Алексей Гудзь-Марков - Индоевропейцы Евразии и славяне

• Название: Индоевропейцы Евразии и славяне
• Автор: Алексей Гудзь-Марков
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-9533-0486-2

Сила славян, стойкость и мощь их языка, глубина культуры и срединное положение на континенте проистекают из восприятия славянством большинства крупнейших культурно-этических явлений, происходивших в Евразии в течение V тыс. до н. э. — II тыс. н. э. Славяне восприняли и поглотили не только множество переселений индоевропейских кочевников, шедших в Европу из степей Средней Азии, Южной Сибири, Урала, из низовьев Волги, Дона, Днепра. Славяне явились непосредственными преемниками великих археологических культур оседлого индоевропейского населения центра и востока Европы, в том числе на землях исторической Руси. Видимая податливость и уступчивость славян, их терпимость к иным культурам и народам есть плод тысячелетий, беспрестанной череды столкновений и побед славян над вторгавшимися в их среду завоевателями. Врождённая широта и певучесть славянской природы, её бесшабашность и подчас не знающая границ удаль — это также результат осознания славянами громадности своих земель, неисчерпаемости и неохватности богатств.

---

К XIII–XII вв. до н. э. в центре Европы, в первую очередь на территориях Польши и Восточной Германии, вовсю шел процесс вырубки лесов под пашни, строительство многочисленных поселков со значительным населением. Строились они по берегам рек и часто обносились валами и рвами, отсекавшими от напольной стороны края мысов береговых террас, либо на вершинах холмов, окруженных болотами и густыми лесами. Основой домостроения была каркасно-столбовая конструкция. Вокруг поселений на протяжении ряда веков прочной оседлости вырастали обширные поля погребений, содержавшие сотни захоронений, заключенных в биконические бронзовые или глиняные урны.

Успешное ведение сельского хозяйства обеспечивало значительный рост населения центра Европы, что, в свою очередь предопределило расширение не только самой лужицкой культуры, область распространения которой пролегала от Лейпцига на западе до Галиции на востоке и от Балтики на севере до Чехии, Моравии и Словакии на юге, но и общеевропейскую экспансию народа — носителя культуры и традиций полей погребений, именно в её центральноевропейском, то есть лужицком, варианте. И хотя всюду, где в Европе возникал обычай создания полей погребений или погребальных урн, этническая основа во многом оставалась местной, однако определяющее культурное влияние повсеместно было центральноевропейским, то есть лужицким.

Наряду с доминирующим культурным и этническим влиянием лужицкой культуры полей погребений в Европе XIII–VIII вв. до н. э. шло широчайшее распространение изделий бронзолитейной металлургии центра Европы, остававшегося, как и в первой половине II тыс. до н. э., ведущей металлургической провинцией континента. Центральноевропейские изделия из бронзы проникали в Элладу, на Апеннины, на острова Средиземноморья (Крит, Кипр, Киклады) и даже в Переднюю Азию, перевалочным торговым центром которой, как мы помним, служила хеттская крепость в Сирии Гаргамеш, охранявшая переправу через реку Евфрат.

Поля погребений обычно весьма обширны и содержат от нескольких сотен до нескольких тысяч захоронений. Сожжение совершалось на стороне, после чего пепел помещался в урну, устанавливавшуюся в грунтовую могилу. Нередко урну с прахом окружало несколько сосудов. Часто верх урны закрывался камнем.

Наряду с грунтовыми захоронениями полей погребений у населения сохранялась верность древней степной индоевропейской традиции насыпать курганы. Известен громадный курган лужицкой культуры у Седдина, высота которого достигает 11 м, диаметр 70 м. Курган скрывает круглую погребальную камеру с росписью по стенам, содержащую три бронзовые урны с останками мужчины и двух женщин и меч.

Земли Чехии и востока Германии в данную эпоху изобиловали множеством изделий из золота. Среди них особенно заметны классические индоевропейские, очень характерные как для славян, так и для кельтов шейные гривны, свитые из тончайшей золотой проволоки. Иные клады поры полей погребений данной территории содержат до нескольких килограммов золота в слитках или в ювелирных изделиях.

В Карпатской котловине в последней четверти II тыс. до н. э. — в первой четверти I тыс. до н. э. развивался целый ряд местных вариаций общеевропейской культурной традиции полей погребений.

Всюду в бассейне Среднего и Нижнего Дуная, от Черного моря до Восточных Альп и от Карпат до центра Балкан в данную эпоху производились захоронения на обширных полях погребений с помещением праха в большие бронзовые или керамические урны, обычно накрытые масками. Металлургия Подунавья блистала необыкновенным мастерством и мощью, наполняя рынки Европы и Азии множеством чудного бронзового оружия, украшений, орудий производства и домашней утвари. Керамическая посуда изобиловала богатством орнамента и разнообразием форм.

Широкое распространение получили ритуальные глиняные повозки, в упряжи которых вместо коней или быков оказывались птицы, являвшиеся ведическими и авестийскими символами солнца и плодородия.

