Наташа Северная - Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица

• Название: Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица
• Автор: Наташа Северная
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-068562-2, 978-5-271-29224-8, 978-5-226-02777-2

«Она была так развратна, что часто проституировала, и обладала такой красотой, что многие мужчины своей смертью платили за обладание ею в течение одной ночи». Так писал о Клеопатре римский историк Аврелий Виктор. Попытки сначала очернить самую прекрасную женщину античности, а потом благодаря трагической таинственной смерти романтизировать ее привели к тому, что мы ничего не знаем о настоящей Клеопатре…

Миф, идеал, богиня… Как писали современники, она обладала завораживающим голосом, прекрасным образованием и блистательным умом. В сочетании с неземной красотой – убийственный коктейль. Клеопатра была выдающимся, но беспощадным и жестоким правителем. Все мы родом из детства, которое у царицы было действительно страшным. Оргии отца и сестры, вечные интриги и даже убийства – это только начало ее пути.

Судьба Клеопатры умопомрачительна. Странная встреча с Цезарем, тайный ребенок. Соблазнение главного врага и, наконец, роман с Марком Антонием, самый блистательный роман в истории с трагическим финалом. Клеопатра, безусловно, главная героиня античности. А ее загадочная смерть – кульминация той эпохи.

---

– Госпожа! Береника свергнута. Птолемей в Александрии.

9

Откуда исходит этот жар? А запах гари? О, боги, это горит библиотека!

Я выбегаю из спальни и оказываюсь перед горящей библиотекой. Вокруг меня раздаются крики, бегают люди. Старый седой Тифаний пытается спасти рукописи. Но что он может? Я бросаюсь к нему. Свитки, карты, чертежи… все это в беспорядке валяется на земле.

Схватив Тифания за руку, я отвожу его в сторону.

– Тифаний, побереги себя! Сейчас Аполлодор пришлет подмогу.

Аполлодор? Но когда я успела ему это приказать? Я решаю не забивать сейчас этим голову, а действовать. Наравне со всеми я выношу из библиотеки рукописи, таскаю в ведрах воду, увожу тех, кому стало плохо.

Я спасу ее! Я сделаю все, чтобы не пропала ни одна рукопись! У меня нет права на такую страшную потерю. Ведь создавали эту уникальную библиотеку мои предки.

Вытерев от усталости лоб, я прислоняюсь к стене. Как же здесь жарко…

– Госпожа!

Я оглядываюсь.

Из пламени огня мне навстречу идет Аполлодор.

– Пожар потушен!

Это была правда. Огня больше нет. Я стою в главной зале библиотеки, а вокруг меня все так, как в детстве: белоснежные мраморные стены, бесконечные полки с книгами и рукописями, уют и покой.

– Клеопатра, все рукописи целы.

Я вскрикиваю. Это Цезарь. Я бросаюсь к нему и крепко его обнимаю.

– Ни один папирус не сгорел, ни одна карта, – успокаивает он меня, ласково перебирая волосы. – Я не мог позволить, чтобы то, что было дорого тебе в детстве, пострадало. Чтобы то, что принадлежит всему человечеству, так глупо исчезло.

– О, боги, боги, – шепчу я, – как ты велик!

Я забываю обо всем на свете. Да, только с этим мужчиной я могу быть на вершине мира.

Мне становится холодно, и я открываю глаза.

Передо мной стоит Нефтида. А за ней… широкая тропа, усеянная звездами и уходящая в бесконечность.

Я изумленно смотрю на нее.

– Что это, Нефтида?

– Это мой путь, госпожа. Мой путь – звездный. Так мне предсказал знаток вещей. А еще он сказал мне, что много лет я буду жить с несчастной женщиной. Одинокой и опозоренной.

– Я знаю ее?

Взгляд Нефтиды глубокий, пронзительный – будто она хочет прочесть в моем сердце все тайны.

– Как вам сказать, госпожа… Вам еще предстоит с ней встретиться.

В какой-то момент мне кажется, что она сейчас уйдет, я хватаю ее за руку.

– А мой путь? Какой мой путь?

– Посмотрите назад, госпожа.

Я оборачиваюсь и замираю.

Сзади меня тьма. Черная и роковая.

– Но ведь это же бездна, – шепчу я в ужасе.

10

– Здравствуй, дочь.

Помпей крепко обнял Клеопатру, словно боялся вновь ее потерять.

– Приветствую тебя, отец.

На сердце было тяжело. Перед Клеопатрой стоял чужой, грузный и постаревший человек. За годы, истекшие с их последней встречи, она даже забыла, как он выглядит. Память стерла его образ, оставив лишь смутные, не самые приятные впечатления.

– Как ты себя чувствуешь, отец? – спросила она, лишь бы не молчать.

Птолемей сел на стул из красного дерева, инкрустированный их родовой эмблемой – орлом.

– Ужасно! И в этом виновата твоя сестра! Все жилы из отца вытянула, мерзавка!

Клеопатра шумно сглотнула, мысленно поблагодарив Аполлодора за то, что в такой страшный момент он увез ее из Александрии.

Момент был действительно страшным. Птолемею удалось добиться от Рима военной помощи. Весной римские легионы, возглавляемые полководцем Габинием, направились к границам Египта. Вперед была выслана конница под командованием Марка Антония. Ему с ходу удалось взять город Пелусий, после чего путь в Александрию был открыт. Береника пыталась обороняться, приказав вырыть перед стенами города глубокий ров и выстроить укрепления. Но… Приказа ее никто не выполнил. Александрийцы почувствовали приближение истинного хозяина, жестокого и беспощадного, и то, что победа в любом случае останется за ним. Тогда Архелай предпринял отчаянный шаг – он решил дать римлянам бой. Жалкая попытка! Он погиб, не сумев даже на день задержать конницу. И именно смерть мужа, а вовсе не потеря власти стали для Береники истинной трагедией. Возможно поэтому на следующий день, когда римляне вошли в Александрию, Береника не сопротивлялась аресту, а покорно сняла золотой обруч со змейкой и дала увести себя в темницу.

