Саша Майская - Русский купидон

• Название: Русский купидон
• Автор: Саша Майская
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7024-2317-3

Две пожилые дамы от скуки решают свести своих соседей по поселку Лену и Макса. И престарелые шалуньи не будут разочарованы. Их интрига удастся на славу, затронув не только очаровательную Леночку и бывалого сердцееда Максима, но и местного бизнесмена Эдика, спаниеля Василия, милиционера Мячикова, нахальную девицу Элеонору, а также прочих жителей тишайшего села Кулебякино и не только…

---

Ночь смыкалась вокруг них теплым бархатным коконом, и свежел воздух, но дышать почему-то все равно становилось все труднее, и руки Макса странно отяжелели и налились огнем, а Ленка сидела так близко, так невозможно близко, что он ощущал тепло ее тела, стук ее сердца, видел даже в темноте, как бьется синяя жилка на тонкой девичьей шее.

Они поцеловались посреди какой-то фразы, потому что это в тот момент было самой естественной в мире вещью — целоваться. А потом время решительно отказалось двигаться по-человечески, и тьма вокруг превратилась в яркий свет. Макс очень хорошо помнил лихорадочную дрожь их тел, широко распахнутые глаза Ленки и собственное ошеломление при виде ее обнаженного тела.

Наверное, это был не самый классный секс в мире. Они оба ничего не умели, они просто не могли в тот момент без этого жить. Максу Сухомлинову было без пяти минут семнадцать, а Ленке — Ленка вообще была девчонкой. С тех пор прошло двадцать лет.

Макс вдруг нахмурился и даже зашипел сквозь зубы. Странные мысли теснились в голове. Например, такая: за прошедшие двадцать лет он переспал с ОЧЕНЬ большим количеством женщин, неоднократно, мягко говоря, испытывал вполне полноценный оргазм, никогда не знал одиночества в половом смысле этого слова — но, пожалуй, никогда за эти двадцать лет не был и так счастлив, как в ту безумную, жаркую, душную ночь, когда Ленка Синельникова стала его первой женщиной, а он сам — ее первым мужчиной.

Потом, против его воли, перед глазами возникла Ленка, увиденная им сегодня, и Макс поразился тому, как ярко и четко отпечатался в мозгу ее облик. Светящаяся кожа… маленькие соски… темный треугольник внизу живота… пугливая грация движений…

А она ведь красавицей стала. Самой настоящей. Именно от таких женщин у мужчин перехватывает дыхание и гормоны сходят с ума. Тут Макс мрачно посмотрел на собственные джинсы и укоризненно покачал головой. Нет, когда тебе девятнадцать и ты тащишься в каптерке над журналом с голыми телками — это понятно! Но в тридцать шесть? При виде купающейся голышом Ленки Синельниковой?

Внезапно Макс повеселел. Нет худа без добра. Теперь у него есть развлечение: он поселится в своем старом доме по соседству с Ленкой и постарается выяснить, кем стала его маленькая подружка.

Интересно, что о потенциальных соперниках Макс даже и не думал.

Неделю спустя

— Туся, если тебе не трудно, подай мне… нет, Туся, не веник. И не пульт. ТУСЯ!

— А? Ну чего тебе, Синельникова?

— Подай мне во-он ту кастрюльку со шкафа. И отойди от окна. Это неприлично.

Пышногрудая и кареглазая Туся Тимошкина, не отрывая томного взгляда от окна, нашарила на полке заварочный чайник и раздраженно сунула его Лене Синельниковой в протянутую руку. Лена обреченно вздохнула и полезла за кастрюлькой сама. Туся пристроила бюст на подоконник и подперла руками румяные щеки.

— Только не ври, Синельникова, что сама ни разочка туда не посмотрела. Такой мужик у нее под боком целую неделю, а она… О-ой, спина какая, не могу, умираю!

Лена Синельникова с возмущением посмотрела на извивающуюся в конвульсиях подругу своего детства.

— Тимошкина! Ты ведешь себя непристойно. Слезай с окна. И позволь заметить, что подглядывать за соседями…

— Это самое интересное занятие в мире. Везет тебе, Ленка! А у меня с одной стороны бабка Вера с панталонами на веревке, а с другой — забор до небес.

Лена обреченно вздохнула. Туська Тимошкина была ее подругой детства с первого класса, то есть последние двадцать семь лет, а это уже срок, знаете ли. Тут не обойтись простым «Я с тобой больше не разговариваю!».

— Тусь, я не понимаю, чего такого интересного в том, что делает ЭТОТ ЧЕЛОВЕК. Ты же хотела научиться печь этот бисквит, так вот давай-ка мы с тобой…

— Он поливает свой газончик. На нем потертые полотняные брюки цвета хаки, которые держатся… ой, даже боюсь предполагать, на чем именно они держатся, потому что его задница из них выглядывает ровно настолько, чтобы я кончила прямо на подоконнике…

— Тимошкина!!!

— А еще на нем нет рубашки, и под загорелой кожей переливаются такие мускулы, что у меня просто нет другого пути, как все-таки кончить на подоконнике…

— Хватит!

— А что это мы так дышим? И почему это мы такие румяные? Только не ври, что от печки, она еще не включена. Слушай, Ленка, ну колись, неужели тебе не хочется узнать Макса Сухомлинова поближе? Потрясающий мужик, неженатый, живет по соседству…

— Вот это меня и раздражает больше всего.

