Вениамин Колыхалов - Огненная лавина

• Название: Огненная лавина
• Автор: Вениамин Колыхалов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В августе полк интенсивно бомбил вражеские переправы через Дон. Звено Ивана Богачева добровольно вызвалось лететь бомбить одну из наиболее защищенных переправ у населенного пункта Нижний Акатов. По прочному настилу, лежащему на понтонах, соблюдая дистанцию, шли танки, бензозаправщики, машины с тесно сидящими на них солдатами, катились поблескивающие лаком штабные лимузины.

Не только возведенная наскоро понтонная переправа прогибала свою хребтину под тяжестью великого груза, но, казалось, суровел от натуги сам батюшка-Дон, повидавший на долгом веку немало супостатов.

Звено Богачева шло на штурм переправы. Час назад Иван обтирался колодезной водой, хорошо снимающей усталость, придающей мышцам упругость и силу. Он натрудил гантелями руки и теперь в полете ощущал, как стягивало и поламывало запястья. На свежую голову хорошо думалось. В первую очередь решено было бомбить зенитные батареи. И после первой же атаки "илов" несколько орудий было выведено из строя.

Во втором заходе бомбы легли неподалеку от середины переправы, подняв водяной смерч и образовав крутой вал. Он с гулом обрушился на понтоны. Солдаты прыгали из кузовов машин на настил, под колеса и гусеницы идущей сзади техники.

Зенитки и пулеметы врага вели яростный огонь по "илам".

- Орлы, за мной! - вновь звенит в эфире голос командира звена.

Зенитные снаряды разрывались в такой близости от машины Богачева, что он даже улавливал кисловатый запах дыма, просачивающийся в кабину. Осколки снаряда повредили винт, чиркнули по крылу.

Богачев заводил штурмовик от правого берега Дона так, чтобы переправа оказалась параллельно фюзеляжу его машины. Надо произвести поправку на ветер, зайти к понтонному мосту с другого конца. Задача одна: разорвать нанизанные на толстые стальные канаты овальные бусы понтонов, как можно скорее отправить на донское дно в спешке бегущие танки и машины.

Но вот штурмовик Ивана будто подпрыгнул на ухабе: крупная дрожь машины передалась человеку, по телу расползлась нехорошая истома. Командир звена в мыслях постоянно ограждал штурмовик от всякой напасти и даже, пожалуй, начинал верить в его неуязвимость. И вот тебе на - в фюзеляже разорвался фашистский снаряд.

"Что теперь делать?" - спросил сам себя.

- Ваня, горишь! - отозвался с хрипотцой голос в шлемофоне.

Богачев не видел пламени, но, оглянувшись назад, заметил пока негустую струю дыма, словно под брюхом машины подпалили клочок бересты и подтопка зачадила, оставляя кривую угольно-черную полосу с темно-красными языками пламени у самого фюзеляжа.

"Скорее набрать высоту, войти в крутое пике, постараться сбить пламя, задушить красношерстную зверюгу, терзающую сейчас самолет. А может, не надо тратить времени и продолжать следовать своим курсом к переправе?" Торопливый бег секундной стрелки на часах заставлял немедленно принимать нужное решение.

Богачев хотел потянуть ручку управления на себя и взмыть в задымленное небо, но первые завитушки огня, начинающие подползать к кабине, заставили отказаться от задуманного. Отчетливо представилось: пламя властно подбирается к бензобакам с наполовину израсходованным горючим, возможно, успело накалить резервуары, и вот-вот наступит роковой момент...

Огонь начал нагревать кабину, гуще обволакивать стекло, но летчик старался держать под постоянным наблюдением переправу. Он подходил к ней, словно к аэродромной полосе на посадку, все сильнее и сильнее отжимая от себя ручку управления... Богачев смотрел на стекло кабины, и на какой-то миг ему показалось, что он глядит в широкий зев русской печки в своей деревенской избе. Жарко пылают березовые дрова, на загнетке стоит чугун со свежими щами. В одно мгновение промелькнуло лицо матери в отблесках буйного огня - мать в цветастом переднике, на подбородке у нее мучная пыльца... Исчезло видение, больно защемило сердце. Он мысленно простился с родными, с землей, с небом, которое так любил. Надо что-то сказать на прощание ребятам, пусть передадут товарищам и командиру, как дорого стоила его жизнь.

- Вы слышите меня, ребята?! - гортанным голосом выкрикнул Богачев.

- Прыгай, Иван!..

- Прощайте, друзья! Иду на мост!

С берегов по нему били зенитки, строчили автоматы и ручные пулеметы. Сбрасывая в спешке ранцы, с настила посыпалась в воду фашистская солдатня, отчаянно разгребая руками донскую воду, стараясь подальше отплыть от моста - к нему с катастрофической быстротой приближался объятый пламенем советский штурмовик. Ничто теперь не могло предотвратить столкновение самолета с переправой, забитой техникой и людьми.