И вместе с тем на Среднем и Нижнем Дунае наряду с культурой полей погребений продолжали сохраняться не только традиции культуры курганных погребений середины II тыс. до н. э., но и очаги более ранних индоевропейских культур первой половины II тыс. до н. э., сохранявшие приверженность древним мотивам шнуровой керамики. Отдельные, наиболее стойкие наследники индоевропейских вторжений в Европу рубежа III–II тыс. до н. э. в течение почти всего II тыс. до н. э. успешно отстаивали свое право на следование собственным традициям и вкусам, спасая независимость от новых вторжений на высоких холмах Карпат за рядами ощетинившихся частоколами валов и рвов. Таковой была культура Монтеору (северо-восток Мунтении), сумевшая на протяжении XX–XIII вв. до н. э. сохранить в укрепленных поселках древний уклад жизни, успешно противостоявший традициям культуры курганных погребений и отчасти культуры полей погребений.

На севере Апеннин, в долине реки По, где с XX в. до н. э. развивалась культура Террамар, в последней четверти II тыс. до н. э., так же как и в центре Европы, перешли к обряду трупосо-жжения и захоронения на полях погребальных урн, в непосредственной близости от поселений.

Вместе с тем на юге Апеннин около XIII в. до н. э. произошла трагедия, выразившаяся во внезапной гибели культур острова Сицилии и Липарского архипелага из-за вторжения носителей культуры полей погребений, привнесших на острова трупосожжение и захоронение в урнах.

После этого в Сицилии сложилась культура Панталика (XIII–VIII вв. до н. э.), характеризующаяся повсеместной защитой поселений укреплениями, широкой торговлей с Микенами (Эллада) и приверженностью общеевропейской традиции данной эпохи, выражавшейся в создании классических полей погребений.

Интересно, что на Пиренейском полуострове традиция и культура полей погребений распространились не ранее начала железного века, то есть около VIII в. до н. э., что лишний раз подчеркивает консерватизм и традиционализм крайнего юго-запада Европы.

В последней четверти II тыс. до н. э. на юге Германии, в бассейне Верхнего Рейна, наряду с продолжавшимся распространением металлургического влияния центра Европы, шло повсеместное религиозное влияние культуры полей погребений на осевшее с середины II тыс. до н. э. в здешних местах население культуры курганных погребений. Если на Верхнем Рейне в данную эпоху при преобладании плоских могил насыпались отдельные курганы, то на Среднем Рейне, в районе Майна, наряду с трупосожжением повсеместно было распространено трупоположение. А на Нижнем Рейне, на землях современных Бельгии и Нидерландов, и вовсе преобладали курганы, окруженные рвом.

На востоке Франции также весьма сильными оставались позиции культуры курганных погребений XV–XIV вв. до н. э., однако под самими курганами наряду с трупоположением было представлено и трупосожжение, а уж инвентарь и вовсе принадлежал классическому ряду эпохи полей погребений. В первой четверти I тыс. до н. э. поля погребений продвинулись на юг Франции.

На островах Британского архипелага поля погребальных урн распространяются между 1400 и 1200 г. до н. э., и главным образом из-за носителей восточноанглийской культуры «Food-vessel», связи которой с континентом были наиболее тесными.

Ярчайшее отражение традиций и культуры эпохи полей погребений мы находим на севере Европы, где около 1250–1150 гг. до н. э. распространились трупосожжение и захоронение праха в биконических урнах. Однако помещались урны в неизменные, со времени господства культуры курганных погребений могилы, сокрытые курганной насыпью, нередко сложенной из камня и окруженной каменными кругами. В среде древних индоевропейских виков Скандинавии появились новые образы, выраженные в изменении орнамента, отныне все шире содержавшего спирали, и новые формы изделий из металла в виде разнообразных браслетов, гривен, фибул, топоров-кельтов и т. д. На север распространились длинные трубы Луры.

На каменной плите кургана Кивик в Южной Швеции, насыпанного около 1200 г. до н. э., сохранилось чудное изображение колесницы, ведомой возничим и запряжённой парой лошадей. Описание подобных колесниц мы находим в гимнах Ригведы и Авесты II–I тыс. до н. э. Подобные колесницы сохранили курганы юга Урала XVII–XV вв. до н. э. и центра Европы XV–XIV вв. до н. э.

Согласно канонам древнейших индоевропейских традиций Евразии, отражение духовных основ которых мы находим в Ригведе и Авесте, население юга Скандинавии и севера Германии обожествляло силы природы и души всех ее видимых проявлений. Рекам и озерам приносились многочисленные жертвы, по сей день хранимые их лоном в виде кладов оружия и украшений.

Торжество культуры полей погребений XIII–VIII вв. до н. э. в Европе было не столько следствием расселения век от века возраставшего численно населения центра Европы на ее дальнюю и ближнюю периферии, сколько результатом крупной религиозной реформы, произошедшей в наиболее экономически развитом районе тогдашней индоевропейской Европы. При этом решающую роль сыграло ее первенство в переходе от полукочевого образа жизни и ведению хозяйства к устойчиво оседлому. Эпоха полей погребений XIII–VIII вв. до н. э. на западе Евразии — это своего рода зеркальное отражение реформы Зороастра (Заратуштры) XIII–VIII вв. до н. э. в среде оседлых арийцев юга Средней Азии, Афганистана и Ирана, шедшей в пику продолжавшим поддерживать древнейший ведический уклад жизни степнякам-туранцам, оставшимся кочевниками и занимавшим не только равнины Средней Азии, но и все пространство степей от верховьев Енисея до гирла Дуная.