Кирилл Шатилов - Кровь и грязь

• Название: Кровь и грязь
• Автор: Кирилл Шатилов
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9922-0542-8

История, начавшаяся с таинственных злоключений Уилфрида Гревила, торговца тканями из средневекового графства Уэссекс, постепенно разрастается в эпическую сагу…

Замок Вайла’тун с прилегающими к нему поселениями отделен от остального мира непреодолимой стремниной реки Бехемы с юга и Пограничьем, обширнейшим лесом, населенным дикими племенами рыжеволосых дикарей, с севера. В надежно оберегаемых придворными писарями летописях говорится о том, что где-то за Бехемой и Пограничьем обитают и другие народы, но простым людям знать об этом ни к чему. Да у них и без того повседневных забот хватает…

В этом мире нет места колдовству, феям и драконам, но жизнь персонажей наполнена удивительными событиями. Если приглядеться к ней повнимательнее…

---

Сказав это, Гури спохватился, что допустил сразу две непростительные ошибки: теперь подозрение Дэс’кари Сину снова могло лечь на «кого угодно», а кроме того, лесные жители давно уже не враждовали друг с другом, ополчившись против общего врага — илюли. Так что стрелы редко уходили из клана. Тем более что стрелы Олди обладали свойством повизгивать при полете. В каждом клане стрелы имели свой неповторимый голос, зовущий врага к смерти, и было крайне важно сохранять это различие, чтобы дух мертвого врага попадал в плен к предкам именно тех, кто убил его. Иначе в мире мертвых могла бы возникнуть путаница и вражда. Старейшины никогда бы этого не одобрили.

Сказанного, однако, было не воротить, а потому Гури пришлось выкручиваться.

— Мне нужно знать все подробности того, что произошло, — повторил он. — Тогда я смогу помочь тебе выяснить, кто это сделал. Ты видел что-нибудь еще?

— Я вижу, что ты топчешься на одном месте. — Глаза Дэс’кари Сину превратились в две злые щели.

— Потому что ты продолжаешь молчать, — спокойно возразил Гури, стараясь держать себя в руках и не выдать своего замешательства. — Расскажи, как это было. Говоришь, его закололи стрелой, во сне?

— Да, я видел рану. Били рукой, не из лука.

Гури и вправду вспомнил, как много зим тому назад они втроем охотились в озерной заводи на жирных бобров, орудуя стрелами как копьями. Лучше всех с этой непростой задачей справлялся Тэрл.

— Я вернулся утром из леса, — продолжал Дэс’кари Сину, остервенело тыкая острым наконечником в землю и не замечая этого. — Объезжал… — Он запнулся. — Как вы на своем языке называете животное, на котором ездишь верхом?

— Никак не называем. Я знаю, о чем ты, но в Лесу никто верхом не ездит. Илюли говорят «лошадь».

Дэс’кари Сину хмыкнул, однако едва ли обратил внимание на то, что Гури знает язык врагов всех лесных жителей.

— Пусть будет «лошадь». Я объезжал лошадь и вернулся под утро. Пока меня не было, наш дом отплыл от берега и качался на середине озера. Я позвал отца. Он не ответил. Тогда я сам доплыл до него на лошади.

— Лошади умеют плавать? — не сумел скрыть изумления Гури. Он кое-что знал об этих животных из собственных наблюдений и рассказов матери и Тэрла, однако для него, как и для любого обитателя Леса, способность человека, а тем более животного, плавать в жидкой воде оставалась загадкой.

Дэс’кари Сину пропустил его восклицание мимо ушей и продолжал, глядя на костер:

— Он был уже мертв. Лежал на обычном месте, под своей любимой накидкой, как я его и оставил накануне. Никаких следов борьбы. Я даже не сразу понял, что его убили. Думал сперва, что спит. Последнее время он сильно постарел и мог молча лежать целыми днями.

Гури с трудом представил подобную картину, но промолчал. Когда они познакомились, Учитель уже был стариком, а с тех пор миновало немало зим. С возрастом еще никто не становился моложе. Было бы глупо думать, что Учитель бессмертен. Хотя очень хотелось. В клане Тикали немногие умирали своей смертью, доживая до старости. Разве что некоторые женщины да старейшины. А потому по-настоящему дряхлых людей Гури приходилось видеть крайне редко. И уж тем более он не ожидал старческой слабости от Учителя, всегда такого бодрого и жизнерадостного.

— То, что ты рассказываешь, — сказал он, — действительно очень странно. Неужели никаких следов, кроме этого наконечника? Ничего не украдено?

— Не украдено?! — Дэс’кари Сину взревел так, как только может реветь человек, не боящийся нарушить тишину Леса. — Да они унесли все, что только можно было унести! То, что ты видишь сейчас на мне, — единственное, что у меня осталось.

Пропала даже посуда! Скажи, кому она могла понадобиться! Я уж не говорю об оружии…

— Тем проще будет узнать, кто это сделал, — заметил Гури, стараясь сохранять спокойствие и трезвость мысли. — Если оружием завладел кто-то из моих сородичей, он вряд ли станет прятать его от глаз посторонних и не преминет похвастаться ценным трофеем.

— Там было еще кое-что… — Дэс’кари Сину не договорил и вскинул руку так резко, что за его спиной взметнулись черными змеями косы. — Слышишь? Сюда идут.

