Николай Амосов - Голоса времен. (Электронный вариант)

• Название: Голоса времен. (Электронный вариант)
• Автор: Николай Амосов
• Жанр: Биографии и Мемуары

"Эта книга - познание самого себя. Кем был, как менялся, что осталось..." Так скромно автор определяет задачу своих мемуаров, хотя имеет полное право на более высокую оценку столь долгой и яркой жизни. Воспоминания Н. М. Амосова - пронзительная, очень личная исповедь и в то же время объемный портрет эпохи: война, надежды шестидесятых, медицинские открытия, потрясшие мир, снова надежды и разочарования уже конца восьмидесятых, встречи, "голоса" и живые портреты современников - выдающихся хирургов С. С. Юдина, А. Н. Бакулева, А. А. Вишневского, академика Сахарова, политиков и деятелей культуры.

---

Больницы, где учат студентов, тоже были не так уж плохи. Что больные часто лежали в коридорах, так и теперь их встретишь там же.

Вот с общежитиями было очень плохо - двухэтажный барак на улице Карла Маркса переполнен. Новое здание не достроено. Поэтому нас временно поместили в в большую комнату в помещении, примыкавшем к анатомичке. Ходили через коридор, где в пол врезаны огромные бетонные ванны, очень глубокие, в них плавали трупы. Тот самый служитель-препаратор - будто нарочно вытаскивал и перекладывал свое хозяйство. Лежали груды рук и ног. Запах формалина разъедал глаза.

В этом общежитии я встретил Бориса Коточигова, с которым дружили потом тридцать лет - до самой его смерти. Он был мой ровесник, и жизненный опыт похожий - девятилетка с педагогическим уклоном, учительство в начальной школе. Даже мать у него сельская акушерка. Борис тоже был " читаль", пожалуй, глубже образован и вообще был умнее меня, хотя ученая карьера его в последующем остановилась на доценте. Мы сошлись сразу, еще экзамены шли, а мы уже ходили вечером по набережной Двины и вели разговоры о литературе и о политике. Он мне многое рассказал. "Сродство душ", как раньше говорили.

Странную вещь поведал о себе. Он - таки побывал тем " шкапным". Его завербовали на идейной почве: был большим комсомольским активистом и очень убежден в коммунизме. Вот его и попросили помогать.

- Это ваш гражданский долг!

Нет, никаких врагов народа Борис не нашел, долг не исполнил, но очень скоро люто возненавидел НКВД и понял, что попал в сети. Он был резкий человек - Борис. Поссорился с хозяевами, не испугался угроз, дал расписку о молчании и уехал в Архангельск. Но опасается, что припомнят. Меня предупредил:

- Если что случится со мной - знай - "достали". Но ты не беспокойся.

Потом его доставали несколько раз: студентом из комсомола исключали, с партией ссорился на войне. Но не посадили. Был истинный борец за справедливость и идеи социализма.

Я не беспокоился, что продаст. Очень любил его и уважал. Царство ему небесное. Это - к слову.

Экзамены мы с Борисом выдержали, были зачислены в группу, его назначили старостой, меня выбрали профоргом.

Первые лекции не вызвали волнения - одну скуку. Помню, так хотелось спать, что соседа просил: "Толкни". Месяца два привыкал. Занятия казались легкими. Угнетала только зубрежка. Но ничего, освоил технологию.

Месяц прожили в той комнате, позади анатомки, потом открылось новое общежитие, и мы с Борисом попали в комнату на шесть человек - кровать к кровати. (Кровать с сеткой - первая в моей жизни, раньше на досках спал.) Компания в комнате попалась плохая. Вечер спят, ночь зубрят в голос, не уснуть. Уши затыкал хлебным мякишем. Все вернулось "к истокам", к общежитию на "прорыве". Только народ хуже.

Галя жила на улице Карла Маркса. Семейная жизнь в таких условиях - дело трудное и неприятное. Супружеские дела вершили в бане, там были отдельные номера и дешево. А что делать? Стыдно, банщики смотрят косо. Не будешь же свидетельство о браке показывать. Но любовь еще горела, поэтому - не жалел о холостой жизни.

Самолюбие задевало, что жена учится на курс выше, но она превосходство не показывала. У меня уже были полтора курса в Заочном институте. Гораздо хуже - дела денежные. Стипендия 80 р. обеды - в студенческой столовой, завтраки и ужины - "из тумбочки" - хлеб, кружка кипятку - титан всегда кипит. Без заварки, разумеется. Я-то педант. Все продукты были рассчитаны: сколько калорий на копейку, но и то отощал до 54 килограммов. На маргарин хватало, а на масло нет. Но Галя любила одеваться, что - то ей было нужно купить. Хорошо, что Маруся стала посылать по 50 рублей в месяц, пока я не начал прирабатывать.

Заниматься было легко. После заочного института вся эта медицинская зубрильная наука казалась пустяком.

Проучился два месяца и заскучал. В это время случилось событие: стахановцы появились. Выполнение двух или больше планов. Как раз для меня:

- Даешь два курса за год!

