Фрэнк Партной - FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

• Название: FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит
• Автор: Фрэнк Партной
• Издательство: ЗАО «Олимп—Бизнес»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2001
• ISBN: 5-901028-36-8

«FIASCO» — это откровенный и захватывающий дневник человека, знающего закулисную сторону финансовых джунглей 1990-х годов, история молодого сотрудника Morgan Stanley, постигающего премудрости той беспощадной паутины эфемерных ценных бумаг, в которой миллиарды долларов пропадают столь невероятным и непостижимым образом, что мало кто может в этом разобраться.

Фрэнк Партной мастерски рисует мир не знающих снисхождения хитроумных зазывал, которые убеждают не подозревающих о подвохе людей покупать производные бумаги. Порой эти господа шутливо сравнивают свои творения со средствами массового уничтожения. Клиентам остается лишь осознать, что их бессовестно «кинули»: против искушенного игрока у них нет ни единого шанса.

Эта книга написана с юмором и наполнена яркими персонажами. Она должна послужить предостережением всякому, кто имеет паи в фондах, акции и даже страховой полис.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Ко времени моего визита офис в Токио стал почти близнецом офиса в Нью-Йорке. Филлипс в 1987 году перенес инсульт и через четыре года ушел на пенсию, но его влияние ощущалось до сих пор. Торговая площадка была меньше нью-йоркской, а в остальном все было так же — компьютерные мониторы сверкали, люди кричали, бумаги шуршали. Но тем не менее чувствовались и различия, обусловленные иной культурой. Секретарши были вежливы, многим из них уже перевалило за 25, блондинки встречались не часто. Многие продавцы и трейдеры явно не получали двойки в колледже, а некоторые имели даже ученые степени. Ругань так и висела в воздухе, но английские выражения почти не употреблялись. Накормить меня пытались не слегка заплесневелым сырным стейком, а куском вчерашнего угря.

Как только я переступил порог офиса, то сразу понял: тут все больны весенней лихорадкой. Утреннее собрание группы производных было посвящено высказыванию плодотворных идей сделок; клиенты же на наши предложения откликались своими, еще более экзотическими. Японские компании отчаянно нуждались в доходах и были готовы получать их любыми путями, неважно — законными или не совсем. Продавцы производили впечатление людей энергичных и сосредоточенных. На обсуждение произошедшего в метро времени ни у кого не было.

Я знал, что несколько последних весен оказались для токийского офиса особенно прибыльными. Япония значила для Morgan Stanley все больше и больше, сотрудники нью-йоркской ГПП сражались за право поработать над токийскими сделками. Нью-Йоркские менеджеры пытались организовать получение кредитов для некоторых японских сделок, и кое-кто в Америке работал по ночам, так как в Японии в это время был день. Тем не менее, несмотря на все потуги, фирма постепенно утрачивала контроль над филиалом. Как я понимаю, это послужило еще одной причиной моей командировки; начальству был нужен шпион в непокорной провинции.

До поездки у меня не было случая ознакомиться с особенностями многих продающихся в Токио производных.

Из содержания еженедельных отчетов японского представительства, посвященных продаже производных бумаг, я уяснил, что деньги на производных в Токио делаются большие и что Япония — место заключения самых сомнительных сделок с этими бумагами. Зачастую токийские сделки с экономической точки зрения бессмысленны. Во всем Morgan Stanley, в том числе и в ГПП, лишь несколько человек могли с уверенностью сказать, что происходит в Токио. Я же был там всего ничего и смог копнуть очень и очень неглубоко.

Почти немедленно после приезда я обнаружил, что у американских специалистов по инвестициям в Японии общественная жизнь по завершении продажи производных ограничивается жизнью половой, а точнее — развратом. По ночам токийский район красных фонарей — Роппонги — кишмя кишит гражданами Соединенных Штатов. Создается впечатление, что другие достопримечательности в японской столице отсутствуют. Население города составляет 20 миллионов, а американские банкиры, которых всего-то несколько сотен, совершенно случайно встречаются на традиционном пятачке.

Аборигены постоянно приглашают моих соотечественников хорошо провести время в одном из неправдоподобно дорогих баров с девочками, но пары таких визитов мне лично хватило за глаза. Сутки мои состояли в основном из работы: я пытался усвоить всю информацию о японских сделках, до которой мог дотянуться, а. после возвращения в отель сил хватало только на сон.

Как правило, американцы в Токио тратят титанические усилия на приобщение к экзотической сексуальной культуре, которую, кстати, можно легко разделить на мягкую, очень мягкую эротику и жесткую, очень жесткую порнуху. Развлечься без особых изысков с проституткой стоит три доллара, но это никому не интересно. Пригласить девушку, чтобы та налила вам пиво и поговорила за жизнь, стоит уже около трехсот долларов. А удовольствие выпороть девочку-подростка в усыпанном шипами кожаном ошейнике потянет тысяч на тридцать.

