меркнуть.

— Слушай, Нэйт, у меня с глазами что-то. Все тускнеет, — я остановился.

— Ага. И у меня тоже.

Небо стало бледно-оранжевым, хотя солнце было еще высоко.

— Знаешь, каждый раз, когда пью с утра, мне бывает хуево. Но так еще не было, — сказал Нэйт.

Пока мы таращились на угасающий мир, то увидели, как строй наших вертолетов приближается к лагерю Холлоуэй. Солнце стало ярче.

— Ага! — вскричал я. — Это не из-за бухла, это было затмение.

— О, точно, — ухмыльнулся Нэйт. Мир явно не собирался померкнуть до полной тьмы.

Солнце вновь засияло и строй вертолетов с громом и шипением зашел на посадку. Мы побежали обратно в Холлоуэй, чтобы встретить наших товарищей.

Изначально ущерб оценивался в 10000 долларов; впоследствии эта цифра выросла до 100000. Аварийная комиссия решила, что причиной стали условия исключительной запыленности. Они позволили мне соскочить с крючка. Обычным вердиктом была "ошибка пилота". В смысле, если лопасти отлетят в полете, то пилоту посмертно предъявляется обвинение в небрежном предполетном осмотре. Однажды я видел, как винт стоящего на земле "Хьюи" прорубил кабину и обезглавил двух пилотов. Они были виновны в том, что не обратили внимания на "красный крест", поставленный техником, работавшим над поводками винта. Ошибка пилота. Если вы на "Хьюи" напоролись на острый пень в ходе штурма, это ошибка пилота. Если вы покатились с холма, пытаясь сесть на вершину под огнем, это ошибка пилота. Других выводов обычно не было. Так что комиссия и впрямь проявила щедрость, объявив, что причиной аварии стали условия исключительной запыленности. Но угадайте, что думал я…