Кирилл Шатилов - Под флагом серо-золотым

• Название: Под флагом серо-золотым
• Автор: Кирилл Шатилов
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9922-0542-8

История, начавшаяся с таинственных злоключений Уилфрида Гревила, торговца тканями из средневекового графства Уэссекс, постепенно разрастается в эпическую сагу…

Замок Вайла’тун с прилегающими к нему поселениями отделен от остального мира непреодолимой стремниной реки Бехемы с юга и Пограничьем, обширнейшим лесом, населенным дикими племенами рыжеволосых дикарей, с севера. В надежно оберегаемых придворными писарями летописях говорится о том, что где-то за Бехемой и Пограничьем обитают и другие народы, но простым людям знать об этом ни к чему. Да у них и без того повседневных забот хватает…

В этом мире нет места колдовству, феям и драконам, но жизнь персонажей наполнена удивительными событиями. Если приглядеться к ней повнимательнее…

---

И еще он увидел ее такой, какая она есть. Сильная, мускулистая, с крепкими ногами, широкими плечами и хорошо развитой грудной клеткой, развитой во всех отношениях, при этом женственная и хрупкая, а порой, как сейчас, например, даже беззащитная. Как было бы замечательно, если бы когда-нибудь она перестала смотреть на него из-под насупленных бровей с такой ненавистью и отвращением! Каким счастливым ощутил бы он себя, будь она не шеважа, а хотя бы просто чужеземка, вроде Вила, неизвестно откуда пришедшая и неизвестно куда и зачем стремящаяся! Или если бы в одночасье погибли все, кто знал о ее происхождении. Если бы он сам, один, нашел ее в Пограничье и привез в Вайла’тун, без сознания, привязанной к луке седла! Тогда ее не пришлось бы прятать в чулане от отца и собственных слуг, среди которых, кто знает, вполне могли найтись сумасшедшие фанатики того или иного культа, готовые выхватить из-под полы кинжал и поквитаться хотя бы и с пленным врагом за смерть близких и друзей.

Локлан вышел на витую лестницу и поднялся по ступеням до выхода на мост, ведущий на внутренние стены.

Мост был поднят.

Сидевший на карауле возле железной лебедки эльгяр дремал.

Локлан толкнул его в плечо.

Парень вскочил, ошарашено озираясь и лепеча извинения.

В другое время Локлан не пощадил бы его и немедленно отправил с надлежащим донесением к десятнику, который по-свойски наказал бы бедолагу, да так, что тому не одну ночь пришлось бы спать стоя. Но сегодня с утра у Локлана было более чем благодушное настроение, и он, для порядка уточнив имя горе-сторожа — Боквар, — велел ему опустить мост.

Из расширяющегося на глазах под скрежет цепей проема пахнуло ночной свежестью.

Не дожидаясь, пока мост опустится, Локлан взбежал по нему и спрыгнул на ранты. От его внимания не ускользнуло, как мирно сидевшие в укрытии стен эльгяр дружно преобразились, стряхнули с себя сонливость и сделали вид, будто так заняты дозором, что даже не замечают новоприбывшего. «Просто они привыкли к царившей здесь до сих пор безмятежности, — подумал Локлан, — и никак не могут взять в толк, что времена спокойствия прошли, увы, безвозвратно. Стоило бы отправить их на зиму послужить в Пограничье, чтобы там они на собственной шкуре испытали, что значит спать на посту, когда в любой момент может появиться настоящий враг, вооруженный теперь не просто стрелами, сулящими смерть, а огненными, несущими непоправимые разрушения».

Он прошел по рантам до заветной башенки и взобрался на свою излюбленную смотровую площадку.

Уже окончательно рассвело, и стала видна вся округа.

Локлан опустился на лавку и с наслаждением вытянул ноги. Ходить в доспехах, пусть даже легких, целый день — непростая задача. Но отец отдал распоряжение, и его нельзя ослушаться. Ракли, как всегда, прав: подчиненным, как детям, нужны не твои слова, а твой живой пример. Вот и приходится теперь носить на себе весь этот груз доспехов на случай внезапной тревоги, вместо того чтобы, как прежде, совать по утрам голову в просторную рубаху и целый день не знать забот. Хорошо еще, что прошло жаркое лето, а не то Локлану пришлось бы затевать мятеж.

Он с детства любил холод и, в отличие от большинства соплеменников, предпочитал засушливому лету морозные зимы.

Здесь, на смотровой площадке, продуваемой ветром даже в самый знойный день, он чувствовал себя свободным от всех условностей этого странно устроенного мира и находил столь необходимый мир с собой.

Мир с собой! Это именно то, чего не хватало его отцу. Ракли был прекрасным, храбрым виггером и умелым правителем, достаточно жестоким и достаточно справедливым, чтобы вот уже сколько зим вести за собой вабонов, среди которых, как по собственному опыту знал Локлан, далеко не все были довольны существующим положением дел. Прежде было достаточно вести родословную от какого-нибудь героя, чтобы на твои права никто не посмел покуситься. Теперь же даже имя Дули не могло остановить всяких болтливых пройдох, распускавших слухи об обмане, царящем в замке, и о некоем неправедном пути, которым Ракли, а значит, и он, Локлан, пришли к власти. Правда, ему было еще мало зим, когда отцу удалось подавить мятеж, вспыхнувший из-за каких-то поддельных свитков, причем подавить так ловко, что в Большом Вайла’туне о нем не узнали вовсе, а обитатели Малого были настолько запуганы последовавшими за ним ответными действиями Ракли, что постарались про все забыть.