— Ты, наверное, слово перепутала. Не «раздражает», а «возбуждает», да?

— Туся, он давно меня не возбуждает, а то, что он въехал в свой собственный дом…

— Должно тебя радовать, разве нет? Сколько раз вы со старушками Кулебякиными обсуждали печальное состояние брошенных домов? А бомжа помнишь? Который жил три года назад и воровал дрова? И никто слова не мог сказать, потому как страшно — вдруг дом подпалит? Но ты краснеешь, бледнеешь, кусаешь губы, ноздри раздуваешь — если это не реакция возбужденной женщины, то я уж и не знаю, как она должна выглядеть…

— Тимошкина, я предупреждаю, у меня в руках всего лишь венчик для теста, но в умелых руках и при большом желании и он может превратиться в смертельное оружие!

— Я тебя понимаю, Синельникова. Первая любовь, несмелый поцелуй при луне — и этот подлец уезжает в Москву, чтобы вернуться через двадцать лет. Как говорится, уж климакс близится, а Германа все нет.

Лена неожиданно пригорюнилась и уселась на край кухонного стола, голос ее зазвучал отрешенно и печально:

— Представляешь, а я-то, дура, еще письма ему писала. И не просто «Привет-как-твои-дела-ну-ладно-пока», а громадные письмищи на десять страниц. Всю свою жизнь ему рассказывала, в вечной любви признавалась. Воображала себя Джульеттой, идиотка.

— Ты мне о письмах ничего не рассказывала!

— А нечего рассказывать. Он мне так и не ответил. Ни разу. И не приехал ни разу. На Дальнем Востоке работал, я слышала. Вон как далеко забрался, лишь бы со мной не встретиться.

— Ленк, ты того… не передергивай. Простой поцелуй — не повод для женитьбы. Ну разве можно так серьезно относиться к своему роману в четырнадцать лет?

Лена Синельникова опустила голову чуть ниже, чтобы скрыть усилившийся румянец. Секрет, который она хранила двадцать лет, рвался с ее губ слишком давно.

— Я… мы… Короче, я не просто с ним целовалась. Если хочешь знать… Он меня женщиной сделал! Он был первым, понимаешь?!

— Ой, Ленка…

— Вот тебе и «ой, Ленка». Я же была не просто девственница, я была супердевственница! Я действительно ни с кем до него даже за ручку не гуляла. И потом он исчезает — что я могла чувствовать, как ты думаешь?

— Ну… разозлилась, наверное?

— Дура. Я была в шоке. Я немедленно вообразила, что повела себя, как развратная женщина. И двадцать лет прожила с этим комплексом вины. Занялась карьерой, поселилась в Кулебякине. Где мои мужчины, Туся? Нету их. Потому что я до сих пор понятия не имею, как себя с ними вести.

— Вот дьявол! Елена, вы глупости говорите! Ты же ходячий оргазм для любого мужика! Ноги! Грудь! Попа! Да еще и телевизионщица, и главное — ТЫ УМЕЕШЬ ГОТОВИТЬ!!!

— Только вот я что-то не наблюдаю толп обезумевших от страсти мужиков у себя под окнами. А вот Милка, секретарша у меня на работе, только пройдет по коридору — и все мужики бегут в курилку обсуждать, как Милка клево должна выглядеть в нижнем белье. Ты Милку видела?

— Видела. Не задница, а братская могила. И крашеная.

— И уже три раза была замужем.

— Ты хочешь выйти замуж три раза?

— Какая разница, если я не выйду замуж ни разу? Туся, вся моя личная жизнь заключена в составлении рецептов соусов, выяснении точного времени обжаривания небольших кусочков филе и пассеровки лука. Когда нормальные бабы кадрятся в ночных клубах, я сижу на диване и читаю кулинарные рецепты Малаховец. Еще пара лет — и я превращусь в точную копию моей мамы…

— Тогда почему ты не переедешь в Москву?

Лена запнулась и посмотрела во встревоженные карие глаза подруги.

— Потому что… потому что в глубине души я все эти годы ждала, что он вернется. Ко мне вернется, понимаешь? Туда, где он меня оставил. Поэтому я каждый вечер хожу на этот долбаный пруд и купаюсь в нем, а потом сижу и ковыряюсь в собственных сердечных ранах. Наверное, действительно надо плюнуть на Кулебякино, переехать в Москву, а сюда приезжать на шашлыки и на Новый год…

— Или надо просто встретиться с Максом Сухомлиновым лицом к лицу и все ему высказать, ты так не думаешь? Прошлое должно остаться в прошлом, но для этого нужно раздать все долги. Напеки пирожков, сложи их в корзиночку и наведайся к нему по-соседски.

— Как дура.

— Нет. Как взрослая, красивая, успешная женщина, которой надоело мучиться воспоминаниями. К тому же личная беседа сразу поможет понять, хочешь ли ты этого человека до сих пор или нет. И если все еще да, то рекомендую шевелить задницей, потому что на такого самца уже положили глаз все свободные — да и замужние — красотки нашего Кулебякина. Я тебе друг, поэтому честно признаюсь: я тоже положила!