Иван с благодарностью подумал об "иле" - молодец, не подвел, не взорвался раньше времени...

Небывалой силы взрыв разметал переправу над Доном. С огнем, дымом подняло вверх понтоны, машины, орудия. Новенький "оппель" так швырнуло взрывной волной, что насадило его на конец танкового ствола. Вместе они и ушли на дно реки.

Уничтожив еще несколько зенитных орудий, звено вернулось на полевой аэродром. Только не было с ними любимого командира - Ивана Богачева.

За каждую пядь неба

688-й штурмовой авиаполк под командованием Максима Гавриловича Склярова вошел в состав 16-й воздушной армии, формирование которой в основном было закончено в августе сорок второго года. Штаб армии расположился в совхозе "Сталинградский". Летчики поселились в многоместной землянке.

Гантели Вани Богачева взяли в землянку, и по утрам Юрий Зыков занимался с ними. Владимир Большаков, наблюдая за ретивостью парня, говорил:

- Давай, давай, тренируй, Зыков, мускулы. Теперь надо драться за себя и за Ваню.

К этому времени Юрий успел сдружиться со многими летчиками. Особенно он дорожил дружбой с Большаковым. Они успели узнать друг о друге многое. Владимира часто посылали на ответственные задания, потому что он отлично следил за воздухом, умело ориентировался в любой обстановке.

Все чаще стали вспыхивать по ночам зарницы - бело-фиолетовые сполохи в разных частях неба, волнуя тех, кто с детства видел нелегкий крестьянский труд, собирал колоски после жатвы. Приятные воспоминания об уборочной страде радовали и майора Склярова, выходца из крестьянской семьи, живущей в Ростовской области. Ему было всего три года, когда над Россией отполыхала самая жаркая из зорь - заря революции. В бурный период коллективизации окончил рабфак, в тридцать шестом году летную школу, перед самой войной - курсы усовершенствования.

В ту ночь на двенадцатое августа, командиру полка спалось плохо. Утром надо было вылетать на ответственное задание: бомбить аэродром у местечка Обливская. Сам комполка был назначен ведущим группы, состоящей из тринадцати штурмовиков и двадцати четырех прикрывающих истребителей.

Перед вылетом наметили провести митинг, вынести полковое знамя. Несколько вступительных слов скажет сам командир. Вот и сейчас, лежа на жесткой постели, Максим Скляров подыскивал нужные слова. Мешали думать бесконечные заботы. Он оделся, вышел под звездное небо. В той стороне, где был его родной дом, взыграла блесткая зарница... вспомнилась деревенская улица, рябина под окнами, кривая дорога в поля, прощальный осенний клик птиц на отлете. А зарницы все полыхали, затмевая на мгновения звездный свет. Многие поля не засеяны нынче хлебами, а природа в сроки их созревания по заведенному порядку выполняет свою ритуальную пляску праздничных огней, словно радуясь разумной работе земли, предсказывая богатые урожаи.

А каким будет "урожай" завтра, когда группа полетит бомбить аэродром противника? Там, по сообщению разведки, скопилось около ста самолетов. Скляров решил, что на митинге в короткой речи он вспомнит и ночные сполохи небес, и пустующие по вине фашистов поля, и матерей, оплакивающих своих сынов. Он скажет однополчанам: "Обрушивайте лавину огня на голову врага. Пусть каждая бомба и пуля, каждый снаряд поразит и испепелит вражью нечисть. Пусть не будет фашистам пощады ни на земле, ни в небе..."

Нет, не напрасно вспыхивали в ту ночь зарницы: они сулили полку боевую удачу. На вражеском аэродроме было уничтожено пятьдесят самолетов. Наша группа вернулась без потерь.

Через пять дней в районе Абганерово обнаружили большое скопление танков. Снова массированный неожиданный налет - в результате десятки уничтоженных и поврежденных танков остались недвижимыми на земле.

С каждым новым вылетом на боевое задание к Юрию Зыкову приходили расчетливое спокойствие и хладнокровие. Он стремился не рассеивать по мелочам внимание, еще на подходе к цели воспроизводил в уме, как он выражался, раскладку боя. Юрий быстро научился предугадывать грань риска, что помогало уклоняться от опасностей во время боя. Он яростно защищал в нужную минуту своих товарищей. Иногда в лобовых атаках, грозя тараном, сержант, не снижая скорости, вел свою машину на сближение с вражеской, сверяя свою смелость с выдержкой противника. Страшась неминуемого столкновения, не поборов упорства русского летчика, враг обычно пасовал, резко уводя самолет, и тогда, выбрав удачный момент, произведя необходимый доворот штурмовика, Зыков бил по беглецу из пушек и пулеметов.