Питер Хухтхаузен - Кубинский кризис. Хроника подводной войны

• Название: Кубинский кризис. Хроника подводной войны
• Автор: Питер Хухтхаузен
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23907-8

Осенью 1962 г. Соединенные Штаты и Советский Союз подошли как никогда близко к глобальной ядерной войне.

Для силовой поддержки потока советских торговых судов, доставлявших на Кубу советский военный персонал, вооружение и боевую технику, ВМФ СССР отправляет в Карибское море четыре дизельные подводные лодки. На каждой лодке, помимо обычного штатного вооружения, имеется по две торпеды с ядерной БЧ. Когда лодки оказываются вблизи Кубы, за ними начинают охоту противолодочные силы Атлантического флота США.

Книга Питера Хухтхаузена повествует о событиях второй половины 1962 г. — о пике Карибского ракетного кризиса. На автора, который тогда был младшим офицером на одном из американских эсминцев, эти события оказали такое влияние, что позднее, когда он стал военно-морским атташе США в Москве, он взялся за их серьезное изучение. П. Хухтхаузен провел большую исследовательскую работу, лично беседовал с бывшими советскими подводниками, а также собирал воспоминания американских моряков, очевидцев тех событий.

Кроме того, два с лишним десятка страниц посвящено работе военных разведчиков — американских в Москве, а советских — в Вашингтоне.

---

Поскольку подлодка строится для плавания под водой, то на поверхности она имеет очень малый запас плавучести; малейшее повреждение может оказаться фатальным. Надводный корабль одинакового водоизмещения с подводной лодкой класса «Фокстрот», т. е. две с половиной тысячи тонн, обладает значительно большим запасом плавучести и может перенести гораздо более сильное повреждение, и даже «хлебнуть» воды в объеме, почти равном его весу, и лишь потом затонуть. Однако лодка класса «Фокстрот» в надводном положении может принять в себя забортной воды в объеме, который составляет только 1/5 ее веса, или пятьсот тонн, после чего тонет. На лодке все установки, двигатели, батареи и оборудование зажаты в жестко ограниченном пространстве прочного корпуса, поэтому ремонт любого рода затруднен до крайности. Если надводный корабль типа эсминец может быть спасен от обширного боевого повреждения путем ремонта корпуса, то лодка с малейшим повреждением прочного корпуса обычно обречена на гибельный для нее нырок в глубины океана. Жизнь на борту подводной лодки полна опасностей в полном смысле слова.

По трапу из центрального командного поста поднялся старший помощник командира капитан третьего ранга Виктор Фролов, он аккуратно открыл крышку люка, ведущего в верхнюю часть боевой рубки, и осторожно шагнул на мостик, стараясь не помешать находящимся там людям. Несколько мгновений он неподвижно стоял рядом с Шумковым, потом отважился прошептать:

— Товарищ командир, пора взглянуть на приказы и нанести маршрут. У меня внизу на штурманском планшете разложены все карты.

Шумков ничего не сказал, поэтому старпом подумал, что тот не слышит.

— Товарищ командир, — начал опять старпом…

— Понял, — Шумков постарался ответить спокойно, — время для погружения. — Он обернулся и посмотрел вниз, на короткий трап, ведущий вниз, в рулевое отделение внутри лодки, стремясь поймать встревоженные глаза Фролова, и тихо кивнул ему.

Фролов немедленно остановился и рявкнул в переговорную трубу:

— Приготовиться к погружению, всем освободить надводный борт.

Вахта командного центра живо начала хорошо отрепетированную процедуру подготовки лодки к погружению, протекавшую, как идущий без сучка и без задоринки балет. Единственной музыкой к этому балету были шлепки легких волн по стальному корпусу, вызванные приливом и отливом воды из горизонтальных и вертикальных отверстий корпуса, называемых шпигатами легкого корпуса. Подготовка к погружению продолжалась, а Шумков всматривался в пустоту вокруг лодки и абсолютно ничего не видел. На экране РЛС тоже не было никаких контактов. Фролов ловко соскользнул по поручням трапа в Центральный командный пост (ЦКП) и с треском расстегнул свою теплую «канадку» — подбитую мехом куртку для ненастной погоды. Звук от быстрого расстегивания «молнии» разорвал тишину, в которой десять человек молча выполняли свою работу в тускло-голубом освещении Центрального командного поста. Здесь был мозг подводной лодки, а два отсека позади него являлись сердцем. В одном из этих отсеков находилось машинное отделение — три работающих дизеля, вращавшие три вала, которые тянулись до кормы через три оставшихся отсека лодки и выходили из корпуса лодки через волшебные подшипники валов, которые обеспечивали вращение валов, но исключали поступление воды в лодку благодаря дейдвудным сальникам, заполненным сжатым воздухом высокого давления. Три гребных винта вращались с одинаковым темпом, который был немного меньше кавитационной скорости в девять узлов.

По мере заполнения балластных цистерн водой воздушные пузыри стали с шипением выходить через шпигаты, и лодка начала медленно оседать. Шумков отошел, пропуская последних вахтенных на мостике, которые нырнули в люк и спустились в прочный корпус; теперь на мостике он остался в одиночестве. Напоследок он еще раз осмотрелся по сторонам, глотнул влажного и холодного воздуха и спустился на несколько ступенек вниз, закрывая за собой главный люк и клацая подпружиненной крышкой.

