Дональд Рейфилд - Жизнь Антона Чехова

• Название: Жизнь Антона Чехова
• Автор: Дональд Рейфилд
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 978-5-93381-258-6

«Три года, проведенные в поисках, расшифровке и осмыслении документов, убедили меня в том, что ничего в этих архивах не может ни дискредитировать, ни опошлить Чехова. Результат как раз обратный: сложность и глубина фигуры писателя становятся еще более очевидными, когда мы оказываемся способны объяснить его человеческие достоинства и недостатки» — такова позиция автора книги «Жизнь Антона Чехова» (1997) профессора Лондонского университета Дональда Рейфилда. Эта многостраничная биография рисует непривычного для нашего читателя Чехова. На русский язык она была впервые переведена в 2005 году и вызвала большой интерес и немало споров среди литературоведов и любителей мемуарного жанра. В текст настоящего издания автором и переводчиком внесены существенные изменения.

---

Декабрь в том году в Таганроге выдался суровый — Евгения Яковлевна обморозила руки. В своих письмах она неустанно благодарит Лободу за то, что тот не бросает в беде ее сыновей и даже дал ей денег, чтобы Коля смог на Рождество приехать домой. Однако железнодорожные пути занесло снегом, и Коля на несколько дней застрял на Матвеевском кургане, в 60 верстах от города. Ему на выручку послали Антона с извозчиком и шубами. Коля пробыл в Таганроге до февраля — к тому времени движение поездов возобновилось, и он раздобыл у знакомых денег на обратный билет.

В новогодние праздники Коля времени даром не терял — навещал дам своего сердца. Мешая сразу несколько языков, он заверял Александра в том, что Мария Файст, его суженая, по-прежнему любит его: «Quand je disais que tu пополняешь снова, elle disait toujours: „Молодец!“ <…> He знаю, как мне придется выехать отсюда; Vater отказывается присылать деньги. Я сказал, что если к 15-му не отправят, то украду да приеду. Vater envoye pour moi de tabac, deja 2 fois. Ваня — отродие такое, что нет никому покоя»[27].

Антон тоже сообщал Александру о Марии Файст — на ломаном немецком. Третьего марта он написал свое первое дошедшее до нас письмо: «Ich war gestern im Hause Alferakis auf einen Konzert, und sah dort deine Marie Faist und ihre Schwester Luise. Ich habe eine открытие gemacht: Luise ревнует dich к Marie und наоборот. Sie fragten mich von dir, поодиночке, наперерыв. A was isi das? Du bist ein…»[28]

Евгения Яковлевна и Павел Егорович всеми силами пытались вытрясти из должников каждую копейку. Задолжала за постой Саша Селиванова, однако приехал дядя и забрал ее к себе — платить за нее было некому. На отопление дома уходил рубль в день — и это оказалось Чеховым не под силу: жильцы собирались погреться на кухне. В такой обстановке Антон как-то ухитрился получить «пятерки» по Закону Божьему и немецкому языку. Когда Коля наконец собрался уезжать, младшие братья кричали: «Берите и нас туда!» Однако на этот раз в Москву поехали не они.

На Пасху, в апреле, состоялся семейный совет: из Крепкой, оставив дома ослепшую жену, в Таганрог приехал Егор Михайлович. Прочитав письма внуков, он согласился с тем, что Павлу Егоровичу стоит поехать в Москву попытать счастья. Другого выхода для семьи не видел и Лобода — у всех векселей уже выходили сроки. В России долговые тюрьмы существовали вплоть до 1879 года, и, несмотря на то что Павел Егорович служил ратманом в таганрогской полиции, он вполне мог угодить в эту «яму». Евгения Яковлевна сказала свекру, что денег нет даже на билет до Москвы. К ее изумлению, как писала она потом Александру, «он нас пожалел и дал на проезд денег <…> хоть бы вы за нас его поблагодарили в этот раз, он нам так помог, что я его не умела поблагодарить за все благодеяния, он стар, а трудится для всех детей понемногу, ради Бога, напишите ему и поблагодарите, тогда Коле дал 10 рублей…» Положение сыновей привело Егора Михайловича в смятение: в Калуге умер Михаил, в Таганроге Митрофан едва сводил концы с концами, а Павел был готов податься хоть на край света от позора.

Начали разрабатывать план внезапного побега. Лобода отказался выкупить оставшийся товар — Чеховым пришлось припрятать его в конюшне. Евгению Яковлевну попеременно охватывало то отчаяние, то безотчетная надежда. Вот что она писала 8 апреля Александру и Коле: «Я так тоскую <…> обессилела, вы меня теперь не узнаете, кто встретится, тот удивится, что я так разом постарела, да, вот еще что: нельзя ли Папаше или нам найти в Москве маленькую лавочку на хорошем месте…»[29]

Евгении Яковлевне удалось собрать для Коли 11 рублей, которые он задолжал училищу, и вместе с пасхальным куличом и яйцами она отправила деньги в Москву со знакомым купцом. Между тем она начала собирать в дорогу и Павла Егоровича. Лавки на рынке заперли, ключи доверили младшему брату Ивана Лободы — Онуфрию. Тогда же подошел срок уплаты ссуды в 500 рублей, взятой Павлом Егоровичем в Обществе взаимного кредита для постройки дома. Поручитель Чехова, купец по фамилии Костенко, выплатил долг и предъявил встречный иск Павлу Егоровичу. Подрядчик Миронов пытался в это же время получить с него долг в 1000 рублей.

