Евгений Костюченко - Русские банды Нью-Йорка

• Название: Русские банды Нью-Йорка
• Автор: Евгений Костюченко
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Вестерн
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035502-5, 5-9725-0318-2

Осторожнее с мечтами: иногда они сбываются.

Двое одесских мальчишек - гимназист Кирилл и подмастерье Илья - мечтали об Америке. Начитавшись Фенимора Купера, они рвались за океан, чтобы сражаться с кровожадными индейцами на диких берегах Миссури.

Им было семнадцать, когда волна эмиграции выбросила их на нью-йоркский причал. И здесь, на диких берегах Гудзона, они столкнулись с кровожадными обитателями каменных джунглей. Жизнь не оставила им выбора. Кто не прорвется наверх, тот скатится на дно. Но у парней есть шанс, ведь они - из Одессы...

---

— Ну, так. К чему ты клонишь?

— Республиканцы затеяли какую-то комбинацию. Сначала они через Француза вбрасывают в наши районы опиумные таблетки, потом за решетку попадает знаменитый бандит — опять же из наших районов. А если это просто спектакль? На скамье подсудимых окажется актер, который даст те показания, что ему напишут постановщики. Процесс будет шумным, а шум — не в нашу пользу.

Салливан долго разглаживал длинные усы, глядя на волны.

— Не думаю, что все это связано. Таблетки — отдельно. Они не опиумные, а кокаиновые, но нам от этого не легче. Их начали производить в Коннектикуте, но быстро запретили. Однако готовую продукцию не уничтожили, и вот она просочилась к нам. Красильщики глотают таблетки и ходят со стеклянными глазами. Веселые такие. Не жрут, не спят. Пашут, как заводные. Десять часов отработали — могут и на сверхурочные остаться, никто не отказывается.

— Красота, — усмехнулся Илья.

— Ты знаешь, как упала выручка в питейных заведениях? В несколько раз. Меня интересовали две вещи — насколько хватит запаса таблеток, и что будет, когда весь запас иссякнет. Но я — тупой полицейский, и я не могу предусмотреть всего.

А оказалось, что самое-то главное не это. Самое главное — что будет с красильщиками через полгода. А через год? Врачи привели меня в клинику, где их пытаются лечить. Что я увидел? Живые скелеты. Думают только о кокаине. Им дадут немного — и они сидят на месте. Сутками могут сидеть. Может быть, такой красильщик и проживет больше нас с тобой. Но он уже не будет красильщиком. Работать не сможет.

Он повернулся к Илье:

— Через год наши кварталы могут превратиться в трущобы безработных и инвалидов. И салуны переберутся куда подальше. Вот о чем думать надо. Вот где наша беда. А Черного Испанца оставь в покое.

— Статья выйдет? — без особой надежды спросил Илья.

— Да. Лягнуть республиканцев не помешает. А если они и вправду что-то задумали — пусть видят, что мы их раскусили.

* * *

«Жители Манхэттена уже привыкли к тому, что славные агенты Пинкертона сначала стреляют, а потом говорят: «Руки вверх». Однако тот балаган, который они устроили на ступенях «Атлантического Литературного Клуба», свидетельствует, что мы еще мало знаем об их способностях. Эти ребята не только глубокие интеллектуалы, но и блистательные актеры, преимущественно комического жанра…»

— Начало можно было пропустить, — сказал журналист. — Там я просто разминаюсь. Главные пинки и оплеухи начинаются с четвертого абзаца.

— Ничего, ничего, — пробормотал Илья, жадно вчитываясь в каждую строку. — Ничего, все отлично. Мне понравилось. Есть только пара неясностей. Вот, это место. Как вы узнали его имя?

— Это мне стоило пять долларов, — скромно улыбнулся очкарик. — Швейцар подобрал то, что валялось на панели вместе с осколками стекла. Он справедливо полагал, что содержимое карманов Черного Испанца значительно вырастет в цене после его казни. Мы с ним устроили небольшой аукцион, и я стал обладателем салфетки из отеля «Каледония» и железнодорожного билета. Тут же отправился в отель и просмотрел журнал. В этот день там поселился, в числе прочих, некто Теодор Грин. От прочих он отличался только тем, что покинул гостиницу, даже не переночевав в ней. Нетрудно догадаться, что вместо уютного номера мистер Грин отправился на нары.

— Отлично, отлично… — Илья ткнул пальцем в концовку. — Вот. Что означает фраза: «Финал этого спектакля доведет нас до слез. Но будут ли это слезы смеха, слезы счастья или слезы искреннего горя — зависит только от самого бедняги Грина»?

Журналист оживленно потер руки:

— Вы заинтригованы? Отлично, этого я и добивался. Статья в целом вас, как я понял, устраивает? Ну, а в конце я позволил немного поработать и на себя. Я ведь сознательно нигде не называю полного имени арестованного. Грин — и все. Потому что Гринов много, а вот Теодор Грин — писатель. Весьма посредственный, но популярный среди обывательской массы. Пишет всякую чушь о ковбоях, бандитах, индейцах. Эдакий литературный покоритель Дикого Запада.

