Дмитрий Морозов - Оглашению не подлежит

• Название: Оглашению не подлежит
• Автор: Дмитрий Морозов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1968

---

— Она, вишь ли, кубыть не из простых, — говорила Ясенкову бойкая дворничиха. — То колечко золотое продаст, то серьги. Все ноне живут как могут, — вздохнула она в заключение. — Бывают и знакомые, как не бывать, женщина она видная. Только это все из госпиталя, барышня-то раньше в госпитале была милосердной сестрой.

Ясенков строго-настрого предупредил дворничиху, чтобы никаких разговоров о его визите не было. Однако на следующий день произошли события, о которых ни Ясенков, ни дворничиха, ни сам товарищ Миронов ничего не знали.

С утра Анна Семеновна чувствовала себя как-то особенно тревожно. Заваривая к завтраку морковный чай, она заметила небольшого паука, спускавшегося по окну кухни на едва видной серебряной ниточке. “Паук — это к письму!” — вспомнила Анна Семеновна примету. Попив чаю, она успокоилась, стала собираться на базар. Может быть, опять удастся встретить того грека? Он, пожалуй, дороже всех платит за золото.

Она вышла в сенцы. На полу лежал измятый и замусоленный конверт. С замирающим сердцем она разорвала его. Почерк был ей хорошо знаком.

“Драгоценная Аня! Шлю привет и целую крепко! Аня, меня на днях расстреляют. Напиши домой, сообщи им, где мое золото. А часть можешь оставить себе, ту, что у тебя. Карточек моих дома много, возьми себе на память. Целую вечно и прости! Иван”.

Боже! Иван арестован! Когда написано это письмо? Она снова посмотрела на записку: “Екатеринодар, 29 марта”. Прошла целая неделя, может быть, она держит в руках записку покойника?

Анна Семеновна вошла в комнату, медленно сняла с себя пальто. За что именно арестовали Ивана? Если это связано с теми поручениями, которые она передавала ему, то… Она живо представила себе, как в эту ее тихую полутемную комнатку врываются пьяные солдаты (в том, что они будут пьяные, она почему-то не сомневалась), ее хватают и увозят туда, в большой дом на Садовой.

За дверью послышался шум. Схватив с комода сумочку, в которой у нее лежал маленький вороненый браунинг, она стиснула ее у груди, не в силах пошевелиться. Тихо. Должно быть, кошка. В углу мелькнула какая-то тень, и прежде чем она сообразила, что это ее собственное отражение в зеркале, ее уже била нервная лихорадка.

Она вплотную подошла к зеркалу, в упор на нее смотрело бледное лицо с близко поставленными темными глазами. Оно казалось белее от темной косы, лежавшей на плече.

— Нет, так с ума можно сойти, — сказала Анна Семеновна и сама не узнала своего голоса.

Она решительно подошла к комоду. В углу самого нижнего ящика пальцы ее нащупали большую аптекарскую склянку. Открыв притертую стеклянную пробку, брызнула содержимым на тонкий платок. По комнате поплыл острый запах эфира.

…Проснулась она в полной темноте от настойчивого стука в дверь. Не понимая и не вспомнив еще ничего, она зажгла лампу, держась за стену, дошла до двери и открыла.

Перед ней стоял человек в зеленоватом, тонкого английского сукна казакине, отороченном барашком, в казачьей кубанке, которая как-то не очень шла к его явно интеллигентному молодому лицу с офицерскими тонкими темными усиками. Лицо его Анне Семеновне показалось знакомым, только она никак не могла вспомнить, где и когда именно его встречала.

— Прошу прощения, сударыня, — сказал молодой человек, — могу ли я видеть Анну Семеновну Галкину?

Голос пришедшего и свежий воздух, ворвавшийся в дверь, вернули Анне Семеновне ощущение реальности происходящего.

— Входите, — ответила она. — Галкина — это я. С кем имею честь?

Молодой человек не спешил отвечать. Он снял кубанку и шагнул через порог. В комнате, потянув несколько раз носом, он повернулся к Анне Семеновне.

— Эфиром изволили баловаться? Не одобряю!

У Анны Семеновны в голове трещало и гудело, развязность незнакомца вывела ее из оцепенения.

— Что вам за дело до этого? — раздраженно сказала она и прибавила огня в лампе. — И вообще, прошу назвать себя.

— Мое имя вам не знакомо, — ответил гость, — а насчет эфира-то я так, из медицинских соображений. Необычайно вредно.

— Говорите, что вам надо! — уже не на шутку разозлилась Анна Семеновна.

— Извольте, — молодой человек пожал плечами, — прочтите вот это письмо. — Н он протянул ей сложенный вчетверо лист бумаги.

— Боже мой! Опять письмо! — Анна Семеновна с трудом поставила лампу на стол и присела рядом.

“Дорогая Аннет!

