Борис Аверин - Владимир Набоков: pro et contra

• Название: Владимир Набоков: pro et contra
• Автор: Борис Аверин
• Издательство: Русский Христианский Гуманитарный Институт
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-88812-058-8

В первый том двухтомника «В. В. Набоков: pro et contra» вошли избранные тексты В. Набокова, статьи эмигрантских критиков и исследования современных специалистов, которые могут быть полезны и интересны как для изучающих творчество В. Набокова, так и широкого круга читателей.

---

(Французы! Это репетиция. Держите полицейских. Сейчас из этого дома выбежит знаменитый киноактер. Это суперпреступник, но он должен убежать. Вы должны сделать так, чтобы его не схватили. Это часть сценария. Французские статисты! Освободить для него проход от двери к машине. Выкинуть шофера! Завести двигатель! Держите полицейских, бейте их, садитесь на них — им за это заплачено. Это немецкая компания, поэтому извините за мой французский. Фотографисты [искаж. фр.], мои техники и вооруженные консультанты уже среди вас. Внимание! (фр.) Расчистить проход. Больше ничего не нужно. Спасибо. Я выхожу.)

Комментарии

1

Впервые: Руль. 1924. 30 марта. С. 7.

«Волшебный соловей» немецкого поэта Рихарда Деммеля (1863–1920) в переводе Саши Черного (Александра Михайловича Гликберга, 1880–1932) вышел в берлинском издательстве «Волга» в 1923 г.

Друг родителей Набокова, Саша Черный помогал молодому поэту Сирину советами и протекцией, о чем последний вспоминал в некрологе: «Он не только устроил мне издание книжки моих юношеских стихов [сб. „Горний путь“ и „Гроздь“, составленные Сашей Черным вместе с В. Д. Набоковым. — Комм.], но стихи эти разместил, придумал сборнику название и правил корректуру. Вместе с тем я не скрываю от себя, что он, конечно, не так высоко их ценил (вкус у А. М. был отличный), — но он делал доброе дело, и делал его основательно. Мне неприятно, повторяю, соваться со своей автобиографией, да и кажется, не я один могу вспомнить его помощь, — мне только хотелось как-нибудь выразить запоздалую благодарность…» (Памяти А. М. Черного // Последние новости. 1932. 13 авг., цит. по: Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь. Роман. Эссе, интервью, рецензии. М.: Книга, 1989. С. 399). В эмиграции Саша Черный заведовал литературным отделом журнала «Жар-птица» и был редактором альманахов «Радуга» и «Грани». В сентябре 1921 г. изд-во «Грани» уже рекламировало сборник Сирина «Стихи», хотя тогда ни содержание, ни заглавие не были еще выбраны, и книга вышла только в 1923 г. (Boyd Brian. Nabokov. The Russian Years. New York, 1990. P. 186–187). Также в первом выпуске альманаха «Грани» (Берлин, 1922) были напечатаны поэма В. Сирина «Детство» и статья о Руперте Бруке с переводами из него.

Саша Черный остался одним из немногих эмигрантских знакомых Набокова, о ком тот и в американские годы отзывался с любовью. Набоков рассказывал своему биографу Э. Филду: «Он был замечательной личностью. Милейшим человеком. И, по-моему, первоклассным поэтом. По большей части он писал легкую поэзию того типа, который очень любят в России, с политическим и сатирическим привкусом. Помнится, он был очень маленького роста, с сияющими глазами и с очень приятным выговором. Потом в Берлине он начал писать серьезные стихи и весьма в этом преуспел» (Field Andrew. Vladimir Nabokov: His Life in Art. New York, 1986. P. 78; пер. комм.).

2

«Задушевное слово» — так назывался журнал для детей, выходивший в Петербурге в 1877–1918 гг.

3

«Детский остров» (Данциг: Слово, 1921) — сборник детских стихов и прозы Саши Черного, иллюстрированный Б. Д. Григорьевым.

4

Впервые: Руль (Берлин). 1927. 14 дек.

История отношений Набокова и Ходасевича — как литературных, так и житейских (они познакомились в 1932), — исследована Дж. Мальмстадом (см.: Минувшее. Париж, 1987. Вып. 3. [репринт — М., 1991]. С. 277–291). На смерть поэта Набоков откликнулся взволнованным некрологом, в котором назвал Ходасевича «крупнейшим поэтом нашего времени, литературным потомком Пушкина по тютчевской линии» (Современные записки. 1939. Кн. 68. С. 262–264; перепечатано в: Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь… С. 400–402; англ. пер. автора — Nabokov V. Strong Opinions. New York, 1973). «Я очень сошелся с Ходасевичем, — вспоминал Набоков в „Других берегах“ (гл. 13), — поэтический гений которого еще не понят по-настоящему. Презирая славу и со страшной силой обрушиваясь на продажность, пошлость и подлость, он нажил себе немало влиятельных врагов. Вижу его так отчетливо, сидящим со скрещенными худыми ногами у стола и вправляющим длинными пальцами половинку „зеленого Капораля“ в мундштук». В английском варианте мемуаров характеристика Ходасевича более пространна. «Его поэзия, — пишет Набоков, — была таким же сложным чудом, как поэзия Пушкина или Блока… в современной мировой поэзии мало что может сравниться со стихами его „Тяжелой лиры“» (Nabokov V. Speak, Memory: An Autobiography Revisited. New York. 1966. P. 285; пер. комм.).

