Рудольф Баландин - Тайны смутных эпох

• Название: Тайны смутных эпох
• Автор: Рудольф Баландин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-9533-0058-1

В новой книге Р.Баландина и С.Миронова проводится анализ важнейших в отечественной истории социально-политических и идейных кризисов. Бунты, гражданские войны, перевороты, или, иначе, «смуты» сотрясали основы государственности, экономики и морали Руси – России – СССР. Отсчет ведется с феодальной войны первой половины XV в., а особенно с Великой Смуты начала XVII в., и заканчивается «катастройкой» 80-90-х гг. XX в. Даже беглый взгляд на тысячелетнюю историю нашей Родины с более пристальным всматриванием всмутные эпохи приводит к неутешительным выводам. Конечно, без катастроф жизнь государств не обходится. Но беда в том, что происходит и поныне, т.е. в упорном нежелании правителей понимать и учитывать государственные интересы и в пассивности народа. В свое время Н.А.Бердяев подчеркнул: «Перед Россией стоит роковая дилемма. Приходится делать выбор между величием, великой миссией, великими делами и совершенным ничтожеством, историческим отступничеством, небытием. Среднего, “скромного” пути для России нет». Не хочется думать, что выбор уже сделан…

---

2. Восемь десятых населения России не умеют ни читать, ни писать, что делает публику собраний и митингов тем более чувствительной к престижу слова, тем более покорной влиянию вожаков.

3. Болезнь воли распространилась в России эпидемически; вся русская литература доказывает это. Русские неспособны к упорному усилию. Война 1812 года была сравнительно непродолжительна. Нынешняя война своей продолжительностью и жестокостью превосходит выносливость национального темперамента.

4. Анархия с неразлучной с ней фантазией, ленью, нерешительностью – наслаждение для русского. С другой стороны, она доставляет ему предлог к бесчисленным публичным манифестациям, в которых он удовлетворяет свою любовь к зрелищам и к возбуждению, свой живой инстинкт поэзии и красоты.

5. Наконец, огромное протяжение страны делает из каждой губернии центр сепаратизма и из каждого города очаг анархии; слабый авторитет, какой еще остается у Временного правительства, совершенно этим парализуется».

В этих мыслях, пожалуй, есть доля истины. Русские, возможно, более эмоциональны, чем рассудительны, в отличие от обывателей Запада, более мечтательны, идеалистичны, а также склонны к анархии. Однако несмотря на это, как показал дальнейший исторический процесс, граждане СССР оказались способны к упорнейшему труду и к достижению победы в тяжелейшей и затяжной войне.

Совершенно справедливо Палеолог опасался того, что распространение анархии приведет к распаду страны. «Что Россия обречена на федерализм, – писал он, – это вероятно. Она предназначена к этому беспредельностью своей территории, разнообразием населяющих ее рас, возрастающей сложностью ее интересов».

Так почему же держава не распалась? Почему безудержная анархия, отчасти узаконенная свыше, не привела к катастрофическим последствиям?

И каким образом удавалось сохранить порядок в огромных массах демонстрантов, которые периодически шествовали по улицам, останавливаясь для стихийных митингов? Сам Палеолог описал одно такое шествие – похороны жертв революции, состоявшиеся в конце марта (5 апреля по старому стилю):

«Сегодня с утра огромные, нескончаемые шествия с военными оркестрами во главе, пестря черными знаменами, извивались п о городу, собрав по больницам д вести деся ть гробов, предназначенных для революционного апофеоза. По самому умеренному расчету, число манифестантов превышает девятьсот тысяч. А между тем ни в одном пункте по дороге не было беспорядка или опоздания. Все процессии соблюдали при своем образовании, в пути, при остановках, в своих песнях идеальный порядок. Несмотря на холодный ветер, я хотел видеть, как они будут проходить по Марсову полю. Под небом, закрытым снегом и разрываемым порывами ветра, эти бесчисленные толпы, которые медленно двигаются, эскортируя красные гробы, представляют зрелище необыкновенно величественное».

И ведь это не блестяще организованный парад специально обученных войсковых частей, которые автоматически подчиняются своим командирам. Это – шествие стихийных толп народа, включая множество солдат, получивших самоуправление. Полное торжество анархии и в то же время – порядка!

Странно, что об этом не подумал Морис Палеолог. Поэтому он не мог себе представить, что революция в России может завершиться созданием великой державы. Напротив, по его словам: «Русская революция по существу анархична и разрушительна. Предоставленная самой себе, она может привести лишь к ужасной демагогии черни и солдатчины, к разрыву всех национальных связей, к полному развалу России. При необузданности, свойственной русскому характеру, она скоро дойдет до крайности: она неизбежно погибнет среди опустошения и варварства, ужаса и хаоса…»

Через месяц, наблюдая происходящее в России, Палеолог записывает: «Анархия поднимается и разливается с неукротимой силой прилива в равноденствие…

Полиции, бывшей главной, если не единственной, скрепой этой огромной страны, нигде больше нет…»

Что же творится в Петербурге в то время, когда полностью отсутствует эта самая «скрепа»? Вот свидетельство самого французского посла, наблюдавшего первомайскую манифестацию:

«С утра по всем мостам, по всем улицам стекаются к центру шествия рабочих, солдат, мужиков, женщин, детей; впереди высоко развеваются красные знамена, с большим трудом борющиеся с ветром.

