Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече

• Название: Лёхин с Шишиком на плече
• Автор: Сергей Радин
• Жанр: Фэнтези

На пустынной остановке шестеро убили одного. С последним вздохом умирающий воззвал о мщении… Ровно год спустя ГГ, в результате впадения в лёгкий транс, обретает способность видеть представителей "тонкого" мира и знакомится с призраками, которые просят о помощи. Он видит домовых, неожиданно для себя оказывается владельцем Шишика — потолочного существа. Его до сих пор спокойный мир наполняется головокружительными приключениями, драками и всё новыми знакомствами с духами, болотными огоньками, зомбированными убийцами, "неземными" зверюгами — пожирателями привидений. Во всех перипетиях герой утверждается в главном: что бы ни произошло, оставайся человеком!

---

А когда он поверил, что теперь надо молить изо всех оставшихся сил о потере сознания как о величайшей милости… Когда поверил, что еще чуть-чуть — и умрет… Сумасшедший всплеск ненависти горячей иглой прошил сердце. Он почувствовал боль и обрадовался ей, с трудом продираясь сквозь ту же черную, беспросветную ненависть. Наконец-то. Все кончено… Черная воронка наплывала на него и, чавкнув, всосала изломанное тело. Он благодарно закрыл слепые от крови глаза. И лишь маленькая струйка горечи — что все на земле закончилось для него слишком неожиданно.

Странный черноволосый Лехин умер. А Лехин, спящий, напрягшийся так, что почти перестал дышать, смотрел дальше.

Но развития действия не последовало сразу же. Как это часто бывает, после яркого, активного сна наступил период черного беспамятства. Серый, хлещущий по серому асфальту дождь почернел, и всё съела тьма.

… Шишик, знавший об особенностях человеческого сна, встрепенулся. До сих пор он, разинув от ужаса пасташку, обомлело следил за перипетиями хозяина во сне. Теперь он пришел в себя, хлопнул челюстями и проворно покатился за Елисеем, справедливо решив, что домовой обязательно должен увидеть возможное продолжение.

По дороге Шишик нечаянно промчался сквозь призрак безымянного агента. В общем, через пару минут домовые, собравшиеся со всего дома, бросили зомби без присмотра и маленькой, но плотной толпой обсели Лехина. Кровать выдержала вес, поскольку хоть и старенькая, однако недавно добротно чиненная.

Шишик распластался на веках человека, чтобы домовым удобно было смотреть, а безымянный агент влез в сновидения и встал рядом с хозяином.

Лехин все еще находился в кромешной тьме, но смутные блики следующей фазы сна уже начинали мелькать…

… Лехин снова очутился на холодной, промозглой остановке. Неподалеку от его черного мертвого тела стояли те же шестеро. Все то же самое. И даже мысль, прошедшая стороной, была связующим звеном с предыдущим сновидением. Мысль о том, что для него, чужого Лехина, все закончилось слишком неожиданно.

… Молчание тоже кончилось.

Сначала закричал один и захлебнулся кровью, хлынувшей изо рта. Что-то одним ударом прорвало его рубаху и кожу и теперь выдирало позвоночник из живого. Тело шлепнулось на мокрый асфальт уже мертвым — смачно, трясущимся шматом гнилого мяса. Оно продолжало вздрагивать: убийца-невидимка упорно тащил части сломанного позвоночника.

Пятеро глухо смотрели, как дергается их недавний спутник — будто ребенок шлепает тряпичной куклой по земле. Кажется, в отравленных мозгах созревало понимание: происходит нечто опаснее для их собственных жизней.

Трое задвигались было. Лицо одного вдруг исказилось в душераздирающем крике. Но только исказилось. Опоры для крика не оказалось. Быстро чернеющий разрез от груди до паха быстро же раздвинулся. В рану словно что-то вошло и рывком вышло, таща следом скользкую массу внутренностей — в холодном воздухе от них пошел пар, сразу сбиваемый дождем. Наркоман рефлекторно прижал руки к животу, стараясь удержать лезущие наружу кишки, и сам — падал, валился боком…

Рядом, в том же состоянии, упал другой.

На бегу, в спину, ударили третьего. Упав, он врезался головой в бордюр. Череп сочно хлюпнул. Мертвеца в покое не оставили: ботинки приподнялись, и тело заскользило по длинной луже вдоль края дороги, пока не оказалось с трупами остальных, уложенных в ряд.

Еще один успел заскочить за киоск и лихорадочно оглядывался. Внезапно его припечатало к стене, а когда отпустило, он рухнул, как отутюженный асфальтовым катком. Больше он не встал, и его присоединили к другим.

Последний все еще стоял над убитым Лехиным. Его бесцеремонно схватили за шею и надавили вниз так жестко, что он грохнулся на колени, взвыв от боли. И очутился лицом к лицу с лежащим.

Наркоман почти пришел в себя. А зря. Жертва, которую он полагал мертвецом, разлепила мокрые — в дожде и крови — ресницы.

Полураскрыв рот и монотонно постанывая от боли в разбитых коленях, бритоголовый невольно наблюдал, как мутные глаза мертвеца яснеют, как постепенно появляются в них сознание, понимание, страх, ненависть…

Что-то острое рассекло лицо стоящего на коленях. Он забился в жестком невидимом захвате, замычал: невидимое лезвие ударило глубоко, пробив лицевые кости и хрящи, разрезало язык, повредило гортань. Наркоман упал бы, не придержи его невидимый убийца.