Человек, который принесет тебе это письмо, заслуживает всякого уважения и доверия. Он многое уже совершил для общего дела. Доверься ему, и вместе вам удастся облегчить мою судьбу. Прошу тебя об этом в память о папе. Любящий тебя Юрий”.

В голове у Анны Семеновны был какой-то сумбур. Иван Филатов, теперь Жорж Попов! Она знала, что Жорж полтора месяца назад был арестован. Теперь они оба как бы объединились в ее представлении. Она ощутила странное и таинственное чувство, какое бывало у нее в прежние годы на спиритических сеансах.

“Нет, я все-таки где-то видела его”, — подумала она, глядя на пришельца, а вслух сказала:

— Кто вам дал это письмо?

— Позвольте прежде представиться, — ответил он, — корнет Бахарев Борис Александрович, — он слегка поклонился и прищелкнул каблуками. — Письмо я получил из собственных рук Юрия Георгиевича.

— Но ведь он арестован?

Гость пожал плечами.

— К сожалению, не один он. Мне тоже долгое время пришлось разделять с ним судьбу. Но, слава богу…

— Значит, вы были вместе с ним! Как же вам удалось… — она остановилась в поисках слова.

— Нет, нет, — сказал Бахарев, — не волнуйтесь, я не бежал. Видите ли, когда мы с вами будем больше знакомы, — он сделал многозначительную паузу, — я смогу подробнее рассказать. Деньги значат кое-что и в наше время.

Анна Семеновна почувствовала, что мистика тает.

— Так что же вы хотите от меня? — спросила она.

— Я? — недоуменно переспросил гость. — Я совершенно ничего. Юрий взял с меня клятву, что я обращусь к вам и мы вместе попытаемся вызволить его. В данном случае я невольник чести.

Анна Семеновна задумалась. Почему-то больше всего ее занимала мысль, где она видела этого человека раньше.

— Собственно говоря, — начал он, — сотник Попов питал, может быть какие-то ложные иллюзии, и вы вовсе не намерены…

— Нет, нет. — Анна Семеновна положила руку на плечо гостя. Она слушала давно известную ей историю Жоржа Попова о том, как сам генерал Корнилов прикрепил ему на шею “Анну с бантом”, о том, как он скрывался, потом как голодал, как, наконец, в тюрьме непрерывно рассказывал своему товарищу о любви к ней, а сама думала совсем о другом, о первом письме, полученном ею сегодня, об Иване Филатове.

— Это хорошо, — сказала она наконец, — хорошо, что боевые друзья не оставляют друг друга в беде. Но… — она остановилась и вытерла слезы платочком, все еще зажатым в кулаке, — может быть, я буду непоследовательной, но есть случай более экстренный и трагичный.

Она протянула Бахареву записку, полученную утром. Анна Семеновна видела, что корнет был искренне потрясен содержанием этих нескольких слов. Он вскочил и прошелся по комнате.

— Иван Егорович Филатов? Я слышал о нем. Когда вы получили это письмо?

— Сегодня!

— И вы все еще здесь? А не кажется ли вам странным, что человек, который принес его к вам, не счел возможным зайти? Вам немедленно нужно переменить квартиру!

— Сейчас? Но, боже мой, куда же я пойду?

— Это я беру на себя.

Корнет Бахарев картинно повернулся, и в свете разгоревшейся лампы Анна Семеновна внезапно узнала это лицо, вспомнила, где она его видела. Ну конечно! Он похож на Лермонтова!

— Итак, — говорил он, — долг товарищества повелевает мне взять его судьбу в свои руки. Завтра утром я отправляюсь в Екатеринодар. Я не пожалею жизни, чтобы спасти Ивана. А сейчас собирайтесь. Вы будете жить в другом месте,

5. Отрывки из одного разговора

Ранним утром по ростовскому бульвару не спеша прогуливались два человека. Один из них, в старом купеческом картузе, с висячими усами подковой, был плотен, нетороплив. Второй, в инженерской фуражке и старом потертом пальто с бархатным воротником, ростом прям, чисто выбрит. Он нес в руках полированную ясеневую трость, на которой были видны следы снятых украшений.

Человек в картузе говорил тихо, мягко и вкрадчиво:

— Помилуйте, Александр Игнатьевич, я ведь и сам человек не новый, знаю, чего можно, чего нельзя. Поверьте, не стал бы вас тревожить, если бы не такой казус.

— Казус! — перебил его человек с тростью. — У вас вечно, Новохатко, казусы. Подумаешь, девчонка сбежала. Испугалась, значит. Дура, истеричка, мне давно известно, что она кокаин нюхает!

— Эфир, — уточнил усатый. — Но позвольте заметить вам, что сбежала не просто девчонка, а связная…

— Потише вы со своими терминами! Не дома. Я еще не знаю, от чего будет больше вреда — от нашей с вами встречи или от ее побега. Что она, в сущности, о нас знает, кроме адреса Валерии? Ничего. Надеюсь, указания Филатову передавались в зашифрованном виде?