Анджела Дрейк - Дитя любви

• Название: Дитя любви
• Автор: Анджела Дрейк
• Издательство: Издательский Дом на Страстном
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7847-0028-6

«Дитя любви» в известном смысле может считаться продолжением романа «Любовница», открывшего в 1997 году серию «Скарлет» и так полюбившегося читателям, хотя обладает вполне самостоятельным законченным сюжетом.

В центре повествования — судьба взрослой дочери главных героев «Любовницы» Алессандры. Выросшей в атмосфере мира и согласия родительского дома, ей предстоит столкнуться с ненавистью, коварством, интригами со стороны родственников будущего мужа, выстоять и обрести себя и настоящую любовь.

Попутно в книге затрагивается непростая проблема взаимоотношений родителей со своими взрослыми детьми.

---

Он любовно и снисходительно покачал головой.

— Раньше стоило тебе забеременеть, как ты превращалась в маленькую тигрицу, — мягко сказал он.

Она фыркнула, соскочила и одернула юбку.

Сол сделал еще один глоток.

— Послушай меня, Тэра… Речь идет об ответственности. Если мужчина занимается любовью с женщиной — даже если это его жена, которую он хорошо знает и очень любит, — у него есть перед ней обязательства.

Тэра нахмурилась. Она была сбита с толку.

— Например, он обязан защитить женщину от нежелательной беременности. А как он может это сделать, если не знает, что такое может случиться? — Он бросил на Тэру взгляд, от которого та вздрогнула. — И она тоже имеет обязательства перед мужчиной, потому что их тела — одна плоть. Не в пример всему остальному.

Тэра проглотила комок в горле. Куда он клонит? Она понимала только одно — речь идет о доверии.

Ее снова охватило чувство вины.

Она вдруг увидела себя с Майклом Ольшаком — ее голова лежит на его плече, рука обнимает за талию, его рука делает то же. У нее упало сердце.

Но, с другой стороны, в этом не было ничего плохого. Ни предательства, ни вероломства. Тогда почему же она не рассказала обо всем Солу? Так ли уж это безобидно?

— Как бы там ни было, — сказал муж, прерывая ее мысли, — ты не знала, что можешь забеременеть. Поэтому прости меня за морализаторство.

У Тэры пересохло во рту. Она ощущала себя трепещущей мышью, загипнотизированной взглядом кота. Она отвернулась. Возьми себя в руки! Будь благоразумной!

— Прощаю, — сказала она, изо всех сил постаравшись, чтобы голос был легким, как хорошо взбитое суфле.

Сол посмотрел на нее долгим взглядом, а затем улыбнулся.

— Итак, — медленно сказал он, — еще один ребенок…

— Да. Странно. Похоже на чудо.

— В самом деле. — Он повертел стакан в длинных пальцах. — Надеюсь, что я не слишком стар для этого.

— Стар? — удивилась Тэра.

Она никогда не думала о муже как о старом человеке. В нем было больше энергии, силы и жизни, чем в целом выводке знакомых мужчин, на двадцать лет моложе его.

— Когда этому ребенку будет столько же, сколько сейчас Алессандре, меня, скорее всего, уже не будет на свете, — сухо напомнил он.

— Сол, нет!

— Это просто констатация факта.

Ксавьер внимательно посмотрел на нее.

— Тэра, этот ребенок — замена Алессандре?

— Нет! — с жаром воскликнула она, а затем похолодела.

Возможно, Сол в чем-то прав. Его слова неумолимо напоминали о потере. О том, что Алессандра отныне стала чужой.

— Нет, — твердо повторила она. — Во всяком случае, на уровне сознания. Никакой ребенок не заменит Алессандру. И он не был запланирован. Просто возник как дар. Дар любви.

Лицо Сола отразило спокойный, покорный скептицизм, и Тэра с ужасом почувствовала, что в их отношениях наметилась трещина. На мгновение она даже подумала о Соле и других женщинах. Если мужчина занимается любовью с женщиной…

Сол с другой. Она не вынесет этого.

Она опустилась на пол, обняла его колени и провела ладонями по бедрам.

— Доктор сказал, что это вполне безопасно, если не слишком увлекаться.

Ксавьер чмокнул ее в нос.

— Всему свое время, — таинственно сказал он.

— Дорогой, — пробормотала Тэра, положив голову ему на колени. — Пожалуйста…

Тишину, прерывавшуюся лишь их дыханием, разорвал звонок телефона. Сол не шелохнулся.

Потрясенные родители услышали голос Алессандры, записывавшийся на ленту автоответчика:

— Мама, папа, это я. Я хочу приехать домой.

ГЛАВА 22

Рафаэль расхаживал взад и вперед по студии матери. День за окном походил на страстное, с полуопущенными веками, лицо танцовщицы фламенко. Начали собираться облака, сбиваясь в стадо под напором настойчивого юго-западного ветра, пришедшего с далекой Атлантики. Бледный оливково-зеленый свет лежал на виноградниках и придавал крыше винодельни оттенок тусклого золота.