Тем более что учились в две смены, второй курс днем, первый вечером. Пошел по начальству: директор отказал, но заместитель, Седов - разрешил, если профессора второго курса согласятся. Всех обошел, похвалился зачеткой из Заочного института и они согласились. Тогда Седов благословил:

- Давай. Но условие: без троек, практические занятия не пропускать, на обоих курсах, а на лекции - как хочешь.

Разумный человек, спасибо ему.

Так начался мой эксперимент. Сильно вдохновился, занимался как проклятый, с утра до десяти вечера - институт и библиотека.

Отличная областная библиотека была в Архангельске. Несчетные часы там проведены.

На втором курсе пристроился в группу к Гале. Сначала косились на "выскочку", потом привыкли, вел себя скромно, не высовывался .

Первая задача в зимнюю сессию - сдать анатомию и гистологию со вторым курсом. Оставалось всего два месяца вместо полутора лет при нормальной учебе. Нужно вызубрить, и найти на трупе около 1500 анатомических "пунктов". Пришлось сильно жать.

Днем ходил на занятия второго курса - на физиологию, биологию, политэкономию. Слушал лекции, которые интересны, на скучных занимался своим делом, учил. Ассистентом по физиологии была Мария Григорьвна Седова. Она же и кружек вела, очень интересно. При том - красивая женщина: помню ее грустный взгляд и пепельные волосы. Анатомичка Серафима Ильинична тоже красивая, но хромала. Они обе болели за меня при экзаменах. На женщин поглядывал Амосов.

Дело с продовольствием неожиданно быстро улучшалось. Денег только не было. Подрядился обслуживать электричество в общежитии за 25р. Поздно вечером, после библиотеки чинил поломки, менял лампочки.

Сессию сдал отлично.

Второе полугодие было уже легче. Начал увлекаться физиологией, читать и думать о теориях мышления, о регулировании функций. В начале 1936 г. умер Иван Петрович Павлов - ученый герой моей юности. Весной того же года не стало Горького - тоже моего любимого. Газеты и радио трещали об отравителях, арестовали врачей Левина и Плетнева. Мы с Борисом не верили ни одному слову - Сволочи!

Отношения с Галей периодически обострялись. Сказывалась раздельная жизнь и бедность.

Весной стал подрабатывать на станции - заменял отпускников. Приятно было вернуться в прежнюю стихию. Хороши июньские ночи, когда после вечерней смены в белую полночь возвращался домой в город.

Помню: заработал 250 рублей. Как раз для каникул.

Весенние экзамены хлопот не доставили - шли спокойные пятерки. По окончании года премировали именными часами. Они мне служили до середины войны. Когда был студентом, немножко баловался ремонтом часов. Еще сам сшил себе брюки, перелицевал костюм, по бедности и для интереса. Швейную машину Галя привезла в приданое.

8. 1937 г. Профессор Лашкарев. "Другая физика". Квартира.

В ту первую зиму я познакомился с Вадимом Евгеньевичем Лошкаревым. Его сослали в 1935 г. из Ленинграда, от академика Иоффе, будто бы за спиритизм. Возможно, так и было, "врага народа" упекли бы в лагерь. А тут - даже на кафедру, к молодому поколению, допустили. И две комнаты выделили.

Пошел к нему сдавать физику без подготовки и получил "четыре", стыдно для меня, просил о пересдаче. Тогда же начал мудрить с искусственным сердцем. Выдумка ерундовая, но идея логичная. Теперь на принципе такого насоса создали протезы сердца, некоторые работают уже по несколько месяцев, пока донора для пересадки подбирают. Чертеж показал Вадиму Евгеньевичу, он одобрил и пятерку в зачетку написал не спрашивая.

Сердца я не сделал, но знакомство состоялось. И след - на всю жизнь.

Летом его жена уехала, остался один ("невыезной"), скучал наверное и пригласил зайти, "попить чаю". Пришел, потом еще и еще. До утра просиживал.

ВЕ открыл мне мир "чудес": спиритизм, телепатия, телекинез, левитация, полтегрейт, йога. Советское воспитание и жестокая цензура скрыли от меня все эти вещи, давно известные культурным людям. Сам он участвовал во многих сеансах и верил абсолютно.

После ВЕ я интересуюсь этим всю жизнь. Но доказательств истинности так и не получил. Много раз в Отдел кибернетики приглашали "экстрасенсов"- ни разу они не показали того , чего обещали. Но и совсем отвергнуть не могу: очень уж много свидетелей и публикаций. Понять тоже не могу. ВЕ называл это "другая физика". В Киеве мы с ним встречались снова, но прежней близости уже не было. Во все эти "феномены" он продолжал верить.

Итак, пошел второй год учения, сразу на третьем курсе.

Каникулы прожили вместе, понравилось. Поэтому нашли квартиру в деревне, по дороге на завод, за три километра, платили 50 р. Хорошая комната, с мебелью, с видом на реку Кузнечиху. Только далеко и дорого.

На саночках по первому льду перевезли вещички и зажили по-новому. Пищу готовили по очереди. Концентрат "Суп-пюре гороховый" и немного мяса, кастрюля на три дня. Обедали вечером.