– Теперь-то ты в Александрии, дома, – примирительно сказала Клеопатра.

– Да уж… дома… Чем ты занималась, пока меня не было? – Острые черные глаза Птолемея испытующе глядели на нее.

– Чем занималась? – Клеопатра беспечно пожала плечами. Она и не предполагала, что отца может это заинтересовать. Забавно, почему?

– Училась. Ходила в библиотеку, в Мусейон.

– И правильно делала! – утвердительно произнес Птолемей. – Нечего с заговорщиками водиться!

Так вот в чем дело! Он ее проверяет! Клеопатра почувствовала тоску и отчаяние. На самом деле она совершенно не нужна этому человеку. С появлением отца ровным счетом ничего не изменилось: она была по-прежнему одинока. Так зачем он вернулся?

– Я сегодня устраиваю пир, в честь победы. На него приглашен Габиний со своими командирами. Я ему столько задолжал… – уныло пробормотал Птолемей. – Впрочем, это неважно… Там будут все. Так что приготовься.

Клеопатра удрученно смотрела на старого и больного человека, изношенного не столько жизнью и переживаниями, выпавшими на его долю, сколько пороками.

– Ты хочешь что-то сказать? – вдруг спросил он Клеопатру.

– Ты знаешь, что Александр утонул?

– Слышал. – Птолемей неопределенно махнул рукой. – Ему все равно ничего не перепало бы. Так что, слава богам, освободившим меня от него!

У Клеопатры заныло сердце от таких жестоких и безразличных слов.

– И старшая Клеопатра недавно умерла. Говорят, что от болезни. – Последнее слово девочка проговорила быстро, словно боясь выдать тайну.

– Ну что ж, – философски заметил царь, – все мы рождаемся для того, чтобы умереть.

Клеопатра обреченно опустила плечи. Все ее попытки найти в этом человеке что-то родное и близкое провалились. Нет, это не ее отец, это какой-то совершенно чужой мужчина. Ей так вольготно жилось при Беренике, что она совершенно забыла, какой он на самом деле.

Береника?!

– А что будет с Береникой? Ее выпустят из тюрьмы? Ты изгонишь ее из Египта?

– Позволь мне решать это без тебя! – жестко проговорил Птолемей, вставая со стула и давая понять, что разговор окончен. – Иди, подготовься к пиру!

Вбежав в спальню, Клеопатра бросилась к тайнику, чтобы достать связку маленьких ключей от потайных комнат. Вот когда они по-настоящему ей пригодились! Идея проследить за отцом пришла мгновенно. Что-то подсказывало, что именно сейчас очень многое решится в ее жизни.

Осторожно войдя в тайную комнату, расположенную за залом приемов, Клеопатра прильнула к маленькому глазному отверстию. Пока она бегала за ключами, к отцу явился какой-то человек.

– Составь список тех, кто поддерживал Беренику, – услышала она грубый и суровый голос отца.

– Хорошо, Божественный. Что с ними прикажете сделать?

Клеопатра внимательно вгляделась в того, к кому обращался ее отец. Высокий, худощавый, с похотливым выражением лица… Да ведь это же Гефестион! Любимец Птолемея! И когда он успел появиться во дворце? На протяжении всех лет, что не было отца, о нем никто и не слышал.

– Всех казнить. Имущество и драгоценности – в казну.

Девочка похолодела. Всех казнить? Но ведь многие из них ее родственники! Точнее, их общие родственники!

– Не слишком ли жестоко ваше решение, о Владыка?

– Это оправданное решение, Гефестион. Тот, кто предал один раз, будет предавать многократно. У царя должны быть только преданные слуги.

Клеопатра попыталась запомнить этот мудрый ответ. Более того, смерть родственников и знати перестала казаться ей чем-то страшным и удручающим. Отец прав. Предатель должен быть наказан. А многие из тех, кто поддерживал Беренику, не упускали возможности отыграться на ней как любимице Птолемея. Как она могла забыть о таком? Если есть возможность наказать врага, ее нельзя упускать.

Вошел слуга.

– Владыка, позволь к тебе обратиться?

– Слушаю тебя.

– То, что ты просил, доставлено.

– Пусть внесут.

Взяв у мальчишки, стоящего за его спиной, огромное серебряное блюдо, слуга подошел к Птолемею.

На блюдо было накинуто покрывало.

– Сними его! – приказал царь.

Гефестион сдернул покрывало – и Клеопатра с трудом сдержала вопль ужаса.

На блюде лежала отрубленная голова Береники. Ее глаза были закрыты, а лицо… прекрасное лицо Береники было изуродовано ужасной гримасой смерти. Не найдя в себе сил на все это смотреть, Клеопатра закрыла глаза. Беренике было восемнадцать лет.

– Ну что, доченька, – услышала она глухой и яростный голос отца, – поцарствовала?

Не выдержав, девочка выбежала из потайной комнаты. Она бежала по дворцовым галереям, сама не понимая, куда и зачем… Опять смерть. Еще одна смерть… Когда же это закончится? Выбежав в сад, Клеопатра направилась в свою любимую беседку, которая находилась в самом дальнем уголке роскошного сада. Горло сдавила судорога, боль и отчаяние были настолько сильны, что расплакаться, просто расплакаться не представлялось никакой возможности.