Я встречал людей, перепробовавших все три варианта. Уличную проститутку могли снять только продавцы истинно японского обличья, хотя делали они это и для детей других народов. Дело в том, что в Японии люди панически боятся СПИДа, и жрицы любви крайне неохотно предоставляют весьма недорогие ритуальные услуги кому-либо, кроме соотечественников. Американцам был открыт доступ в бары с девочками. Оформлены эти заведения, как правило, не в местном стиле, а сексуальные контакты с обслугой довольно редки. Один продавец рассказал, что оставил в таком баре всю зарплату за один раз, а все чего добился — прогулки с двумя официантками.

Больше всего в Токио меня поразила развитая индустрия садомазохизма. По сравнению с японскими борделями Восьмая авеню в Нью-Йорке — просто цитадель пуританства. Мне рассказывали о клиенте фирмы — корейце, который в каждый свой приезд в столицу Японии непременно посещал подпольный клуб, где бил плетью японку-малолетку. Двадцать минут удовольствия обходились ему в миллионы иен, что намного превышало гонорар от заставлявшей его приезжать в Токио сделки.

К некоторым сторонам японской жизни начал привыкать и я, хотя не всегда это проходило безболезненно. Не могу забыть свое знакомство с суши. Я спустился на первый этаж отеля в известный суши-бар «Suchi Nakata», где, несмотря на то что я был американцем, то есть не принадлежал к обычной клиентуре с бездонными карманами, встретили меня весьма приветливо. Съел я там шесть ломтиков сырой рыбы, а заплатил 100 долларов. При таких ценах передо мной встал выбор: потерять четверть живого веса или обанкротить фирму; 15 долларов за ломтик черт знает чего — так можно далеко зайти! Следующим утром я решил позавтракать в фешенебельном ресторане «Eureka» («Эврика»), соблазнившись, в общем-то, его названием. За английский кекс и чашечку кофе с меня там содрали 25 долларов. Эврика! Что же я сделал-то!

Через несколько дней такой жизни мои карманы опустели, и я обратился в фирму за воспомоществованием. В ответ на мою жалобу секретарша, рассмеявшись, сказала, что со мной произошло то же, что и со всеми приезжими. Она принесла мне бланк отчета о расходах токийского офиса Morgan Stanley, на котором в середине страницы крупными буквами была напечатана классическая фраза нищего: «Пожалуйста, заплатите мне». Заполнив отчет, я получил еще несколько десятков тысяч иен, которых также хватило ненадолго.

Если вы недавно были в Токио, то очень легко меня поймете. Город этот неправдоподобно дорогой. Тем же вечером я нашел скромный ресторанчик, где ужин стоил всего 50 долларов. По местным меркам — очень пристойно. Постепенно я начал входить в курс цен. Вот во что мне обошлись заказанные в номер мелочи: пакетик жареной картошки — восемь долларов, порция ванильного мороженого — семь, стакан грейпфрутового сока — восемь, чашечка кофе — десять, банан — шесть, несколько порций кока-колы — тоже шесть долларов. Примерно через неделю токийской жизни ужин в «Prunier», за который я отдал 100 долларов, чрезмерно дорогим мне уже не казался. Я не озверел даже 1 апреля, когда официант принес мне счет за гамбургер на 4500 иен (около 45долларов). Я знал, что это не было первоапрельской шуткой.

Меня очень быстро утомила работа над различными странными сделками, бессмысленными с экономической точки зрения для инвесторов и уже неинтересными для меня. Японские компании пользовались производными в двух целях: или чтобы обойти закон, или чтобы создать фиктивные прибыли. После такой работы хотелось принять душ. Я понимал, что появление даже первых признаков нравственности означало мою непригодность к торговле производными. Неужели я теряю хватку? Я попытался загнать рассуждения на тему «что такое хорошо, а что такое плохо» в дальний угол сознания, но успеха не достиг. К постоянной работе в Токио я оказался непригоден, и, осознав это, решил просто хорошо провести оставшееся время командировки.

По следам стад туристов я посетил Хаконе, Фудзи. Я осмотрел кучу токийских парков и музеев, сходил даже на праздник цветения сакуры в парк Уэно.

Не раз я встречался с потенциальными клиентами, но ни один из них так ничего и не купил. Несколько человек отказались от предлагаемых мною сделок, сочтя их недостаточно рискованными.

Я стал подумывать, не начать ли принимать ставки на результаты баскетбольного матча Канзас—Вирджиния, но решил, что и тут для клиентов риска маловато. По-настоящему рискованным было лишь играть на то, удастся ли мне посмотреть этот матч самому. В Америке уже начался чемпионат, а я поставил несколько тысяч долларов на Канзас и теперь здорово беспокоился за физическую форму родной команды.

Раньше я даже не представлял, насколько трудно посмотреть в Токио трансляцию баскетбольного матча. В любом крохотном городке Среднего Запада у вас на выбор есть десятки тысяч мест для этого. В Токио — только одно: американский спортивный бар, где, если вам повезет, телевизор переключат именно на нужный канал. Вместо трансляции американцы вынуждены довольствоваться видеозаписями, доставляемыми авиапочтой из США. После того как я в своих поисках обзвонил несколько заведений, но успеха не добился, пришлось шакалить у консьержа: не знает ли он, где я могу посмотреть баскетбол. Консьерж оторопел.