Филип Шафф - История христианской Церкви Том II Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.)

• Название: История христианской Церкви Том II Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.)
• Автор: Филип Шафф
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2010

Второй период церковной истории, от смерти апостола Иоанна до конца гонений, или до возвышения Константина, первого императора–христианина, — это классический век гонений со стороны язычников, век мученичества и героизма христиан, светлого жертвования земными благами и самой жизнью ради небесного наследства. Это постоянный комментарий к словам Спасителя: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков»; «не мир пришел Я принести, но меч». Простая человеческая вера не выдержала бы такого испытания огнем в течение трехсот лет. Окончательная победа христианства над иудаизмом, язычеством и самой могущественной из империй древнего мира, победа, одержанная не физической силой, но моральной силой долготерпения и устоя–ния, веры и любви, — одно из возвышеннейших явлений истории, одно из наиболее веских свидетельств в пользу божественности и нерушимости нашей веры.

Но не менее возвышенными и значительными были интеллектуальные и духовные победы христианской церкви в этот период — победы над языческими наукой и искусством, над вторжениями гностической и евио–нитской ереси, над явными и тайными врагами, великое противостояние с которыми породило многочисленные труды в защиту христианской истины и способствовало ее осмысливанию.

---

Витцель, Стейтц и Вагенман возражают против вывода тюбингенской школы, отвергая ее основную предпосылку, и заявляют: азийский обычай (в соответствии с мнением тюбингенской школы и их собственным толкованием хронологии Иоанна) предполагает, что Христос, как истинный пасхальный агнец, умер 14, а не 15 нисана. Здесь мы возражаем следующим образом: 1) Это противоречит отрывку из Аполинария в «Пасхальной хронике», цитируемому на стр. 154. 2) Между идеей, что Христос умер как истинный пасхальный Агнец, и синоптической хронологией нет противоречия; первому учит Павел (1 Кор. 5:7), которого цитировали в подтверждение правильности римской практики, и об обоих моментах говорили отцы церкви; здесь важно не временное совпадение, а факт. 3) Очень маловероятно, чтобы в изначальной традиции были какие–то разногласия насчет времени смерти Христа, и гораздо проще согласовать хронологию Иоанна с синоптической, чем наоборот.

Мне представляется, что азийский обычай празднования 14 нисана был связан с воспоминанием о последней пасхе Господа, что предполагало обязательно и воспоминание о Его смерти, подобно каждому проведению вечери Господней. В любом случае, эти древние пасхальные споры вообще не связаны с хронологической проблемой или настоящей датой смерти Христа; речь в них идет о том, в какой день недели и каким образом ее ежегодно вспоминать. Вопрос ставился так: отмечать Пасху 14 нисана или в воскресенье, в праздник воскресения, вне зависимости от иудейской хронологии.

§63. Пятидесятница

За Пасхой следовал праздник Пятидесятницы[392]. Основанием для этого праздника был иудейский праздник жатвы. Пятидесятницу христиане отмечали повсюду уже во II веке в память о явлениях и вознесении воскресшего Господа на небеса, — отсюда его радостный характер. Все пятьдесят дней — Quinquagesiта — праздновались как одно большое воскресенье с ежедневным причастием, молитвой стоя и отсутствием постов. Тертуллиан говорит, что все языческие праздники вместе не стоят одной христианской Пятидесятницы[393]. В этот период на публичных богослужениях читали Деяния апостолов (в Греческой церкви так делают до сих пор).

Впоследствии праздник был ограничен сороковым днем, в который отмечали Вознесение, и пятидесятым, то есть собственно Пятидесятницей, когда вспоминали излияние Святого Духа и рождение Христианской Церкви. Пятидесятница в таком узком смысле слова завершала цикл празднеств Господа нашего (semestre Domini), среди которых она занимала третье место (после Пасхи и Рождества)[394]. Это время, особенно канун праздника, считалось также очень благоприятным для крещения.

§64. Богоявление

Богоявление (Епифания) — праздник более позднего происхождения[395]. Он появился на Востоке и распространился на Западе, но здесь, даже в IV веке, против него выступали такие группировки, как донатисты, осуждая его как восточное нововведение. В целом праздник был посвящен явлению Христа во плоти, особенно проявлению Его мессианства в момент крещения в Иордане, воспоминание одновременно о Его рождении и крещении. Обычно его отмечали 6 января. Когда Восток перенял у Запада праздник Рождества, праздник Богоявления был сведен к празднованию крещения Христа и стал одним из трех знаменательных поводов для совершения крещения[396].

На Западе Богоявление позже превратилось в праздник, одновременно посвященный нескольким событиям жизни Иисуса: поклонению волхвов, первому чуду в Кане, иногда — насыщению пяти тысяч. В особенности он стал «праздником трех царей» — то есть мудрецов с Востока, и приобрел особую связь с миссионерством для язычников. Легенда о трех царях (Каспаре, Мельхиоре и Валтасаре) постепенно выросла из воспоминания о дарах (золоте, ладане и смирне), которые волхвы принесли новорожденному Царю иудеев[397].