Локлан понимал, что отцу приходится сражаться на два фронта: один был очевиден всем и заключал в себе угрозу нападения на мирную жизнь вабонов извне, точнее, из Пограничья; другой давал немало пищи для сомнений, но почему-то представлялся Ракли более важным, нежели первый. Локлан никогда не вступал с отцом по этому поводу в споры, однако никак не мог понять, почему война с шеважа все меньше занимает его, тогда как долгое уединение в своих покоях с какими-то подозрительными людьми, беспрепятственно проникающими в замок, стало чуть ли не ежедневным. Однажды Локлан ради интереса даже выследил одного такого непрошеного гостя и, когда тот скрылся за дверьми Тронной залы, поинтересовался у охранника, какие ему были предъявлены верительные грамоты. Тот замялся и начал нести полную чушь насчет некоего распоряжения Скелли.

С каких это пор писарь, пусть даже главный, отдает распоряжения охране, да еще такие, о которых неизвестно Локлану? Он попытался рассеять свои сомнения в разговоре с отцом, но запутался еще больше, поскольку услышал весьма грубую отповедь, смысл которой сводился к тому, что каждый должен заниматься только своим делом. Выяснять же правду непосредственно у Скелли, этого довольно мерзкого старичка с длинными жиденькими патлами и не сходящей с морщинистого лица улыбкой, больше смахивающей на оскал трупа, Локлану совершенно не хотелось. Он предпочитал если уж и общаться с ним, то через посредство Олака, которому, похоже, было все равно, с кем разговаривать, будь то Скелли, Ракли или последний из слуг, лишь бы исполнить поручение молодого хозяина, за что Локлан его особенно ценил. Однако даже Олак не сумел пролить свет на происходящее в замке. Иногда, правда, Локлану казалось, что верный слуга знает больше, чем говорит, однако доказательств у него не было. Да и вникать во все эти перипетии закулисной жизни замка Локлан искренне считал ниже своего достоинства как потомка великого Дули. Который погиб из-за своей беспечной отваги, но зато не разменивался по пустякам, был прямодушен и не заметил предательства своего близкого друга Эригена. Конечно, Локлан не считал это проявлением мудрости, однако немногие герои удостоились посмертного культа за свою сообразительность. Еще Роджес, наставник его младшего брата, говаривал, что «много ума мешает подвигу». Чтобы остаться в истории, требовалось действие, известное и понятное большинству. В противном случае твое имя могло быть вписано в хроники Вайла’туна, но становилось известным лишь узкому кругу писарей да Ракли, который потом выискивал твоих потомков и присваивал им титул эдельбурна.

Хотя, быть может, все происходило совсем наоборот, и имена великих предков вписывались в летописи теми, кто был в состоянии расстаться с увесистым кошелем, а за это приобрести столь недоступную в мирное время славу. В этом проявлялось еще одно качество отца, смущавшее Локлана, пожалуй, еще сильнее, чем любовь к тайным заговорам и склокам: скаредность. Ракли терпеть не мог тратить накопленные деньги и самолично вел учет всем расходам и доходам, следя, чтобы первые не превышали вторых. Тратить же с каждой зимой приходилось все больше: хотя бы на поддержание застав и растущего гарнизона замка, от чего Ракли никак не мог отказаться перед лицом как внутренних, мнимых, так и внешних, все более настойчиво заявляющих о себе врагов. Причем Ракли с непонятной настойчивостью оставлял это бремя расходов за собой. Локлан очень хорошо помнил недавнее заседание большого совета в Тронной зале, на котором Тиван, командующий конной гвардией и мудрый стратег, сам предложил остроумный ход, при котором содержание гарнизона перекладывалось с казны замка на расплодившихся по Вайла’туну эделей. Конечно, он не употреблял таких слов вслух, однако мысль его была воспринята Ракли неоднозначно, если не сказать в гневе отвергнута. В отличие от молча слушавшего Локлана, он понял ее как подрыв целостности обороны замка и чуть было не обвинил Тивана в заговоре. Тогда как, на взгляд Локлана, помощник предлагал Ракли тонкий ход, решавший сразу несколько задач: рост казны, занятость эделей нужным всем делом, подвижность гарнизона, сегодня по большей части скованного стенами замка, и, наконец, приток в ряды эльгяр свежих сил, что пока тормозится опять-таки нежеланием Ракли тратиться на новобранцев.

Интересно, что большинство членов совета, разумеется, поддержали мнение Ракли. Они как будто даже не поняли и уж тем более не оценили, что Тиван, выдвигая такое смелое предложение, вольно или невольно подрубал сук, на котором сидел. Ведь в конечном итоге командовал гарнизоном именно он. И чем меньше в его непосредственном подчинении будет виггеров, тем слабее окажется его собственное положение в глазах тех же эделей, многие из которых входили в большой совет. Тогда Локлан приписал странность происходящего противоречивому характеру отца и трусливой нерешительности его советников, однако чем больше он думал, тем отчетливее понимал, что за всем этим должен скрываться далеко идущий замысел. Какой и кому он принадлежит — отцу, советникам или Тивану — Локлан определить не мог. Ясно было одно — не только в Торлоне, не только в Вайла’туне, но и в Меген’торе грядут серьезные перемены.