Двадцать третьего апреля, чуть забрезжило, Павел Егорович, дабы избежать кредиторов на вокзале, покинул Таганрог в запряженной лошадью повозке. Доехав до первого степного полустанка, он пересел на московский поезд. В два часа дня 25 апрели он был уже в Москве. В Таганроге вся тяжесть борьбы за выживание семьи легла на плечи Антона.

Глава 6 (1876) Великая нужда

В последующие три года, с 1876-го по 1879-й, на долю Антона Чехова выпали тяжелые испытания. Большая часть его писем в Москву отцу и братьям не сохранилась, но их письма к нему, а также письма матери и дяди Митрофана ярко свидетельствуют о преследовавших семью нескончаемых лишениях.

В шестнадцать лет Антону пришлось стать главой семьи. Отныне только он улаживал дела с кредиторами и должниками, пытался удержать связи с внезапно охладевшими родственниками и друзьями, утешить страдающую мать и подбодрить впавших в отчаяние братьев и сестру. Друг семьи Гавриил Селиванов проявил себя расчетливым дельцом — мрачный комизм «Вишневого сада» с его торгами, обращением Лопахина из друзей в хищного стяжателя и разрушением семьи берет свое начало в таганрогском отрочестве Антона. Преодолевая невзгоды, Антон воспитывал в себе силу воли и стойкость характера.

Удивительно, что, задавленный долгами, Антон стал лучше учиться. Не ослабевал и его интерес к театру и музыке. Тогда же проявилось новое увлечение — он стал посещать танцевальный класс учителя Вронди[30].

В это же время Антон начал выпускать рукописный школьный журнал «Заика». Александру, которому брат послал несколько выпусков, эта затея понравилась — он даже показал журналы Михаилу Чохову, и все в гавриловском амбаре, включая самого хозяина, нашли «Заику» очень забавной. В 1876 году для Антона открылось новое окно в мир — Таганрогская публичная библиотека. Школьные власти с неохотой позволяли учащимся пользоваться ею: куда надежней была школьная библиотека со специально подобранными книгами, которая отсекала доступ к «либеральным» или «подстрекательским» изданиям вроде сатирических еженедельников или серьезных ежемесячных журналов — излюбленного чтения русской интеллигенции. (В гимназии лишь отец Федор Покровский выписывал такие «подрывные» издания, как «Отечественные записки».) Антон стал посещать библиотеку начиная с 1877 года; иногда ему приходилось забирать двухрублевый залог, чтобы купить еды.

Московские и петербургские сатирические еженедельники будоражили умы таганрогской молодежи. Рассчитанные на новые интеллигентские круги обеих столиц — на независимых в суждениях студентов и разночинцев, эти издания не щадили известных общественных лиц и высмеивали устоявшиеся взгляды. Они поощряли участие читателей — присланные ими фельетоны, карикатуры и полемические статьи публиковались с выплатой гонорара. Антон начал пересылать сочиненные им смешные истории Александру — на редактуру и для публикации через его университетских знакомых.

Первые московские письма Павла Егоровича полны энтузиазма — даже теперь, без копейки в кармане и в полной зависимости от сыновей, он был не в состоянии оценить трагикомизм своего положения. Едва приехав в Москву, он снова принялся поучать: «Милые и родные наши Евочка, Антоша, Ваня, Маша и Миша. Вчера я приехал в Москву в 2 часа пополудни благополучно. Встретил меня Коля на вокзале, с которым мы сели на извозчика и приехали на Квартиру, где ожидал нас Саша. Они были весьма рады моему приезду. Поговоривши с ними, мы пошли по Москве, а потом зашли в Кухмистерскую пообедать хорошенько. Три обеда стоили 60 коп. И 1 бутылка Квасу 7 коп. Видел я училище, где Коля учится, Университет, Почтамт, Телеграф <…> „Спас на Бору“. Когда мы взошли туда помолиться, нам показали мощи Святейшие Стефана Пермского <…> Квартира удобная на троих, хозяйка добрая, только меня удивило, что они своей комнаты никогда не запирают, когда уходят, говорят, так надо, а между прочим, прислуга убирает наемная, может что-нибудь взять, дай Бог, чтоб было благополучно. <…> Москва не похожа на наш Таганрог, вечно шумит, народ кипит, народ живет жизнью, какою должно жить, во всем порядок, и всякий знает свое дело <…> Прошу вас, дети <…> слушать Мамашу, не огорчать ее, не спорьтесь между собою, занимайтесь уроками хорошенько. Ваня, смотри, старайся. Экзамены приближаются. Прощайте, мои дорогие. Я всегда с Вами. П. Чехов»[31].

Павел Егорович с сыновьями поселились втроем в комнате дома, принадлежавшего Каролине Шварцкопф и ее родне, Полеваевым. Дом находился в районе Грачевка, о котором шла дурная слава — в народе его прозвали «Драчевкой». Сестры Полеваевы прослыли дамами весьма вольного поведения, и позже Мария Чехова обвинила их в том, что они скверно повлияли на Александра и Колю.

Однако Павел Егорович еще был далек от подобных подозрений — его целиком поглотили паломничества по святым местам. Он дневал и ночевал в Троице-Сергиевской лавре и писал наставления Евгении Яковлевне. С поисками работы он не спешил — Коля, как сообщал он жене, рисовал в музее копии с картин, и какой-то магазин уже предложил ему за одну работу 25 рублей. Антону Павел Егорович велел припрятать от кредиторов мебель и не подпускать к дому судебных приставов. Деньги от продажи мебели должны были пойти на оплату билетов в Москву для всей семьи. Дабы отвести от себя кредиторов, Павел Егорович переписал оставшийся товар на Феничку. Шестого мая самодовольный отец семейства писал в Таганрог детям: