Сергей Радин - Кодекс Ордена Казановы

• Название: Кодекс Ордена Казановы
• Автор: Сергей Радин
• Жанр: Фэнтези

Городская сказка. Пропали двое. Лёхину, имеющему связи в паранормальном мире, надо найти их.

---

— Он что — со сцены пел? — несколько ошеломлённый, спросил Лёхин.

Оказывается, Ромку ещё несколько лет назад привёл в кафе его друг. Причина пустячная: дружок забежал на работу захватить что-то, что забыл вчерашним днём, а Ромка как раз при гитаре был. Ну и, пока друг искал вещицу, попросили мальчишку в служебке спеть. Хозяин услышал — заинтересовался. А мальчишка — что, двенадцать-тринадцать лет всего лишь: обрадовался, давай ещё петь. На сцену Ромку не пустили, но разрешили приходить, когда вздумается. А ещё хозяин кафе попросил Ромку сочинить песни на определённые темы — за плату наличными. Ромка сочинял, а потом пел со сцены, но не посетителям кафе, а парням и девицам "с лицо пригожим", пел по утрам, когда кафе пустовало.

Лёхину внезапно стало холодно.

В мире, который ему открылся всего лишь месяц назад, он многое принимал как должное, без объяснений. В своём-то, человеческом, он многого объяснить не мог, поэтому понимал, когда паранормальный народец пожимал плечами в ответ на его вопросы и отбояривался частым: "Испокон веков так заведено. Что-то забыли, что-то потерялось. Но мы-то есть!"

И, чтобы увериться в догадке, он лишь уточнил:

— Парни и девицы пригожие — это те, что сейчас рядом со сценой стоят?

— Они самые, — подтвердил подвальный.

— А раньше их не было? До появления Ромки?

— Да вроде бы и были. Да не так хороши и частенько уходили из кафе. А эти — да, с Ромкиным приходом ещё краше стали как будто.

Вот теперь Лёхину стало страшно: итак, мальчиков-красавчиков и красных девиц, легко влюбляющих в себя народ из богатеньких, сотворил Ромка? Своими песнями? Ну да, своими, но не совсем. Бирюк-то умилялся песням Ромки до глубины души — но именно Ромкиным песням. А для спецперсонала Ромка пел по заказу хозяина. Та-ак, интересно, о чём были заказные песни?

26.

О Ладе дедки повторили то, что уже было сказано: шла с подругой, прощались у кафе, пригласил зайти побитый ныне мальчик-красавчик. А что уж там дальше… Лёхин всё-таки спросил:

— Бирюк, а точно подруга-то? Лада в городе без году неделя. Откуда у неё могут быть подруги? Может, однокурсница?

— Хихикали! — твёрдо заявил Бирюк. — Кто ж, как не подружки, хихикать будет?

— Резонно, — невольно ухмыльнувшись, согласился Лёхин. — С кем же она успела подружиться? Стоп, а это не Диана?

— Не-е, кака-така Диана! Из тамошних подружка!

— Значит, подружка тоже работает в кафе? А какая она из себя?

— Спит! Сначала всё, как эти, была, а в последние дня три-четыре вдруг засоней стала. Ну, её и определили гостей встречать-привечать.

— Это гардеробщица, что ли? — изумился Лёхин.

— А спит ли? — подозрительно покосился Бирюк.

— Спит.

— Значит, она и есть. Там единственная соня-засоня оставалась, когда я ушёл.

Заручившись, если что ещё узнать понадобиться, так он забежать сможет, Лёхин надел неожиданно сухую и тёплую куртку — и даже не удивился: пока говорили, что-нибудь по мелочи наколдовали. Потом подцепил за шкирку (если только это шкирка оказалась) Шишика, вынимая его из тарелки со светлячками, и поклонился:

— Спасибо большое и за помощь, дедушки, и за куртку. Бывайте здоровы!

И, только подойдя к хлипкой дверце дворницкой комнатушки, вспомнил:

— Да, а вот вы сказали насчёт Дианы… Подружка из новеньких, а Диана из… давнишних?

Сверчок переглянулся с Бирюком, и тот твёрдо сказал:

— Давнишних… Нехорошее на девку сделали. И давно. Второй ведь уже покойник при ней. Ладно, на тебе вон сколько оберегов — за что Шишику спасибо скажи. Потому ты её злобе и не поддаёшься.

— Злобе? — опешил Лёхин. — Вы точно про Диану говорите?!

— Про неё, Лексей Григорьич, про неё. Ты человек мягкий да с уважением ко всем, потому злобы-то в ней и не замечаешь. Говорю ведь — Шишику спасибо скажи: без него девка бы тебе быстро голову заморочила, да и был бы на ней ещё один покойник самоубиённый.

Сбегая по ступеням лестницы к входной двери, Лёхин вздохнул. Неизвестно, как Диана, но домовые с подвальным и в самом деле ему голову заморочили. Столько всего сразу! Посидеть бы, перелопатить всю информацию, связать все ниточки меж собой, а ещё лучше — сразу найти и Ромку, и Ладу и уже от них допытаться, что же с ними случилось.

Протянув палец ткнуть в домофонную кнопку, Лёхин поморщился: то ли кожу на голове стянуло, то ли комар-экстремист укусил.

… Шишик из последних сил попытался обратить на себя внимание хозяина, но короткие волосы Лёхина выскальзывали из лап, а до уха слишком далеко!.. И зачем он залез на голову?! Сидел бы на плече — двинул бы разок хозяина по уху! Беда, хозяин! Поберегись!.. И "помпошка" подпрыгнула, а приземляясь, ударила ментальной волной резкой тревоги.

… Домофон запел, но, даже сосредоточившись на собранной информации, в свежем воздухе, юркнувшем с улицы в подъезд, Лёхин вдруг, словно просыпаясь, учуял опасность. И, перешагивая через порог, взялся за середину сложенного зонта, чуть ближе к ручке, мгновенно прочувствовал его вес и примерное движение.

Ударили слева, как он и ожидал. Видимо, понадеялись, что правой рукой он будет толкать тугую подъездную дверь и слева подставит под удар голову и живот. Но, выходя, Лёхин не стал двигаться вместе с дверью, как обычно делал, а стоя на месте, продолжал вытягивать руку. Так что при виде выскочившего из-за стены кулака Лёхин мигом стал спиной к двери. Зонт, превращённый в дубинку, влетел в ладонь правой руки. Встречное движение — глухой удар по кисти противника снизу и чуть сбоку. Короткое мычание сквозь зубы — противник спрыгнул со ступеней, прижимая руку к животу.

Пока он удирал ("Надеюсь, кисть ему всё-таки не сломал!"), Лёхин здорово пожалел, что подъездная дверь тугая: шваркнуть бы ею до конца — по морде второго бы шваркнуть.

Опаньки! Не второго. Двоих.

И, судя по крепким, широкоплечим фигурам, это не рафинированные мальчики-красавчики с томной поволокой в прекрасных глазках… И без капюшонов.

В общем, второй. Ногастый, блин. Дверь ещё назад не поехала, а Лёхин отскочил ближе к краю крыльца от веера воды с ботинка щуплого типа с небольшими глазёнками. Третий сунул кулак в пространство между Щуплым и дверью, но достать Лёхина уже не успел. Лёхина брезгливость спасла: мокрым ботинком по только что высушенной куртке?! Ни за что!

Некоторое время он поиграл с Щуплым в "а вот стукну зонтиком! — а вот не стукнешь!" и понял, что перед ним опытный боец: движения экономные, проверяющие и провоцирующие раскрыться "ну-ка, что ты за спарринг-партнёр?". Через минуту Лёхин опять пожалел — что сошлись не в поединке. Если б не эти двое, откровенно подло лезущие ударить исподтишка и смыться, интересно было бы схватиться с молчаливым Щуплым — подлюки больше матерились вполголоса, чем старались драться…

Ладно, куда деваться. Последнее, на что отвлёкся Лёхин, — это огромные грибы, убегающие с газона.

Удар слева — "зонтичный" блок. Лягнул назад: сбил с ног неосторожно подобравшегося к подъезду первого. Внезапно — одобрительное "Ха!" Щуплого. Что-то он тоже заметно дёрнулся, когда, держась за ним, как за щитом, второй собрался сбоку ударить Лёхина под ноги.

Серия коротких энергичных ударов по корпусу — Лёхин чудом ушёл от последних, аж задохнувшись от первых: ну-ну, подвигаться же ты, Щуплый!

Щуплому — хорошо: он не отвлекается, хотя помощнички-подлюки здорово его раздражают. По каменной морде не видно — рот иногда дёргается, когда те лезут в разыгрываемый поединок и здорово его портят.

Терминов боевых Лёхин не знал — практик же! — но обозвал ситуацию клинчем: кулак Щуплого застрял-таки в его блоке, и они очутились лицом к лицу так близко, что чувствовали движение воздуха от собственных дыхалок. И, едва Лёхин почуял, что Щуплый сейчас выйдет из клинча, он быстро выдохнул ему в лицо:

— Один на один — без этих козлов!

На длинноватом лице Щуплого промелькнуло сомнение вкупе с весёлой заинтересованностью: а как это сделать? Ты-то ладно, тебе этих козлов можно стукнуть, а что я-то могу сделать?

Лёхин соскочил на приподъездную площадку, величиной с ринг, но не квадратный, а чуть прямоугольный. Первый, решив, что он убегает, бросился за ним. Так, на его бегу, Лёхин и сбил его ногой под рёбра и отправив в кусты одичавшего газона.

Щуплый, вяло последовавший за Лёхиным, вяло же, постоянно отскакивая, изображал задумчивую атаку. Лёхин тоже отбивался вяло, пока противник не начал долгую подготовку к какому-то, вероятно решающему удару. Он так долго готовился, что второй, прятавшийся за ним, не уследил, в какой момент живой щит исчез, оставив его на открытом пространстве. Лёхин ударил. С кратким "Хак" второй улетел к первому в кустарники.

Двое переглянулись. Лёхин положил зонт на скамейку и встал ближе к дороге. Щуплый занял позицию у подъезда. Противники чинно поклонились друг другу и воодушевлённо кинулись в бой.