Порядок идеальный. Длинные извилистые вереницы двигаются вперед, останавливаются, отступают назад, маневрируют так же послушно, как толпа статистов на сцене… Огромная площадь похожа на человеческий океан, и движения толпы напоминают движение зыби…»

Приходит на память трагедия на Ходынском поле в Москве во время коронации Николая II. Катастрофа произошла несмотря на то, что порядок тогда поддерживала полиция. Теперь же полиции не было вовсе, а порядок поддерживался идеальный. Как тут не вспомнить тезис: «Анархия – мать порядка!» Хочется задать вопрос: а кто же тогда отец? И ответ: самоконтроль при единодушии.

В этой петербургской разношерстной толпе людей сплотило ощущение себя свободными. Казалось бы, если так, то все дозволено! Да, конечно. Но это еще не означает, будто люди в таком случае должны непременно превратиться в скотов, в тупое злобное стадо.

Морис Палеолог наблюдал вблизи поведение этой толпы: «Ораторы следуют без конца один за другим, все люди из народа: в рабочем пиджаке, в солдатской шинели, в крестьянском тулупе, в поповской рясе, в еврейском сюртуке. Они говорят без конца, с крупными жестами. Вокруг них напряженное внимание; ни одного перерыва, все слушают, неподвижно уставив глаза, напрягая слух, эти наивные, серьезные, смутные, пылкие, полные иллюзии и грез слова, которые веками прозябали в темной душе русского народа. Большинство речей касаются социальных реформ и раздела земли…»

Похороны жертв революции. Худ. Л. Петухов

Все тут очень реалистично. Вот только следовало бы сказать о СВЕТЛОЙ русской душе, ибо вся эта картина гигантской толпы при идеальном порядке, искренности и единодушии – доказательство именно светлости человеческих душ.

Пожалуй, этим объясняется основная причина того, что Февральская революция в России произошла без кровавых потрясений и яростных междоусобиц. Да и Октябрьский переворот, как известно, не отличался кровопролитием (кроме Москвы и еще ряда мест).

Анархия – это свобода. И когда народ достоин ее, он сохраняет порядок.

Создается такое впечатление, что смута была в России до 1917 года, и разрешилась она революционными переворотами, которые прошли на удивление просто, как-то естественно, с минимальным количеством жертв (на Ходынке погибло больше людей, чем в Питере во время Февральской революции!). Значит, страна была готова к революциям и государственным переворотам; значит, анархия не обернулась всеобщим хаосом; значит, русский народ был достоин свободы.

РЕВОЛЮЦИОННАЯ СМУТА

В кратком вступлении к своим «Очеркам русской смуты» А.И. Деникин писал:

«В кровавом тумане русской смуты гибнут люди и стираются реальные грани исторических событий. После свержения большевизма, наряду с огромной работой в области возрождения моральных и материальных сил русского народа, перед последним с небывалой еще в отечественной истории остротой встанет вопрос о сохранении его державного бытия.

Ибо за рубежами русской земли стучат уже заступами могильщики и скалят зубы шакалы, в ожидании ее кончины.

Не дождутся. Из крови, грязи, нищеты духовной и физической встанет русский народ в силе и разуме».

Так он думал сразу после поражения Белой армии в Гражданской войне. Он-то хорошо знал, с какой плохо скрываемой радостью воспринимали на Западе кровавую русскую междоусобицу. Ведь ему самому приходилось получать поддержку западных держав, но такую, чтобы ни у белых, ни у красных не было решающего перевеса, чтобы великая Россия – именно она – потерпела полное поражение и перестала быть великой державой.

Деникин в ту пору уповал еще на свержение большевизма и установление в России демократических порядков, за которые он и его армия воевали. Однако его надежды не сбылись. А большевики сумели не только одержать победу, но и в кратчайшие сроки восстановить страну, хотя уже под новым именем – СССР.

Отвлечемся ненадолго и представим себе, что могло произойти, если бы власть большевиков была свергнута? Вопрос, конечно, вроде бы праздный и умозрительный. Однако ответ на него мы получили в конце XX века, когда действительно власть КПСС была свергнута и перешла в руки «демократов», ориентированных на Запад. Началась эта «революция сверху» в 1985 году, когда по инициативе М.С. Горбачева грянула «перестройка». Началась она с чистки и обновления руководящего партийного аппарата, куда были введены, как потом оказалось, ярые антисоветчики Э.А. Шеварднадзе, Б.Н. Ельцин, А.Н. Яковлев и многие другие.