Александр Брагинский - Пьер Ришар. «Я застенчив, но лечусь»

• Название: Пьер Ришар. «Я застенчив, но лечусь»
• Автор: Александр Брагинский
• Издательство: Литагент «Аудиокнига»0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-067936-2, 978-5-94663-919-4

16 августа 2009 года любимому французскому актеру исполнилось 75 лет. Он часто прячет свое истинное грустное лицо за маской шута. Жерар Депардье в своей книге «Украденные письма» называет его трагиком и сравнивает с князем Мышкиным Достоевского. Да и сам он, отдав столько сил процветанию французской комедии, никогда не считал себя клоуном, понимая комедию как высокий и благородный жанр, возвышающий человека и приносящий ему одну из самых великих радостей – смех. Книга рассказывает о жизни и творческом пути Пьера Ришара, в нее включены воспоминания самого актера «Маленький блондин в большом парке» и его интервью разных лет.

---

В американском варианте «Беглецов» (под названием «Три беглеца») роли играли Ник Нолти (Лукас), который многое заимствует у Депардье (для чего, как рассказывает Франсис Вебер, похитил у него французскую кассету и много раз прокручивал ее) и даже чисто внешне (особенно в очках) очень похож на Жерара Депардье, и Мартин Шорт (Нед), о котором парижский журнал «Премьер» написал, что он «гримасничает там, где Ришар был трогателен» и, добавлю от себя, куда более жалок, чем его французский прототип. Приспосабливая ситуации своего французского фильма к современной американской действительности, используя, по сути дела, те же мизансцены и те же реплики, Франсис Вебер поставил фильм, который имел некоторый успех в американском прокате, но, надо признать, вызвал иронические ухмылки французских критиков и зрителей. Можно, однако, понять, что режиссер оказался между Сциллой и Харибдой. Для того чтобы пройти между ними без потерь, он оснащал действие сценами «экшн» и насилия, которых, за исключением сцены в банке, нет в его французском фильме. От него также потребовали усилить роль ветеринара, которую так тонко играл во французском оригинале Жан Карме, а тут он излишне говорлив и начисто лишен обаяния. То есть Вебер был вынужден идти на компромиссы. Однако этот первый режиссерский успех в Голливуде (где, кстати сказать, редко кому из европейцев удается ассимилироваться – среди исключений М. Форман, П. Верховен, В. Петерсен, А. Кончаловский) породил некоторую волну. С ним захотели встретиться, чтобы потолковать о сотрудничестве, Дастин Хоффман и Роберт Де Ниро. Правда, дальше разговоров дело не пошло…

«Работая в Голливуде, – вспоминал потом Франсис Вебер, – я понял, насколько отличаюсь от американцев, в какой мере наш юмор отличается от их юмора. На римейке „Беглецов“ американские продюсеры не могли понять, как девочка может с первого взгляда полюбить героя, которого во Франции играл Депардье. А я их не понимал, особенно когда меня спрашивали: „Почему она влюбилась в него?“ И приходилось объяснять чувства. Бред какой-то! К тому же они не имеют понятия об антигерое. Американцы считают, что, если герой жалок в начале и делает глупости, он должен к концу выглядеть грандиозно. Им нравятся наши сюжеты, но они не умеют с ними обращаться. Особенно когда речь идет о чувствах. Тут уж берегись!»

Франсис Вебер явно признает, насколько дискомфортно ему было в Голливуде, и тем не менее упорно добивается постановки там второго фильма. Как сообщал он в беседе с корреспондентом журнала «Премьер» в мае 1989 года, им был написан (и так и не поставлен) в Голливуде сценарий «Смешного человека». Думаю, это тот самый сюжет, который Вебер превратит сначала в пьесу, а потом в фильм «Ужин с придурком». В конце концов в 1997 году он снимет в США еще один фильм: «Добро пожаловать в Буззау», были у него и другие замыслы в Голливуде, но все они не получили воплощения. Его призывали потерпеть. И он некоторое время терпел. Тем более что щедрые хозяева хорошо платили за такое терпение…

Пьер Ришар и Жерар Депардье тоже терпели и, наконец, поняли, что ждать Франсиса в ближайшее время бесполезно. Они были огорчены и разочарованы. Ришар признавался, что осиротел. В своей книге «Украденные письма», уже простив своего друга, Жерар Депардье писал, что беспокоится за него, человека, который не умеет водить машину, грамотно, не взорвав дом, заварить чай, расстелить на ночь постель. В этих словах были затаенная нежность и грусть… Но тогда они с Пьером Ришаром думали, что раз Франсис не возвращается, значит, ему хорошо в Голливуде.

Они ошиблись. Франсису Веберу не было хорошо. И он, прожив в США четыре года, в конце концов нашел в себе силы взять билет на обратный рейс. В Париже ему без особого труда дали постановку названного выше «Ягуара», а затем и «Ужина с придурком», собравшем 10 миллионов зрителей. Но в них снялись другие актеры, хотя роли явно написаны для Пьера Ришара и Жерара Депардье.