Ходасевич, в свою очередь, с неизменной симпатией отзывался о набоковской прозе — от «Короля, дамы, валета» (1929) до «Дара» (1937–1938). Отдельные рецензии он посвятил «Защите Лужина», «Камере обскуре» (см.: Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник: Избранное. М., 1991. С. 556–562), пьесе «Событие» (Возрождение. 1938. 22 июля — краткий отзыв; Современные записки. 1938. Кн. LXVI. С. 423–427; см.: Набоков В. Пьесы. М., 1990. С. 275–278). См. также статью Ходасевича «О Сирине» (наст, сборник).

Итоговое «Собрание стихов» Ходасевича вышло в издательстве газеты «Возрождение» в конце 1927.

5

«Адриатические волны! О, Брента!..» — строки из «Евгения Онегина» (I, XLIX), взятые эпиграфом к стихотворению Ходасевича «Брента» (1923), которое цитирует далее Набоков. В письме к Э. Уилсону (17 июня 1945), находившемуся тогда в Италии, Набоков снова вспоминает эти стихотворения вместе: «„Адриатические волны… О, Брента!..“ И чудесный ответ Ходасевича „Брента — рыжая речонка“, etc.» (The Nabokov-Wilson Letters, P. 154; пер. комм.).

6

Пэон — зд. сочетание ямба и пиррихия.

7

Трепетность его хорея удивительна — эту фразу Набокова Ходасевич не без ехидства поставил эпиграфом к шуточному посланию А. В. Бахраху «Алек, чтобы в стройном /гимне/…» (1928), написанному как раз хореем.

8

«Баллада» («Сижу, освещаемый сверху…») — стихотворение 1921 г., которое Набоков впоследствии перевел на английский под заглавием «Orpheus» (см.: New Directions in Prose and Poetry. Norfolk, Conn., 1941. P. 599–600).

9

…ужасное слово «зонт»… — употреблено Ходасевичем в стихотворении «Буря» (1921). Заимствованное из голландского слово «зонтик» (zonnedek) постепенно — по ошибочной аналогии — стало осмысляться как уменьшительное; это привело к появлению слова «зонт», против которого и протестует Набоков.

10

Набоков имеет в виду блоковский цикл «Вольные мысли» (1907).

11

Впервые: Руль. 1929. 30 янв. Печатается по: Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь… М., 1989. С. 369–371.

12

Бориса Константиновича Зайцева (1881–1972) Набоков видел в Париже в 1932 г., «окруженного иконами и изображениями патриархов и нашел весьма приятным и откровенным», и так описал в письме к жене: «Зайцев высказывал христианские пошлости, Ходасевич литературные пошлости, мой дорогой, святой Фондик [Фондаминский] очень трогательные вещи социального характера, а от Вишняка… мы получили немного здорового материализма… Я, конечно, высказал свою идейку о несуществовании эпохи» (Boyd Brian. Vladimir Nabokov. The Russian Years. P. 391, 393; пер. комм.). Б. Зайцев тоже откликался на произведения Сирина (Россия и славянство. 1930. 15 нояб.; Возрождение (Париж), 1930. 16 марта(«Дневник писателя»)).

13

Об Алексее Михайловиче Ремизове (1877–1957) Набоков отрицательно отзывался в рецензии на его книгу «Звезда надзвездная»:

«В сказке или сказании, как и в шахматной задаче, должно быть то, что называется pointe, иначе говоря, соль, изюминка. Читая сказания Ремизова, поражаешься их безнадежной пресности, т. е. не находишь в них именно того, что одно может оправдать этот литературный жанр… Надобно какое-то особое вдохновенное мастерство, необыкновенное мастерство, чтобы сочинить такие же бесхитростные сказки, какие сочинялись в старину. Ни особого воображения, ни особого мастерства у Ремизова не найдешь… Добро еще, если бы слог Ремизова был безупречен. Но, увы, — какая небрежность, какой случайный подбор слов, какой, подчас, суконный язык… И уже к области недопустимых курьезов относится следующее: „становились на колени, и змий с ними“. Нет, это не простое неведение (автор знает, что у змия нет колен, на которые он мог бы становиться), но это и не святая непосредственность. Это есть признак той небрежности, отпечаток которой лежит на всей книге»

(Руль. 1928. 14 нояб.; цит. по: Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь… С. 368–369).

О своей встрече с Ремизовым Набоков писал в «Других берегах»: