Коллектив авторов - Полдень, XXI век (март 2011)

• Название: Полдень, XXI век (март 2011)
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Литагент «Вокруг Света»30ee525f-7c83-102c-8f2e-edc40df1930e
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98652-353-8

В номер включены фантастические произведения: «Поле» Марии Позняковой, «Старик на лестничной клетке и все, все, все…» Ольги Артамоновой, «Бурса» Аси Михеевой, «В ожидании чуда» Дениса Давыдова, «Проблема выбора» Алексея Колосова, «Большие возможности» Володи Испанца, «Якорь спасения» Вячеслава Дыкина, Далии Трускиновской, «Дотянуть до коды» Рината Газизова.

---

Подобнее отчуждение можно наблюдать и в других видах искусства. В Японии эстрада обогатилась синтетически-виртуальной «звездой» Хатсуне Мику: множество групп людей пишут тексты песен, сочиняют мелодии, а потом на синтезаторе голоса озвучивают их, подгоняют звук и видео. В результате – вполне человеческая, реальная толпа на концерте голографической «звезды»

[http://www.youtube.com/watch?v=bMtzNv7pqfA&feature=player_embedded]. В. Мартынов, один из известных российских композиторов, рассуждает вообще о закате композиторской музыки [Композиторская музыка устарела http://www.russia.ru/video/resheto_11145/].

Здесь можно провести определенную аналогию со становлением институтов науки в эпоху Нового времени: после создания работающих академий наук, новых университетов, тесно связанных с промышленностью, ученые-одиночки хотя и сохранились, но их статус понизился. Открытия, сделанные ими, были по-прежнему востребованы, но академии совершали эти открытия регулярно и, что еще важнее, обеспечивали выпуск новых, квалифицированных кадров.

Какой же станет литература после того, как сменится основной «лидер эпохи»?

Допустим, уже через пять лет любая книга будет появляться в сети через два-три дня после издания, а виртуальные миры выиграют битву за пользователей. Что дальше?

Естественно, сохранится элитарная (поддерживаемая государством и различными крупными спонсорами) прослойка литературы. Хотя, возможно, читать её будут ещё меньше, чем сейчас. Не исчезнут разнообразные литературные скандалисты, любители шока, перфомансов и т. п. – они добудут себе деньги, хотя бы и методом «коллективного меценатства». Сохранится и прослойка авторов-любителей: как никуда не исчезли живописцы, существующие безо всяких гонораров, так останутся и авторы, готовые выкладывать свои тексты в сеть без требований вознаграждения – потому как это порывы души, потребности человека.

Но есть у литературы достаточно старый прием, который позволяет текстам существовать в качестве товаров и при их мгновенном копировании. Это реклама. Те схемы, которые предлагает сайт «Блогун», размещение рекламных баннеров – все это может сработать, если текст не будет кончаться, если на следующий день читателю захочется посетить ту же страничку и узнать: что нового? Есть и другие схемы: product placement, то есть скрытая реклама, позволяет заранее получить гонорар у рекламодателя. Не говоря уже об антирекламе. Можно даже вообразить целую карьеру автора: от написания отдельных постов (все более популярных и все более дорогих) он переходит к повестям, которые опять-таки публикует по главам и с грифом «продолжение следует», ну а дальше – к романам, за упоминания в которых «правильной» марки молока или шоколада их создатель получает самые большие бонусы. Если десятки тысяч читателей будут потреблять его тексты – почему бы не вставить туда несколько платных слов?

Разумеется, подобные трансформации будут сопровождаться множеством проблем. Наиболее очевидная из них – необходимость коллективного творчества. Одному человеку чрезвычайно трудно (хотя бы по затратам времени) поддерживать интерес к своему блогу, как фактически к мини-газете, к дневнику, и при этом создавать крупные произведения[6]. Вероятно, широко будут реализовываться различные «проекты». Возникнет чрезвычайно интенсивная «обратная связь» – коллективу авторов придется управлять аудиторией, одновременно слушаясь её капризов и навязывая свои идеи. Кроме того, чем больше авторов – тем меньше смысла рекламодателям тратиться на крупные гонорары. Наверняка будут написаны программы, которые станут вычленять скрытую рекламу, и одним из базовых умений автора станет умение хорошо увязать марку товара со смыслом текста. Хоть с помощью рифмы, хоть детальными описаниями.