Кровь хлынула на лежащего.

Двое смотрели друг на друга, пока глаза наркомана не потускнели. Его отшвырнули на трупы, а черноволосый Лехин впал в оцепенение, сродни обмороку.

Дождь пошел гуще. Потом чернее. Потом надвинулась тьма, и Лехин провалился в глубокий сон.

… Домовые сидели, затаив дыхание. Их не смутило даже появление на пороге спальни двух зомби, понукаемых неоформленными душами.

Домовые были уверены, что продолжение будет. История, нечаянно прихваченная Лехиным с металлической двери на стройке, не могла кончиться вот так, на полуслове.

А пока Лехин временно спал без сновидений, Шишик показал домовым начало истории.

27.

Неизвестно, что страшнее: проснуться с опухшей от синяков и кровоподтеков мордой или лицезреть в зеркале, как исчезают с вышеупомянутой морды вышеупомянутые травмы?

Лехин предпочел бы отказаться от того и другого. И от сравнения отказался бы тоже.

Но вышло так, что проснулся на рассвете от великой боли и, ничего не понимая, поплелся на кухню попить воды. А в прихожей машинально глянул в зеркало пригладить торчащие со сна волосы. И остановился. Бывшая Жена называла его неизменную стрижку "белым уголовным ежиком". Белым — понятно почему: волос у Лехина светло-русый. "Ежик" — тоже понятно: короткая стрижка. А с "уголовным" Лехин не хотел соглашаться. Он не понимал, почему только у бандитов может быть короткая стрижка, а у приличных людей — приличная прическа прядями.

"Белый ёжик" больше не был белым. Лехин глазам не поверил, включил свет. Хорошо еще, до головы не успел дотронуться. Судя по всему, кровь свежая.

— Я сплю, — прошептал Лехин, и прихожая послушно поплыла перед глазами. — Я — что, где-то надрался, подрался — и сам ничего не помню?

На тумбочку трюмо влез Елисей и погрозил отражению Лехина мохнатым кулачишком.

— Не спишь, Алексей Григорьич, а просыпаешься. Просыпайся давай быстрее, и весь морок с лица сойдет.

И, точно подтверждая его слова, из кармана Лехиной рубахи вылез Шишик и сладко зевнул в зеркало.

А потом, живой и здоровый, с нормальной кожей лица, без единой царапинки, Лехин сидел на кухне за чашкой кофе, слушал Елисея, Никодима и безымянного агента, которые взахлеб, перебивая друг друга, рассказывали ему его сон.

— Ничего не помню. Мне казалось, я, как лег, сразу вырубился. Никаких снов. Честно. Вы говорите, остановка? Шел дождь? А потом?

Он попытался представить себе вздыбленную пещеру загородной остановки, лужи, по которым лупят серые струи воды… Шишик подпрыгнул на столе, спасаясь от плеснувшего кофе, — рука Лехина дернулась, едва он закрыл глаза — и увидел.

… Дождь пошел гуще.

Перепуганная киоскерша, как могла, забаррикадировалась в хлипкой клетушке, проклиная хозяина, давно обещавшего мобильник для рабочего пользования. Лехин слышал бормотание вперемежку со слезами — слышал, хотя стоял на расстоянии от киоска.

По шоссе сновали машины. Не останавливаясь. Не потому, что водители видели мертвые тела. День промозглый. Выходить не хочется даже в киоск за мелочью… Место, и так не ахти оживленное, будто обвеяло одиночеством, и дождь превращал его в подобие серой пустыни.

— … Они шевелились, — задумчиво сказал Лехин, когда картинка из сна растаяла, и уточнил: — Трупы шевелились. Но не сами, а как будто между ними кто-то ходил и пихал, будто что-то искал. И эти тела как будто меньше становились. Какие-то плоские. Да… Почему?

— У них отбирали остаточную энергию, — сказал Никодим. Он тоже отсутствующе смотрел на кофейную лужу и, кажется, тоже вспоминал.

Лехину внезапно стало обидно, что домовые и призрак знают его сон.

— Подождите, я попробую сам.

И закрыл глава, теперь уже целенаправленно представляя мокрый пейзаж с киоском и остановкой. И вздрогнул, когда сон надвинулся на него — и стал Лехин тем черноволосым, что лежал в воде на асфальте, возле киоска.

Он лежал на боку, иначе захлебнуться — дело нескольких секунд. Уже очнулся — от холода. Холод обволакивал зябким влажным плащом, тяжело впитывался в мышцы и кости. Надо бы встать с дороги, жадно льнущей к остаткам тепла. Но тело, пусть и как-то издалека, помнило, что движение — это боль, и отказывалось подчиняться рассудку. Лехин с трудом заставил себя согнуть в локте руку, на которой лежал. Боли не ощутил. От неожиданности он чуть повернул голову взглянуть, а правда ли рука шевельнулась. Шея тоже не болела. Очень привычное движение — почти незаметное. Тогда он приподнялся на локтях, и мышцы живота горячо сжались в ожидании оглушительной боли. Ничего.