Владимир Брюханов - Смертоносный призрак

• Название: Смертоносный призрак
• Автор: Владимир Брюханов
• Жанр: Исторический детектив

---

Пауза. Мюллер:

– Вопрос снова непростой! Он ведь и в этом почти тень, почти призрак! Я вот говорил: он в двадцать третьем чуть репортера не убил, который его сфотографировал, но ведь это – редчайшее исключение! Он никогда не дерется, даже не ругается – прямо как красна девица! Хотя и с плеткой нередко ходит – вроде бы по привычке дрессировать собак! (Пауза.) Если бы спросили меня о Реме, о Геринге – вопроса бы не было; опаснейшие ребята, всегда на все готовы! Даже и Гесс: этот хоть и не убийца в душе, но если на что решится, то так и сделает – наш брат (тут Мюллер немного усмехается – и Зауэр это замечает), летчик – как и Геринг! А Гитлер – он ведь и на войне, возможно, никого не убил: там поначалу ему пришлось быть санитаром – вот он и насмотрелся на кровь, и ему, похоже, не понравилось. Потом он был посыльным при штабе. Его нередко посылали в пекло, но он, повторяю, возможно никого не убил. Так он тенью через войну и прошел!..

Зауэр:

– А так бывает?

Мюллер:

– Что вы меня спрашиваете? Вы же сами воевали!.. Я-то, как раз, поубивал немало – я ведь пилотировал бомбардировщик, но я не видел в лицо никого из мною убитых – и не думаю, чтобы это доставило мне удовольствие. Вот потом, на нашей с вами службе, крови я нагляделся! Вот я и хочу сказать: у этого Гитлера вовсе не крепкие нервы, но весьма богатое воображение – наверняка он много фантазирует. Но если он соберет нервы в комок, то, думаю, может и убить – это ведь по ощущениям очень похоже на то, как под обстрел заставить себя выскочить!.. Или как в бой вылетать – это я уж по себе знаю!.. Так что, думаю, он мог убить.

Пауза. Зауэр:

– Пожалуй. Я видел его сегодня – он вполне владел собой, совсем заправский головорез!.. Но зачем он убивал – вот вопрос!..

Мюллер пожимает плечами.

Зауэр:

– Вы считаете – это не на почве любовной страсти?

Мюллер снова пожимает плечами.

Зауэр:

– Скажите, а он не импотент? Этим-то вы давно должны были поинтересоваться!

Мюллер:

– Трудно сказать, но тут определенно не без странностей. Со взрослыми женщинами он заметно не поддерживает интимных отношений: поговаривают, что побаивается венерических болезней. Еще в начале двадцатых, говорят, он из пожилых дам деньги вовсю вытягивал, но почти благопристойно – вроде как на идейной почве, так что богатые мужья послушно платили. А в то же время возле него всегда вертятся совсем молоденькие девочки, почти – подростки. (Зауэр кивает.) Все это многих шокировало среди нацистов, прежде всего – братьев Штрассеров; эти стараются блюсти чистоту движения… Они и на племянницу ополчались. А еще до племянницы была такая Мария Рейтер, теперь в замужестве Вольдрих…

Зауэр спрашивает, перебивая:

– Мими?

Мюллер:

– А, слышали о ней! А про последний визит?

Зауэр кивает, спрашивает:

– А она сейчас жива осталась?

Мюллер усмехается:

– Вполне живая. Это-то я проверял. Так что тут прямой аналогии нет, он все же не Синяя Борода!.. А сейчас у него сверх того уже второй год новая подружка – Ева Браун, ассистентка этого Гоффмана, тоже, я думаю, долго не продержится... Так что тут все очень неясно.

Зауэр смотрит на часы, встает:

– Спасибо, вы мне очень помогли!.. У меня еще множество к вам вопросов, если вы в принципе не возражаете?

Мюллер согласно кивает, тоже встает. Зауэр кивает на телефон:

– Но продолжим в другой раз, теперь же, на днях. А сейчас мне пора бежать, и есть с чем – благодаря вам. (Мюллер довольно улыбается, но протестующее качает головой.) Все, повторяю, сугубо между нами!

Мюллер согласно кивает головой. Жмут друг другу руки. Мюллер одевается, выходит.

Зауэр собирает бумаги в папку. Поднимает трубку телефона, набирает номер, говорит после ответа:

– Это Зауэр. Выхожу, господин министр!

Вечер субботы 19 сентября.

Гитлер один, как зверь бегает по кабинету. Наконец, подбегает к телефону, набирает номер:

– Гоффман! Сестра еще не приехала, а я не в силах здесь один оставаться. Поедемте вместе к друзьям в Санкт-Квентин на Тегернзее. Приезжайте со Шреком немедленно, умоляю. Мне здесь не выдержать!

Тот же вечер. Кабинет Гюртнера в Министерстве юстиции Баварии. Гюртнер вдвоем с Зауэром.

Гюртнер отодвигает к Зауэру бумаги, принесенные последним, и говорит:

– Значит, вы утверждаете, что все эти официальные сведения и заключения рассыплются как карточный домик, если произвести медицинскую экспертизу трупа?