В своем уже цитированном интервью парижскому «Стюдио», отвечая на вопрос, чувствует ли он ответственность за то, как повернулась карьера Пьера Ришара (который какое-то время уверовал, что является музой Франсиса Вебера), в результате его отъезда, Ф. Вебер признавался:

«Пьер наделен талантом автора. Он мог бы сделать карьеру Вуди Аллена. Для этого ему следовало больше писать сценариев для себя. Однажды он сказал: „В моей жизни произошла драма, я встретил автора“. Это верно, наша встреча стала для него тормозом. Возможно, он потом потерял форму. И не смог справиться со своим героем. Ибо у Пьера долгое время был такой герой. Но все равно наступает момент, когда надо уметь сменить пластинку… Будучи хорошим актером, он мог бы перейти на другие роли. Это очень простой человек, который даже в период своего самого большого успеха не разыгрывал звезду, никогда не считал себя таковой. У нас теплые отношения, хотя мы редко видимся… И вообще: могут ли быть друзьями режиссер и актер?»

Вопрос скорее риторический. Когда-то он не возникал у Франсиса Вебера, который вполне эффективно использовал в своих интересах комедийную маску актера и на всех углах повторял, как любит его и Жерара. К сожалению, режиссеры подчас сами не отдают себе отчета в том, как ломают творческие судьбы актеров, особенно таких мягких, интеллигентных людей, как Пьер Ришар. Мне кажется, будь с ним рядом друзья, которые бы поощряли его авторство, возможно, он действительно мог бы сделать карьеру «а-ля Вуди Аллен», то есть выпускать каждый год по фильму и таким образом навязать прокату и зрителям своего героя. Но Франсису Веберу легко было ставить такой диагноз в 1998 году, зная, как сложилась актерская судьба Пьера. Ведь он даже не сделал попытки привлечь его снова для совместной работы. А вот Жерара Депардье пригласил в 2000 году сняться в новой комедии с очень специфическим названием «Стенной шкаф». (На жаргоне определенной среды выражение «выйти из стенного шкафа» означает признать перед всеми свою гомосексуальную ориентацию. У нас этот фильм шел в прокате под названием «Хамелеон».) Возможно, поработав в США и научившись американскому практицизму, умению сверять вдохновение с перспективами сборов, он не захотел рисковать. Или решил, что писать роль на шестидесятилетнего Ришара труднее, чем не главную, но выигрышную роль на пятидесятилетнего Депардье? Нет, я не смею осуждать Франсиса Вебера. Но, судя по его интервью, мне кажется, что, хотя он и говорит о теплых отношениях со своим бывшим актером, совесть его не спокойна…

Отъезд Франсиса Вебера в какой-то степени, конечно, надломил Пьера Ришара. Но он имел, как это ни парадоксально, и положительную сторону. Будучи в полном расцвете сил, Пьер решил, что пора более решительно, чем прежде, преодолеть появившуюся было при Вебере внутреннюю инерцию и обратиться к новым для него ролям. Возможно, ему не следовало так уж решительно порывать с «рассеянным», «застенчивым» персонажем, которого очень любил ЕГО зритель, не соглашаться работать с незнакомыми и где-то чуждыми его натуре режиссерами. То есть сделать ставку на самого себя, как поступает Вуди Аллен, писать чаще и больше для себя, находя новые качества характера для своего героя. Но он пошел иным путем, на котором его ожидали немногие победы и в достатке – огорчения.

Глава пятая То вверх, то вниз

Пройдет два года после «Беглецов», прежде чем выйдет очередной фильм с Пьером Ришаром: комедия «Налево от лифта» режиссера Эдуара Молинаро с новыми для него партнерами Ришаром Боринжером, Эмманюэль Беар и Фанни Котенсон. А в промежутке он всех удивит, отправившись на Кубу, чтобы снять документальную ленту о Че Геваре.

«После „Беглецов“, – говорил он, надо было поискать что-то другое. Я не снимался два года. Я пребывал в ожидании». Он надеялся, что обычно благосклонная к нему судьба подарит новую интересную работу. Но время шло, а судьба не торопилась на свидание…

Однажды в разговоре с приятелем журналистом Жаном Кормье он услышал рассказ о его поездке на Кубу и встрече с отцом команданте Че Гевары, который, как известно, руководил партизанским движением в Боливии, был схвачен боливийскими войсками 9 октября 1967 года в плен и расстрелян. Этот рассказ пробудил у Ришара воспоминания о том, что Че Гевара в 60-е годы был и его кумиром. И вот прошло почти 20 лет, и он решил не только вспомнить былое, но и объективно взглянуть на роль этой личности в истории Кубы.

Составить небольшую группу для съемок документальной ленты не представляло труда, как и купить пленку, взять напрокат камеру и магнитофон. На Кубе, где он очень популярен и где его называют «сапато неро» («черный ботинок»), власти, естественно, готовы оказать ему всяческую помощь в работе над фильмом об одном из героев их революции, он берет интервью у тех, кто знал Че, у родных, друзей, товарищей по оружию, проводит натурные съемки в исторических местах, связанных с Че Геварой. Беседует с молодежью, для которой Че спустя 20 лет продолжает быть культовой фигурой, и его знаменитый портрет фотографа Гутьерреса (Корда) висит во многих домах. «Незримое присутствие Гевары, – говорил он, – помогает этой стране строить новое общество». Такова была одна задача. Но была и другая. «Отправляясь на Кубу, я знал, что там любят Че. Снимая фильм, я понял, почему Че любил Кубу», – отметил он в интервью парижской «Юманите-диманш». Ему нравился Эрнесто Че Гевара – человек, личность, мыслитель, в котором он ценил его уверенность в том, что у всякой революции свой путь, что надо бороться с бюрократией и жаждой наживы, ему нравилось выражение его глаз на знаменитом портрете Гутьерреса. Короче, ему хотелось сделать объемный портрет героя кубинской революции.