Шумков всегда требовал полной тишины и спокойствия у себя на Центральном командном посту. Подчиненные знали, как нетерпимо их командир, могущий быть вкрадчивым, относился к любому шуму или неразберихе на ЦКП, прибегая порой к самым строгим дисциплинарным мерам для наказания нарушителей тишины из числа вахтенных. Однажды в Полярном он отправил двух матросов срочной службы, имевших неосторожность разговориться во время подготовки к погружению, в стоявший рядом с пирсом сарай. В этом сарае матросы должны были два часа стучать железными трубами по пустым консервным банкам; от грохота они чуть не оглохли. Матросы никогда больше не повторяли своей ошибки.

Когда лодка погрузилась на глубину 120 метров и на скорости 9 узлов направилась строго на запад, не меняя направления движения и глубины, Шумков зашел в отгороженный шторами штурманский уголок ЦКП, Там уже находились штурман, старпом Фролов, замполит Сапаров и связист лейтенант Чепраков, кольцом стоявшие вокруг стола, заваленного связками морских карт, причем карт было раз в пять больше, чем требовалось для обычного выхода в море на обычное патрулирование. Четверка офицеров спокойно стояла, пока он медленно вглядывался в них, проверяя и рассматривая каждого в тусклом свете. За последние несколько дней, то есть с того момента, как штурман штаба бригады капитан 3 ранга Игорь Любичев раздал тюки карт по всем четырем лодкам, карты эти превратились в мишень для шуток. Стараясь не раскрыть конечный пункт прибытия лодок бригады, Главный штаб ВМФ приказал, не мудрствуя лукаво, выдать полный набор морских карт планеты. Тюков с картами было так много, что штурману бригады пришлось трижды приезжать на каждую лодку и привозить секретные карты. Наличие такого количества карт давало каждому штурману ощущение, будто он отправляется в путешествие такой протяженности, которая была у «Наутилуса» Жюль Верна. Принимая во внимание тот факт, что практически каждая офицерская жена в Полярном рвалась на Карибы, а некоторые даже начали учить испанский язык, попытка держать всю операцию в абсолютном секрете из скучной стала смехотворной.

— Очень хорошо, Чепраков, откройте сейф и достаньте запечатанный конверт.

Офицер-связист потянулся к небольшому прямоугольному сейфу, висевшему на перегородке в углу помещения. Он выставил несколько цифр и мгновенно открыл сейф, потом сунул в него руку и вытащил толстый конверт, сделанный из оберточной бумаги. Чепраков передал конверт старпому, который положил его на стол с картами. Конверт был опечатан, на нем были нанесены широкие красные полосы, обозначающие секретность вложенных в него документов. Шумков опять кивнул, и на этот раз Фролов взял конверт, не спеша вскрыл его и передал документы командиру. Тот неторопливо ознакомился с препроводительной запиской, потом развернул приказы и начал читать.

Приказы были озаглавлены словом «Кама», отпечатанным большими темными буквами. «Кама» являлась морской составляющей операции «Анадырь», про которую многие офицеры уже слышали. Слово «Анадырь» являлось кодированным названием, т. е. маскировкой, прикрытием того, что являлось мифическим крупномасштабным оборонительным учением, которое якобы должно было проводиться в самых северных широтах Сибири, отсюда у него и имя одной из самых северных сибирских рек. Движение судов на Кубу и с Кубы в ходе операции «Анадырь», которое по-настоящему началось в июле, было настолько масштабным, что с началом переброски военного персонала и техники торговым судам под советским флагом пришлось переложить свои обязанности по перевозке менее ценных грузов на торговые суда своих союзников по Варшавскому договору. Торговые суда из ГДР, Польши, Болгарии и Румынии забирали невоенные грузы, а советские суда загружались более важным военным снаряжением. Размах был колоссальным, и, когда операция была в полном разгаре, ее было трудно замаскировать под обычную торговую поддержку оперяющегося социалистического братства Фиделя Кастро.

Шумков бегло просмотрел приказы, затем стал читать вслух:

— Боевой задачей подводных лодок в операции «Кама» является разведка маршрутов подхода к Мариэлю, тщательная регистрация акустических условий на внешних маршрутах подхода и заход в Мариэль для проведения подготовительных мероприятий к предстоящему прибытию семи подводных лодок с баллистическими ракетами из соседней дивизии в Полярном (4-я эскадра). С прибытием в Мариэль новое формирование будет называться 12-я эскадра особого назначения. — План предусматривал последующее прибытие надводных кораблей поддержки из состава Северного флота, включая плавбазу ПЛ «Дмитрий Галкин» в качестве флагманского корабля с командиром эскадры контр-адмиралом Леонидом Рыбалко на борту. К ним должны были присоединиться надводные боевые корабли, в том числе два старых крейсера с артиллерийским вооружением, два эсминца с ракетным вооружением, два эсминца с артиллерийским вооружением, дивизион (12 единиц) ракетных катеров класса «Комар» (водоизмещение 70 тонн, длина 25 метров), каждый из которых был вооружен двумя крылатыми ракетами «Р-15», известными на Западе как «Styx» «SS-N-2».