В этой атмосфере приближения грозы Рафаэль ожидал прибытия членов семьи на объявленный им сбор. Ожидал мать, сестру и племянника, которые были в заговоре против его жены с намерением превратить ее жизнь в ад. А он — единственный, кто мог обуздать их, — все это время упрямо отказывался видеть глубину этого ада и едва не опоздал. Никогда в жизни он не испытывал такого стыда и чувства вины.

Он остановился перед одной из последних картин матери. Работа была почти закончена. Много лет Рафаэль пытался заставить себя честно взглянуть на ее картины, смело посмотреть в лицо их дикому своенравию, хаосу и ярости. Но раньше Савентосу это не удавалось, а в последние месяцы он вообще избегал смотреть на них.

Теперь он с содроганием разглядывал хлесткие мазки черного, красного и зеленого, редкие кроваво-красные кляксы, перекошенные лиловые овалы, походившие на улыбку дьявола. Бешенство. Неудовлетворенность. Неистовая битва, которая никогда не кончается.

Некоторые психиатры сочли бы это работой умалишенного, человека с расстроенной психикой. Но нет. Его мать пугающе здорова и прекрасно сознает, что делает, — старается свести с ума других. Тех, кто смеет посягать на ее территорию. Территорию пчелиной матки.

Рафаэль размышлял над этим несколько дней. С того самого вечера, когда мать зашла слишком далеко.

Когда Алессандра съежилась, он пришел в ужас от ощущения, что может потерять ее.

При одном воспоминании об этом сердце дало сбой. Жизнь без Алессандры — это не жизнь. Но когда волна страха улеглась, Рафаэль осознал, что их возрастающая любовь одержит верх над всем злом, горечью и бедами.

По-видимому, во всем виновато вино, с иронической улыбкой подумал он. Вино развязало матери язык. Он вышел из-под ее контроля и высунулся, как змеиное жало, упругое и беспощадное.

Весь тот день Алессандра находилась на грани нервного срыва. Утром, обнаружив ее в ванной с какими-то пробирками для химического эксперимента, Рафаэль вдруг вышел из себя и накричал на жену, не желая участвовать в очередном бесконечном разговоре о детях.

На этот раз они действительно поссорились. Кончилось тем, что она шарахнулась от него, как оскорбленная породистая лошадь, и убежала. Через какое-то время Рафаэль стал искать ее, чтобы извиниться, и нашел сильно взволнованной. Она теребила косу и даже тянула ее в рот, как делает ребенок с одеялом, под которым ищет защиты.

В тот роковой вечер Изабелла и Катриона спустились к обеду, едва сдерживая обиду и недовольство. У каждой имелась на то своя причина. Рафаэль сначала не заметил признаков приближавшейся бури. Все его мысли были заняты Алессандрой. Он, конечно, увидел, что Катриона с энтузиазмом принялась за херес, в большом разнообразии представленный на серебряном подносе, но не знал, что сестра уже успела хлебнуть водки.

Изабелла же, напротив, вначале была очень трезвой. До того как уйти переодеваться к обеду, она целый час билась с Эмилио и все еще приходила в себя, потрясенная тем, что внук позволил себе злобно накричать на нее. До сих пор этого не случалось.

Облаченная в ярко-зеленое шелковое платье, с бриллиантами и изумрудами на шее и в ушах, мать семейства появилась в гостиной с видом суровой неприступности.

Алессандра, расстроенная недавней ссорой с Рафаэлем, нашла убежище у рояля. Когда вошла Изабелла, она все еще играла.

Рафаэль заметил, что в последние месяцы жена львиную долю времени проводит за инструментом. Рафаэля радовало, что она вернулась к музыке. И одновременно тревожило.

Изабеллу же это отнюдь не радовало. Вообще-то мать обычно не раздражало, что к ее инструменту прикасаются чужие руки. Втайне она все больше признавала за Алессандрой талант пианистки. Когда в доме случались гости, она даже просила ее сыграть, хвастаясь Алессандрой как своим трофеем. Но в тот вечер ее ярость вызывало уже одно то, что, несмотря на все усилия выжить самозванку, та продолжала находиться в ее доме. Ее, Изабеллы Карлотты Луизы Савентос, бывшей королевой этих владений четверть века и не собиравшейся превращаться во вдовствующую королеву-мать.

Изабелла все еще цеплялась за надежду изгнать юную узурпаторшу и вернуть себе всю полноту власти. То, что Рафаэль женился на этой девице, не являлось непреодолимым препятствием. Они поженились тайно; была только гражданская церемония, на которой не присутствовало ни одного родственника ни со стороны жениха, ни со стороны невесты. За несколько месяцев Изабелла сумела убедить себя, что они вовсе не женаты.

Алессандра закончила играть. Взглянув на Изабеллу и заметив опасный блеск ее глаз, она медленно закрыла ноты и встала из-за рояля.

— У меня есть запись этой сонаты, — важно сказала Изабелла. — В исполнении Альфреда Брендела, которым я восхищаюсь.

— Я тоже, — согласилась Алессандра и разгладила свое простое темно-синее платье без рукавов, проведя ладонями по стройным бокам.