Явных упоминаний о праздновании Рождества мы не встречаем до IV века — отчасти потому, что его место в какой–то степени занимал праздник Богоявления, а отчасти потому, что рождение Христа, дата которого, в любом случае, была неизвестна, для христиан представлялось менее важным событием, чем Его смерть и воскресение. Праздник Рождества был западного (римского) происхождения, а на Восток он распространился во второй половине IV века, потому что Златоуст в своей гомилии, которую он, вероятно, произнес 25 декабря 386 г., говорит об отдельном праздновании Рождения Христа как о недавно появившемся в Антиохии.

§65. Порядок публичного богослужения

Древнейшее описание христианского богослужения дает нам язычник Плиний Младший в 109 г. по Р.Х. в своем широко известном послании к Траяну, являющемся следствием его судебных расследований в Вифинии[398]. Согласно ему, христиане собирались в назначенный день (воскресенье) на восходе солнца, с чувством воспевали песню Христу как Богу[399], а потом давали клятву (sacramentum) не делать зла, не воровать, не грабить, не прелюбодействовать, не нарушать слова, не жертвовать доверенного им имущества. Потом (вечером) они собирались снова, чтобы есть обычную и невинную пищу (агапе).

Таким образом, из этого рассказа римского должностного лица мы узнаем о первоначальном праздновании воскресенья, о пире любви, отдельном от утреннего богослужения (с причастием) и о поклонении Христу как Богу с пением.

Иустин Мученик в завершении своей более объемной «Апологии»[400] уже подробнее описывает публичное поклонение христиан, как оно проводилось около 140 г. После исчерпывающего рассказа о крещении и вечере Господней, о которых мы еще будем говорить, он пишет далее:

«В воскресенье[401] проводится собрание всех, кто живет в городах и селах, и читается раздел из Воспоминаний апостолов (евангелий) и Писаний пророков (Ветхий Завет), насколько позволяет время[402]. Когда чтец заканчивает чтение, предстоятельствующий[403] произносит речь с увещеванием[404] подражать этим благородным делам. Потом мы все встаем в общей молитве[405]. По завершении молитвы, которую мы описывали ранее[406], приносят хлеб и разбавленное вино. Председательствующий произносит молитву и благодарит за них в соответствии с данной ему властью[407], и собрание отвечает ему "Аминь". Потом освященные части раздаются всем и принимаются, а диаконы разносят их по домам отсутствующих. Затем богатые и желающие делают пожертвования по своей доброй воле, и этот сбор вручается предстоятельствующему, который распределяет средства сиротам и вдовам, бедным и нуждающимся, заключенным и странникам и заботится обо всех, кому это требуется. Мы собираемся вместе в воскресенье, потому что это первый день, в который Бог сотворил мир и свет, и потому что Иисус Христос, наш Спаситель, в этот же день воскрес из мертвых и явился Своим ученикам».

Здесь чтение Писания, проповедь (как входящая в задачи епископа), молитва и причастие явно представлены как регулярные составляющие воскресного поклонения; все это, без сомнений, восходит еще к апостольскому периоду. Песни здесь конкретно не упоминаются, но о них говорится в других местах[408]. Причастие еще не отделено от остальных частей поклонения, но это произошло к концу II века.

Те же самые части поклонения в разных местах упоминает Тертуллиан[409].

Восьмая книга «Апостольских постановлений» содержит уже разработанный текст богослужения с разнообразными литургическими молитвами[410].

§66. Части богослужения

1. Чтение уроков Писания из Ветхого Завета с практическим применением и увещеванием пришло в христианскую церковь из иудейской синагоги. Чтения из Нового Завета стали активно проводиться, когда Евангелия и Послания заняли свое место среди устных наставлений апостольского века. О чтении евангелий явно упоминает Иустин Мученик, а в «Апостольских постановлениях» к ним добавляются послания и книга Деяний[411]. В период Пятидесятницы основу обучения составляли Деяния апостолов, но единообразной системы выбора текстов в доникейскую эпоху не существовало. Помимо канонического Писания, в некоторых общинах читались также послеапостольские произведения, такие как послание Климента Римского, послание Варнавы и «Пастырь Ермы»; они включены в важные рукописи Нового Завета[412]. В годовщину кончины мучеников читали также Деяния мучеников.

2. Проповедь[413] представляла собой разъяснение Писания и призыв к покаянию и святой жизни; в Греческой церкви она постепенно приобрела художественный, риторический характер. Сначала проповедовать мог любой член церкви, обладающий даром выступления на публике, но постепенно проповедь превратилась в исключительную привилегию клира, особенно епископа. Оригена звали проповедовать до его рукоположения, но это и тогда было скорее исключением. Древнейшая из известных нам гомилий, полный текст которой обнаружен недавно (1875), принадлежит неизвестному греческому или римскому автору середины II века и написана, вероятно, до 140 г. по Р.Х. (раньше она приписывалась Клименту Римскому). Автор обращается к слушателям как к «братьям» и «сестрам» и читает по рукописи[414]. Эта гомилия не имеет литературной ценности, она свидетельствует о путанице мыслей и невысоких интеллектуальных способностях автора, но проникнута моральной искренностью и радостной верой. Она завершается славословием: «Единственному незримому Богу, Отцу истины, пославшему нам Спасителя и Князя бессмертия, через Которого Он явил нам истину и небесную жизнь, да будет Ему слава вовеки. Аминь»[415].