Спорить не имело смысла. Хотя до слуха не доносилось ровным счетом ничего, кроме уютного потрескивания костра, Гури благоразумно промолчал, наблюдая за тем, как Дэс’кари Сину торопливо подбирает с земли весь свой боевой скарб и скрывает лицо под круглой тенью шляпы. Тихий свист, и вот уже в отсветах костра гарцует, нетерпеливо фыркая и вскидывая длинной гривой, красавец-конь, каких Гури давно не приходилось видеть.

— Ступай к своим. Я сам найду тебя. — Дэс’кари Сину одним махом сел верхом на широкий круп четвероногого спутника. — Поспеши. Скоро тут будет много стрел.

Гури долго еще не мог взять в толк, почему столь уверенный в своих силах воин, не раздумывая, обращается в проворное бегство, вместо того чтобы по привычке первому обрушиться на врага, пусть даже превосходящего его численностью. Напоследок Дэс’кари Сину завел коня прямо в огонь и заставил затоптать костер, с чем тот безропотно и бесстрашно справился в мгновение ока.

Всадник и конь исчезли в ночи, преследуемые брызгами искр и затихающим хрустом ломаемых под тяжелыми копытами веток.

Поляну залил непроглядный мрак.

Ощущение после разговора осталось таким, будто мучительный голод ослепил Гури и заставил наброситься на красивый, но ядовитый мухомор, от которого в животе вместо сытости появилось предчувствие бури, а рот переполнился рвотной горечью. Даже смертельный поединок на ножах представлялся теперь ему более понятным и осмысленным, нежели почти приятельская беседа ни о чем. Ничего толком не узнав, он лишь еще глубже погрузился в пучину злых загадок, раскрытие которых, увы, не предвещало ровным счетом ничего хорошего. Кто поднял руку на Учителя? Что еще выкрали убийцы, кроме оружия, о чем Дэс’кари Сину не успел договорить? Почему он все-таки без видимой на то причины обратился в бегство?

Да и Павук… Нет, он не забыл про него. Бедняга по-прежнему лежит там, где его настиг неразборчивый нож. Гури представил себе возвращение в стойбище с окровавленным телом паренька на плечах, слезы женщин, искаженное горем любимое лицо Кеиты и тишину отчаяния, которая повиснет над всеми Тикали. Суровая жизнь и быстрая смерть приучили Тикали сдерживаться, а не оглашать лес криками и стонами, как то делают илюли в знак великой скорби. Старейшины обязательно зададут ему много вопросов. Объяснений потребует и Гел. Привыкший с детства жить под чужой личиной, Гури при этом больше всего на свете ненавидел обманывать. А если рассказать о случившемся правду, получится, что он мог, но не защитил Павука. И даже не отомстил.

Стоило ему тронуться, крадучись и прислушиваясь к каждому шороху, в ту сторону, где, как он представлял себе, осталось лежать бездыханное тело Павука, как рыжая грива на голове встала дыбом от ужаса: он наткнулся на большой валун, и этот валун тотчас зашевелился. И не просто зашевелился, а тихо спросил на языке илюли:

— Фокдан, это ты? Я потерял его из виду…

Гури застыл, быстро ища единственно верное в таком положении решение, когда на некотором расстоянии послышался приглушенный призыв:

— Норлан, сюда! Кажется, я кого-то нашел…

Времени на раздумья у Гури не оставалось.

— Фокдан, а разве ты не…

Говоривший понял, что рядом с ним оказался кто-то третий. Кто-то, кто толкнул его в бок и замер. Рука сама скользнула по круглому набалдашнику, привычно потянула за шершавую рукоять и выхватила из ножен всегда покорный хозяину меч. Лезвие со свистом рассекло воздух на высоте колена от земли, не встретило преграды, взлетело вверх и обрушилось наискось назад, в надежде достать невидимого противника. Тщетно. Острие чиркнуло по земле. Норлан откатился в сторону и замер, выжидая и не опуская меча.

— Что там у тебя происходит?

Из-за кромешной тьмы Фокдан не мог видеть происходящего, но лязг железа насторожил его.

— Здесь есть кто-то еще, — громко зашептал Норлан. — Кажется, я не успел его ранить.

«Мальчишке опять мерещатся враги», — подумал Фокдан, однако осторожно положил бездыханное тело обратно на землю и взвесил на локте приятную тяжесть арбалета.

Солдаты, особенно сверы, полагают, будто лазутчикам слишком многое мерещится и они напрасно поднимают тревогу, не убедившись лишний раз в истинности своих скоропалительных заключений. Фокдану не раз приходилось ходить в разведку, в одиночку либо в составе целого отряда лазутчиков, однако он не помнил случая, чтобы полученные им сведения о противнике расходились с действительностью. Вот и сейчас он был совершенно уверен в том, что видел из-за деревьев на поляне не просто костер, а всадника на лошади, которая промчалась прямо сквозь пламя, как если бы это был лесной ручей, и человека с неправдоподобно большой головой, оставшегося сидеть в облаке рыжих искр. Ни всадника, ни человека не осталось. Только тусклая кучка дышащих жаром углей, от которых света не больше, чем от звезд — белым днем.