Но главная опасность для будущей «рекламной» литературы грозит совсем с другой стороны: ребенок не просто будет получать читалку в пятилетнем возрасте (в ней уместится «Букварь» и все остальные книги вместе взятые – вот каким станет образ библиотеки), он будет получать многофункциональное устройство, а с ним доступ к сотням игр, к фильмам, к обучающим программам, к виртуальным мирам. Прообраз такого подарка описал Б. Стерлинг в книге «Алмазный век, или Букварь для благородных девиц». Литература становится частью чего-то большего. Блоги, сериалы и т. п. уступают виртуальным мирам по такому важному показателю, как синкретичность искусства.

И те самые информационные технологии, которые обеспечивают крах старой системы автор – издательство, приучают потребителя к более сложным мультемедийным продуктам.

А вывод прост. Писатели не исчезнут, как не исчезли хорошие рассказчики. Но самоценность литературы существенно снизится. Литератор станет командным игроком. А умение писать содержательный и стилистически качественный текст станет одним из навыков – полезных, но не денежных самих по себе, – как и умение связно выражать свои мысли или набросать приятный эскиз.

Владимир «Василид 2» Васильев О Человеке Вечном (письмо с восточного базара)

«Подходи, народ!

Свой огород!..

Половина – правда,

Половина – врёт…»

Базарная прибаутка

«Человек, обращаясь к этому

мифу, обращается к себе».

А. Наумкин. «Калагия»

Помнится, еще в 1990 году, взявшись за книгу по истории утопий, я был удивлен личным открытием (полагаю, специалистам это давно ясно), что практически все мировые религии являются, во-первых, авторскими, а во-вторых, литературными. Хотя для некоторых из них за давностью тысячелетий имя автора назвать затруднительно. Однако литературность всегда очевидна. «Книга мертвых», «Поучения Птахотепа», «Веды» и проистекающие из них «Махабхарата», «Бхагават-Гита», «Рамаяна»… В «Бхагават-Гите», правда, упоминается автор ее философской модели мироздания даже по имени – первое солнечное существо, но эту информацию современный человек способен воспринять чисто литературно. Более того – фантастически литературно. Официальный же «человеческий» автор – Вьяса-Кришна, предполагаемый автор «Махабхараты», художественно переработавший «Веды». Кстати, использование принцем Арджуной предположительно инфразвукового оружия против войска, вооруженного луками и прочим холодным оружием, вполне в духе современного боевого фэнтези. Получается, что лабухи, разрушившие стены Иерихона, использовали опыт старших коллег.

С более поздними религиями картина ясней.

Как писал Геродот: «Гесиод и Гомер… первые установили для эллинов родословную богов, дали имена и прозвища, разделили между ними повести и круг деятельности и описали их образы» – «Теогония», «Илиада», «Одиссея».

Или Заратустра, в историческом плане приблизительно их современник, автор «религии света, или непосредственного добра», по определению Гегеля, первым обозначивший идею дуализма добра и зла в бессмертных литературных образах Ахура-Мазда и Анхра-Манью и призвавший людей активно участвовать в борьбе богов – «Зенда Авеста».

Моисей и пророки, Сиддхартха Гаутама Будда – известны и авторы, и их произведения.

К чему это я? А к роли Литературы, и в частности Фантастической Литературы, в жизни и судьбах человечества.

Да, все эти произведения имеют фольклорные мифологические корни. Но без таких корней литература нежизнеспособна. Но она же и мифотворна! Она дарует устному, расплывающемуся в народной памяти мифу вечную жизнь. И реальную жизненную силу, способную «овладеть массами».

Священными писаниями они стали именно благодаря этой жизненной силе искусства. Пусть богом вдохновленные или божьим духом проникнутые – ничего против не имею, ибо для меня «Я помню чудное мгновенье», «С любимыми не расставайтесь», «Жди меня, и я вернусь» – тоже божьим духом освященные тексты. Боговдохновленность произведения определяется не церковным собором, уже много веков не способным общего языка найти, а трепетом духовным, от этого произведения возникающим.

И для этого совсем не требуется быть «священным текстом» по жанру, достаточно быть таковым по духу, по жизненной силе.

Слышу, слышу нарастающий праведно-возмущенный, а также негодующий гул блюстителей чистоты жанра со сторон всех жанров:

– и из горних высей защитников неприкасаемости Священных Писаний. Впрочем, Гесиода с Гомером они мне на откуп, пожалуй, могут подкинуть, даже Заратустру, но больше – ни-ни. Хотя Лао-цзы им тоже ни к селу, ни к городу. Да и как не признать «Дао дэ цзин» величайшим произведением литературы?!;

– и из междусобойчика «боллитры», балансирующей на расползающихся льдинах сюра и натурализма и тибрящей у фантастики все, что под руку попадется;

– и из «фантастического гетто», вроде бы когда-то договорившегося религиозную и мифологическую литературу к фантастике не причислять. Но я под этим договором не подписывался и даже не читал оного.