Книжек его я не видел, знаю, что он публикуется в дешевых журнальчиках. Но что начнется, когда выяснится, что «пинкертоны» по ошибке схватили не кого-нибудь, а писателя? Да его книги будут разлетаться, как горячие пирожки! Вы бы упустили такой шанс заработать на ажиотажном спросе? Вот и я не хочу упустить. Когда начнется процесс, у меня уже будет полное собрание всех его опусов. Я издам их отдельной книжкой. «Сочинения Черного Испанца, известного под псевдонимом Теодор Грин». Его, конечно, оправдают, но книжки-то уже будут проданы!

— Кто сказал, что его оправдают? — задумчиво спросил Илья.

* * *

Наверно, в доме священника кухарка считает себя святее папы римского, в доме профессора любой повар умнее академика. Что тогда говорить о прислуге в доме профсоюзного деятеля? Через месяц Гелька спросила, сколько у нее накопилось выходных, и когда ей предоставят отпуск.

Илья и Василь переглянулись.

— Просто уволим? Или через суд?

— Так она устроит пикет перед домом, — совершенно серьезно ответил Василь. — «Позор эксплуататорам!» Стекла начнет бить. Себе дороже выйдет, босс.

— Завтра, кажется, воскресенье. Берешь ее в охапку и ведешь в Центральный парк, — приказал Илья.

— Не хочу в парк, — заявила Гелька. — Хочу на Кони-Айленд.

— Нет, — отрезал Василь.

— Тогда в театр. А потом на танцы. И мороженое.

— Договорились, — быстро сказал Илья, пока она не придумала что-нибудь еще. — Василь, завтра идешь с дамой в театр.

— Почему я, а не ты, босс?

— Потому что я босс. Я эксплуататор, а ты наемный работник, пролетарий. Как и панна Геля. Вот и шагайте себе, панове, в театр. По дороге обсудите, как дальше бороться с капиталом.

Ему почему-то очень не хотелось отправлять их вместе, но не отпускать же ее одну? И тут она сказала:

— Это неприлично, если я пойду гулять с кем-то из вас. Сами понимаете, о чем люди подумают. А если вас двое, то это совсем другое дело.

— Не вижу разницы, — сказал Илья, хотя чувствовал, что она права.

— Если нас видят втроем, то это уже не свидание. Вы пошли в театр, а меня просто взяли с собой.

И они взяли ее с собой.

В театре Илья никогда еще не был, как и Василь. Оба не получили никакого удовольствия. Разве что порадовались, наблюдая за совершенно счастливой Гелькой.

Потом был танцзал. Здесь Илья воспользовался своим правом эксплуататора и наотрез отказался выходить на площадку. Гелька увлекла за собой Василя, и тот оказался удивительно способным учеником. Всего лишь через полчаса он перестал наступать ей на ноги и толкать окружающих.

Все было чудесно, и Илья впервые за последнее время позволил себе расслабиться. Он сидел за столиком и потягивал коктейль, в котором почти не было виски. Потом он заказал коктейль, в котором виски уже чувствовалось. Потом пил только виски. Все было чудесно.

Он вошел в толпу танцующих и стал ходить между обнявшимися парами. Такие, как он, одинокие кавалеры имели право подойти к паре танцующих девушек и выбрать одну из них. Но он этим правом не воспользовался, а нашел Василя с Гелькой и стал топтаться возле них, со смехом повторяя незамысловатые па. Все было смешно и чудесно. И вдруг все кончилось.

Ему показалось, что где-то рядом хлопнула дверь. Женщины завизжали, и площадка вмиг опустела. Посредине остались только Василь с Гелькой — и труп. Какой-то франт в белых брюках и малиновом пиджаке лежал на паркете, раскинув руки, а из-под затылка расплывалась красная лужица.

Василь, прижимая к себе девчонку, быстро отступал, поводя револьвером из стороны в сторону.

— Зачем? — только и мог сказать Илья, становясь рядом.

— А пусть не треплется, — прохрипел хохол. — Если б про твою девчонку такое сказали, ты бы стерпел? Босс, забери ее и уходи. Только не подпускай к ней фараонов, она сломается.

Илья выхватил у него кольт.

— Сам о ней позаботишься.

— Ты что, Илюха!

— Спокойно, братишка. Меня-то адвокаты выдернут, а тебя… Пошел, живее!

И он выстрелил в потолок, чтобы толпа снова прижалась к стенкам. Василь с Гелькой ловко перемахнули через штакетник и скрылись за кустами сирени.

Илья опустил револьвер, увидев двоих полицейских. У них были только дубинки, и они смотрели на него, не решаясь подойти.

Он отбросил кольт и протянул руки:

— Я сдаюсь.

Полисмены осторожно подошли к нему.

— Еще оружие есть?

— Нет.

Как только один из них поднял револьвер, оба стали заметно смелее.

— Что тут стряслось, мистер? Не больно-то похоже на самооборону.

— Пожалуй, — согласился Илья, подставляя запястья под наручники.

— Вы кто такой, мистер? Откуда?

— Да он пьяный, — сказал полисмен. — Вечно одно и то же. Напьются и превращаются в героев. А потом будет на коленях ползать, деньги предлагать, жопу целовать.