Зауэр кивает головой. Гюртнер задумывается, затем снова спрашивает:

– Вы абсолютно уверены, что это не самоубийство и не несчастный случай, а убийство?

Зауэр:

– При том, что мы выяснили – никаких сомнений!

Гюртнер снова задумывается, потом спрашивает:

– Но почему вы так уверены, что это он?

Зауэр:

– Больше некому. Смотрите еще раз сами: это или убийство, или самоубийство, или несчастный случай – больше ведь ничего не бывает. Повреждения на лице и на теле – это доказательства того, что это не самоубийство и не несчастный случай. Это мы уже запротоколировали. Так что самоубийство и несчастный случай мы отмели – с этим-то вы согласны? (Гюртнер кивает.) Теперь главное во времени. Если самоубийство или несчастный случай могли произойти когда угодно – после отъезда Гитлера и его людей, то с убийством так не получается. Если проведем вскрытие, то почти наверняка уточним время убийства: она обедала вчера с 14 до 14 часов 20 минут – этого слуги не скрывали, и едва ли это может быть неточным. Рассказали и то, что и сколько она съела. Если ее убили около 15.00, как мы уверены, то вся эта пища остается и сейчас у нее в желудке, как и должно быть после обеда. Это и будет доказательством времени смерти, а не нашими измышлениями. Может быть, удастся и доказать, что ее задушили, а не только застрелили. В конечном итоге дело наверняка сведется к Гитлеру и его уехавшим спутникам. А дальше мы еще точнее все установим. Наверняка на лапах у убийцы и следы остались – за сутки-двое они исчезнуть не могут. Только мы этого еще не проверяли.

Гюртнер:

– Тогда немедленно приступайте к вскрытию: хотите прямо сейчас, хотите ночью или завтра с раннего утра – это как вам удобнее, но так, чтобы этого никто из посторонних не заметил. Категорически распорядитесь, чтобы в морге к телу никого чужих не допускали. Лучше выставьте охрану – ну, не мне вас учить! Завтра, хоть это и воскресенье, жду к полудню окончательных результатов. Встретимся здесь же. Вот вам разрешение на вскрытие – на всякий случай. Но постарайтесь его никому не показывать: о вскрытии, тем более – о результатах, пока никто не должен знать! Завтра, если ничего непредвиденного не случится, верните эту бумагу мне.

Кладет на пачку бумаг, принесенных Зауэром, еще одну. Зауэр укладывает бумаги в папку, они прощаются рукопожатием, Зауэр выходит.

Тот же вечер субботы, попозже. Скромная спальня в квартирке Евы Браун. Она в постели все с тем же репортером. Страстная сцена, сопровождаемая совместными стонами. Затем пауза.

Ева зажигает свет, закуривает сигарету, говорит:

– Боже мой! Так замечательно мне еще никогда не было!

Молодой человек ласково и нежно ее гладит. Потом тоже закуривает сигарету. Молча лежат рядом, курят, разглядывая потолок. Он говорит:

– Вот теперь и мне уже пора: в редакции ждут репортажа.

Хочет встать, но Ева хватает его за руку:

– Подожди, побудь еще немного! (Она кладет его руку к себе на грудь). А я тебе расскажу все, о чем ты спрашивал. Но только обо мне – ни-ни!..

Она игриво грозит пальчиком.

Молодой человек надувает щеки, комически изображает серьезное лицо и поднимает правую руку в жесте клятвы. Глаза у него горят азартом.

Ева смеется, потом говорит значительным голосом:

– Слушай, что я расскажу!..

Около полудня следующего дня, воскресенья 20 сентября 1931 года. Служебный кабинет Гюртнера.

Гюртнер и Зауэр снова вдвоем. Гюртнер просматривает бумаги, принесенные Зауэром, говорит:

– Да, картина совершенно ясная. Теперь каждому из слуг можно предъявить обвинение в убийстве – и они заговорят совершенно по-другому. Можно будет восстановить все до секунды – и этот фигурант вычислится однозначно, никакой суд его не спасет!

Зауэр:

– Можно приступать к допросам?

Пауза. Гюртнер внимательно вглядывается Зауэру в лицо, говорит:

– Зауэр, мы знакомы не один год, и вы знаете, как я к вам отношусь. Я же сразу постарался привлечь к этому делу персонально вас. Не хотелось бы, чтобы у вас осталось впечатление, что я на вас давлю. Тем более – как я это могу сделать: вы же подчиняетесь другому министру. Но поверьте мне: дело гораздо серьезнее, чем это вам может показаться. Обстановка в стране сложнейшая, экономический кризис не прекращается, море безработных, все недовольны. Красные пытаются наступать по всем пунктам, Москва их поддерживает, и во что это выльется – никто не знает! Только Гитлер может теперь справиться с этими коммунистами. Нам, остальным, это просто не под силу – увы! У нас – от социал-демократов до монархистов – разброд и шатания! Нас много: мы – уверенное большинство, но все мы обессилены раздробленностью и слюнтяйством. Гитлер – другое дело: своих он умудряется держать крепко. Мы должны его использовать – это единственный шанс. Теперь именно с этим Гитлером связана масса надежд отнюдь не нацистских погромщиков и убийц, а честных, трезвых и здравомыслящих людей.